Трёхмесячная пейзажность

Хрустящие доски - листки фортепиано,
труба и колонки как общий орган
(каким подпевают все грустно и пьяно),
а кто-то в концерте связал свой аркан.

В пробитые стёкла и трещины кладки,
в поддверные дыры и через чердак,
в замочные щели, под старые складки
сочится сырой и предсмертный сквозняк.

Октябрь для мудрых - великое действо.
Тот месяц, когда в городах кавардак,
когда все глядят на дожди, лицедейство
средь кофе-коньячных, сопливых гуляк.

Свинцовые шторы, больная кромешность.
Полны все канавы и люки, ручьи.
Предзимние дни, где унынье - не грешность,
есть полное право грустить на Руси.

Осенняя вьюга листвой разыгралась,
дождинками туча на слякоть слилась.
Тут водка давно мимо рта не плескалась
и мимо стакана семь лет не лилась.

Обоина, как воротник, завернулась.
И я дирижирую шваброй вовсю,
пока что детишки, жена не вернулись.
В порыве лохматой башкою трясу.

Щетина шуршит под песочной ладонью,
и кто-то зовёт посмотреть за карниз...
Ах, небо средь луж синевеет раздольно!
К нему я взлетаю, но падаю вниз...