Боже, как жжется

Ты маргинал — кричу ему — ты серая тоска!
Пока мне органы сжирает белый ворон где-то в суе
И дети топчут мои кости, шепча о самом вечном
Лишь одному тебе, я отдаю свои все потроха
Лишь одному тебе, дарю свою дыру в груди
Коль жаловался, что от туда слишком сильно дует
Все книги с дома, все глупые иконки матери
И даже волосы свои, с расчески собирая, отдаю
Красивая погибель бывает только если схватит
И он схватил, за красками испачканную руку
Всю жизнь ты молча делал, кушал, спал и тратил
А я ждала и не смыкала раз за разом синих век
Пока хронически не разучилась их смыкать
Мой человек, мой самый неопрятный, грубый сон
Тебе признаюсь, что думала о вечном, смерти
Пока работала на сгнившей ткацкой фабрике
Считая сколько ниточек и сколько нужно тратить
Меня саму на рвань и части, успели люди расплести
Но я храню тепло основы, храню все первые снежинки
Храню песок, где видно отпечатки ног твоих
Когда с меня снимали скальп, я собирала кожу
Поломанные ногти, кровь, что капала из ран
Ты говорил, что люди очень дорогого стоят
И всю себя скопив, несу тебе в подарок, в дань
Но ты бежишь так быстро, без оглядки
А я лежу в коробке, на асфальте, и вслед уже молчу
Завернутая красной лентой часть меня
Тебе, как самому живому, показалась странным
Как, что-то уже мертвое, может хоть немного
Теплиться.