Не последняя песня Тиля

"Священник с восторгом повторял:
- Слава Богу! Великий гёз умер!..
Крестьянин вырыл могилу, положил туда Уленшпигеля и засыпал песком.
А священник стал читать над могилой заупокойную молитву. Все опустились
на колени.
Неожиданно песок зашевелился, и из него, чихая и мотая головой, вылез
Уленшпигель...
- Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле,
сердце её! - сказал он. - Фландрия тоже может уснуть, но умереть она
никогда не умрет! Пойдем, Неле!
И он ушел с Неле, распевая десятую свою песенку, но когда он спел
последнюю - этого не знает никто"
Ш. де Костер, Легенда об Уленшпигеле

Ты знаешь, Неле, умереть за что-то -отрадней, чем бессмысленная жизнь.
Иные не поймут, что есть свобода - смирись, стерпись, слюбись или сдружись
... Неважно, что вросли оковы в мясо. Пусть рабством пропитается душа - и
шире станет круг, и ближе массы. И бредни голос сердца заглушат. А жир на
сердце - наилучший панцирь. Вот только впору тем, кто на убой.
Неважно, что фламандцы, не испанцы. За сытость есть цена: не быть собой.
На шею усадить себе кого-то. Пускай закон диктует дармоед.
Где нет любви - возможно без развода. Где омерзенье - вариантов нет.
И лучше умереть от жажды воли, чем жить, когда уже по горло сыт чужою
верой и родною болью. Пускай тела терзает паразит - так нет же, мало...
Норовит нахлебник зажать сердца испанским сапогом. И вроде бы все чинно-
благолепно, да только тянет жареным мяском. Простые - и Оранские да
Горны. Вот в этом мы едины, мы - одно. На море и на суше непокорны,
захваченные общею волной, залившей их костры да перекосы. Подумаешь,
плюс-минус перегиб... Убить возможно, только в рабстве гёза держать под
страхом пытки и пеньки... Мы выбрали спасительную бедность от их
духовной вечной нищеты. Мы банда? Маргинальнейший субэтнос? Для них -
бесспорно. Только я и ты - мы символ. Дух с любовью. Тем страшны им. Мы
смеем, где галдят Смирись! Не смей!
И потому-то медлят остальные в мир, где святее всех - Варфоломей.
Где всякий ближний ближнему доносчик. Где мненье власти - Отче наш
толпе. Где Дух Святой - ничто, важнее мощи.
Я, Неле, точно знаю по себе: не ощущает боль от стука пепла то сердце, где
живой огонь угас. Нас жгли - свободы жажда лишь окрепла. А расслабляться
- это не для нас. Уж лучше разом топором по шее, чем
вечное кромешное ярмо. Никто не может сердцу стать чужее, чем тот, кто
силой стать родным не смог.
Иные без злорадного оскала и козьих морд лица не сохранят, коль сердце,
что слюблялось-привыкало, шлет к черту брак... Я знаю, ты меня в скитаниях
не бросишь никогда, ведь... Мы больше, чем Любовь и Дух страны.
Мы - люди!
На колени не поставить, пока свободой огненной полны. Смерть не страшит.
И пытка не особо. Уж мы писанья знаем, как никто. Порой через соломинку
иссопа свобода пьется. Лишь один глоток...
Он стоит, чтобы через ад развода испанско-нидерландского пройти.
Бросаться за него в огонь и воду.
И верить: наше счастье впереди!