26 сентября 1830 года

Посланник солнца, тёплый лучик,
Чело щекочет нежно, нос:
- Уже светло, вставай голубчик,
  Я новый день тебе принёс.
Да, нужно встать, во что б ни стало.
Встаю, долою одеяла.
Себя в порядок лишь привесть
И непременно всё прочесть,
Что наваял бессонной ночкой.
Слова в мерцании свечи
Вставали в строй, как кирпичи
И  обращались новой строчкой.
Коль толщину бумаг учесть,
Тут на детинец псковский есть.


О, муза, ты была когда-то
Подругой ветреной моей,
К ночному морю провожатой,
Бродячей барышней степей.
И как всегда, мы снова вместе,
Ты расплылась по - барски в кресле,
 Сказав мне как бы невзначай:
Ну, милый друг, смелей, черпай.
Черпанье дело непростое,
Бывало, сверху зачерпну,
А там вода, я в глубину,
Оттуда вытащу такое,
Что описать - избави Боже,
А вспомнить, так мороз по коже.


Столицы жизнь творцу – помеха:
Шумна, сует, хлопот полна.
Томилась блажь в душе, чтоб эхом
Проснулась утра тишина.
Представить я не смел заранее,
Как внял Господь моим страданьям,
Вот так холерный карантин
Мне уготовил глушь равнин.
Предугадать, однако, сложно,
Что захолустья благодать
Смогла б плоды Эдема дать,
Но всё нежданное – возможно:
Мечтой страдал – творить в тиши,
Так je t’ en prie, изволь, пиши.

Что ж не писать, коль вдохновенье,
Забыв приличие во всём,
Стыда не зная, без стесненья
Несёт медведем напролом.
А в эту ночь оно немало
Мне дров, как вижу, наломало.
Ну, не беда, всё разберём,
Ведь мы же с музою вдвоём.
Вот здесь мы строчки переставим,
Тут всю строфу в небытие.
Вот окончание на «Е»,
Его мы так как есть оставим,
Потом ещё, пока брегет
Не позовёт нас на обед.

Хотя трубит, зовя в дорогу,
К «священной жертве» Аполлон,
Но помешать поэту могут
Лишь два врага - еда и сон.
Перекусить хотел скорее,
И вот уж в лапах я Морфея.
Но даже сну не превозмочь
Творить порыва день и ночь.
Прочту, исправлю, снова, снова,
Понятней смысл, ровнее слог,
Всё, вроде сделал, сколько мог,
Так, стало быть, уже готово:
Глава девятая тогда,
Прошу вниманья, господа: