Жизнь. Из Сильвии Плат

Жизнь

Коснись  его: он  наподобие глаза  не дрогнет,
Яйцеобразный, прозрачности слёзной предмет твоего интереса.
Вчера или в прошлом году -
Здесь пальма и лилия так же наглядны, как флора   
В  безветренной шири  текстильной шпалеры.

Ногтем в стекло постучи:
Звякнет оно, колокольчик китайский,    воздух  волнуя слегка,
Однако никто и не взглянет наверх, не  потрудится ответить.
Жители здесь  будто пробка легки,
Все как один обязательно  заняты делом.

Волны морские с поклоном к ногам их  спешат  чредою,
И  в настроении скверном они  не бывают: в стойле воздушном
Копытами бьют, запряженным к параду подобно коням.
Над головою стоят облака — замысловаты, с кистями,
Вроде  викторианских диванных подушек.

На радость коллекционеру семейство целое
Мордашек-валентинок:
Они звенят,  как дорогой фарфор.
В других местах пейзаж гораздо откровенней.
Свет падает неутомимо,  ослепляя.

Кругами женщина свою волочит тень
По блюдцу голого  больничного двора,
Луну напомнившего или чистый лист бумаги,
И пострадавшей кажется  от личного блицкрига.
Живёт она так тихо, безмятежно,

Привязанностей  вовсе не имея, как  в склянку заключённый эмбрион.
Убогий дом и море, распластанные на картине.
С  её излишним третьим измереньем туда ей входа нет.
Изгнав злых духов ярости и горя,
Она  живёт теперь совсем одна.

Грядущее — седая птица чайка,
Кричит  кошачьим голосом:  «уход, уход».
Заботятся о ней как няньки Страх и Старость,
А утонувший муж из бездны моря,
Кляня великий холод,  выползает.

18 ноября 1960

* * * * * * * *

A Life

Touch it: it won't shrink like an eyeball,
This egg-shaped bailiwick, clear as a tear.
Here's yesterday, last year —
Palm-spear and lily distinct as flora in the vast
Windless thread work of a tapestry.

Flick the glass with your fingernail:
It will ping like a Chinese chime in the slightest air stir
Though nobody in there looks up or bothers to answer.
The inhabitants are light as cork,
Every one of them permanently busy.

At their feet, the sea waves bow in single file,
Never trespassing in bad temper:
Stalling in midair,
Short-reined, pawing like paradeground horses.
Overhead, the clouds sit tasseled and fancy

As Victorian cushions. This family
Of valentine-faces might please a collector:
They ring true, like good china.
Elsewhere the landscape is more frank.
The light falls without letup, blindingly.

A woman is dragging her shadow in a circle
About a bald, hospital saucer,
It resembles the moon, or a sheet of blank paper,
And appears to have suffered a sort of private blitzkrieg.
She lives quietly

With no attachments, like a foetus in a bottle,
The obsolete house, the sea, flattened to a picture
She has one too many dimensions to enter.
Grief and anger, exorcized,
Leave her alone now.

The future is a gray seagull
Tattling in its cat-voice of departure, departure.
Age and terror, like nurses, attend her,
And a drowned man, complaining of the great cold,
Crawls up out of the sea.

18 November I960