Принцип дедовщины

Меня всю жизнь ломать пытались,
И старшина, и генерал,
Плюя слюнями, надрывались,
Да только я на них всех клал.

Меня не трогает рычанье,
Сверканье глаз и хмурый взгляд,
Я им не жертва на закланье,
Пусть поцелуют меня в зад.

Еще младым курсантом понял,
Что если сдался: все – пропал,
Удар пропустишь – в грязь уронят,
Забьют ногами, чтоб не встал.

И даже штатный ОСБшник,
Желая ссучить под себя,
Попытки бросил безуспешно
Сексота сделать из меня.

А дальше – больше: прокуроры
И руководство ВСО,
В глазах и задницах которых
Одно сплошное дерьмецо.

Погоны с звездами большими
Меня пилили день за днем,
Чтоб обложить в приказах Имя
Дисциплинаркой и  рублем.

Таскали на оперативки,
Чтобы придраться к бороде,
Ну а потом снимали сливки
Тех премий, что считались мне.

То им не в жилу мои берцы,
Не тот рисунок «камуфлы»,
На них посмотришь – прямо перцы
С Альфа-Центавра иль Луны.

Они живут в ином пространстве,
Для них я – червь в грязи болот,
Не замечают спесь и хамство,
Что в их нутре теперь живет.

А ведь они когда-то сами,
Глядя на тех, чей шире кант,
Их молчаливо проклинали,
Будь то «начфак» иль комендант.

Но время пролетает мигом:
Вот ты – «салага», вот ты – «дед»,
А вот уже и с нервным тиком
Больничный кушаешь обед.

Циклична жизнь, одно и тоже –
Тебя сначала, потом ты,
Что ни лицо, то чья-то рожа
В дерьмо толчет твои мечты.

Конечно, стремно отдуваться
И за себя, и за других,
Но как-то надо закаляться,
Чтоб смог потом состряпать стих.

Кто прочитает, тот увидит,
Что в лабиринте временном,
Тот выживает в лучшем виде
Чей хер - стальной с тугим винтом.