Кто же был первым русским летописцем?

   В истоке любого общественного явления всегда стоит некий человек. Нашёл он набрякшую влагой почву, расчистил её, копнул ямку, провёл бороздку – и вот закипел вышедший из недр земных ключик, вороша песчинки. Побежала по желобку с тихим говорком слабая струйка… В какую реку обратится она? Каких дальних стран достигнет в пути своём? В какое море изольётся? Многие такие ручьи иссякли, не подпитываемые притоками, не поддержанные вовремя людьми… Но иные росли, набирались сил и доставляли воды свои народам и всему человечеству.
   Некоторые открыватели начальных источников издавна знамениты. Другие – полузабыты. Иные же так и остались неведомы потомкам. Среди последних скрыт и первый наш летописец.

О ЧЁМ ПИШУТ И О ЧЁМ НЕ ПИШУТ В КНИГАХ.
   Самый поздний известный переписчик древнейшего сохранившегося списка летописи, нижегородский монах Лаврентий, жил в конце XIV в. Минуя ряд неизвестных предтеч его, мы при-дём к игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру, оставившему свою подпись в 1116 г., в конце не сохранившейся рукописи, являвшейся отредактированным списком более древней. Эту более древнюю летопись обычно приписывают монаху Киево-Печерского монастыря Нестору, жившему немного ранее Сильвестра. Имя Нестора стоит в заголовке некоторых списков Повести временных лет (ПВЛ), но в списке Лаврентия не осталось. Нестор и считался первым русским летописцем, каковым и доселе почитается в широких кругах. Образ его вдохновлял учёных и писателей, художников и скульпторов. И до сих пор широкая публика, да и некоторые писатели-популяризаторы, по наивности полагают, что Повесть временных лет написана одним автором, Нестором, «с одного захода», в начале XII века, и что именно его сочинение мы читаем в дошедших до нас списках. Но более любознательные учёные не остановились на Несторе. Историки конца XIX – начала XX в. (Шахматов и др.) указывали на его возможных предшест-венников: монахов Ивана и Никона, безымянного новгородского летописца, первого (и на долгое время единственного) митрополита-русина Иллариона. Далее они пришли к гипотезе о су-ществовании свода 1037 г., автор которого точно не установлен. Предполагается, что этот свод был составлен при дворе митрополита.
   Но исследование более древних истоков летописания по неясной причине завязло. Хотя отдельные историки предполагали существование свода конца Х в., их искания не нашли поддержки.   Ещё более странна позиция некоторых филологов, занимающихся древнерусской словесностью. Странно, но факт: авторы трудов и учебников начинают историю русской литературы с переводных книг, которые стали появляться и распространяться на Руси не ранее эпохи Ярослава Мудрого (1019 – 1054). Тем самым утверждается, что русская литература возникла не ранее XI в. и явилась производной от литературы переводной. А до того, как бы, не было ни русской письменности, ни русских писателей.
   Историки-«классики» XVIII – начала XIX в. приняли концепцию, что Начальная летопись наша написана одним человеком, сразу, в начале XII в., когда уже были переведены греческие хронографы, причём никаких более ранних русских письменных версий её не было. Но скоро стало ясно, что в ПВЛ есть такие фрагменты, которые не могли принадлежать монаху XII века. И сторонники оной концепции отреклись от Нестора, заменив его безликим «летописцем». Они не хотели понимать, что один летописец не мог написать рассказ о мести Ольги и рассказ об убиении Бориса и Глеба, не мог описать бой киевлян с древлянами и набег половцев на Киево-Печерский монастырь. Поскольку же летописец начала XII в. не мог узнать от стариков о событиях ранее средины XI в., из их концепции вытекало, что все сообщения о более ранних событиях русской истории являются либо сомнительными устными легендами, либо сочинением летописца. Изобретались догадки, почему летописец придумал то, а не иное, произвольно отвергались одни «легенды» и перетолковывались другие. Я бы не стал тревожить тени «классиков», если бы и поныне не оставались под гипнозом этой концепции писатели исторического жанра, популяризаторы и даже некоторые профессионалы.
   Необходимо отметить и положить в основание непреложный факт – существование договоров Олега 907 и 912 годов, достоверность которых никем не подвергается сомнению. Более того, в конце договора 912 г. находим следующий замечательный текст: «…между вами, христианами и Русью бывший мир сотворили Ивановым написанием на две хартии, царя вашего и своею рукою… И таковое написание дали царству вашему на утверждение». В учебниках и книгах для широкого читателя этот текст не приводится или упоминается вскользь. Между тем он прямо указывает на существование одного из древних вариантов русской письменности – Иванова письма. И в 912 г. это письмо было уже  развито настолько, что позволяло составлять важные и объёмистые международные документы! Притом, оно была известно и понятно грекам! И писали договор послы своею рукою! Данная цитата показывает, что включённый в летопись договор не является переводом с греческого, тем более поздним. Из текста видно, что он составлен в момент заключения договора, именно от лица русских послов, русскими писцами, на русском языке, в двух экземплярах, причём один экземпляр был вручён грекам.
   Зададим вопрос: что же, Иваново письмо было сочинено только на случай заключения сего договора? Отрицательный ответ очевиден. Тогда ещё вопрос: что же, русские грамотеи, заключив договор, тут же забыли освоенное письмо или дружно вымерли в одночасье? И вплоть до 988 г. на Руси не было ни письменности, ни грамотных людей? А кто же писал договоры Игоря и Святослава, читал тексты заключённых договоров, кто толковал их князьям и их наследникам? И неужели люди, овладевшие развитой письменностью, никак более не использовали своё умение?
   Тексты договоров не являются художественной литературой. Это – литература специальная, юридическая. Но таковая не могла возникнуть и развиться обособленно, как единственный побег. Она могла существовать, лишь как ветвь древа, достаточно укоренившегося и разросшегося.
   Вывод очевиден: с самого начала X века (по крайней мере) письменность на Руси была хорошо известна и даже имела государственное значение. Были люди, ею владевшие, и это были не считанные единицы. И они, конечно, применяли свои знания. Почему же авторы книг, люди компетентные и эрудированные, не хотят исходить из этого важнейшего положения? Загадка!

АРХЕОЛОГИЯ ИСТОРИИ
   Итак, нет сомнений в существовании русской литературы и достаточного числа грамотных людей в Х веке. Нет никаких запретов на поиск более древнего начала нашего летописания и автора его. В этом поиске мы прибегнем к методу, который условно назовём «археологическим».
   Только вместо слоёв материальной культуры будем поочерёдно выявлять и снимать позднейшие слои словесной и духовной культуры. Мы двинемся по истории вспять.
   Археологи встречают трудности, когда на месте раскопок поработали кладоискатели, гробокопатели, строители, земледельцы. При этом элементы верхних культурных слоёв могут «просыпаться» вниз и найдутся не на месте, а древние предметы могут явиться в более новых слоях. Те же трудности подстерегают и нас. Но трудности и существуют для того, чтобы их преодолевать.
   Начнём с выявления «слоёв» летописания, двигаясь «сверху вниз». За исходный текст примем упомянутый свод 1037 г., условно включая в него всё предшествующее содержание ПВЛ. Этот свод не есть цельная однородная летопись. Будучи именно сводом, он состоит из разных частей. Простейшее формальное «расслоение» его произведём по княжениям. Вот эти «формальные» слои.
1) Начало княжения Ярослава (1020 – 1037).
2) Короткое княжение Святополка и его борьба с Ярославом (1015 – 1019).
3) Княжение Владимира (980 – 1015).
4) Княжение Ярополка и его свержение Владимиром (973 – 980).
5) Княжение Святослава (после его совершеннолетия – до 972).
6) Правление Ольги (с 946 до совершеннолетия Святослава).
7) Княжение Игоря (до 945).
8) Княжение Олега.
9) Вставка о Рюрике.
10) «Аннотация», помещённая в 852 г., связывающая начало русской истории с византийской хронологией и предварительно перечисляющая далее упоминаемых князей.
11) Сводка сведений о восточных славянах с некоторыми историческими фактами.
12) Вступление к мировой истории и к истории славян «от сотворения мира» – по Библии.

ПРИМЕТЫ ВРЕМЕНИ.
   Теперь укажем очевидные признаки позднейших напластований и вмешательства в текст.
1) Прямое или косвенное указание летописца.
2) Явные анахронизмы, ошибки в фактах и хронологии.
3) Позднейшие комментарии к ранее происшедшим событиям и поступкам действующих лиц.
4) Восхваление (или осуждение) усопших князей (после их смерти).
5) Внедрение в язык церковно-славянских элементов и грецизмов (после 988 г.).
6) Внедрение христианской терминологии и морали, рассказов о мучениках, чудесах и знамениях.
7) Ссылки на византийские, болгарские, библейские источники, заимствования из них и параллели к ним (с эпохи Ярослава или даже Владимира).
   Для выявления первичного ядра свода следует изъять из него фрагменты с данными признаками.
   Примером являются слои 11 и 12. Эти слои содержат сведения из Библии и греческих хронографов, которые были переведены в средине XI в.; Эти слои явно позднее 1037 г. и в начальной версии свода отсутствовали.
   В «аннотации» 852 г. (слой 10) последним князем назван Святополк II (1093 – 1113), что говорит о правке её уже после 1113 г. Ввиду важности этого фрагмента приведём его полностью.
   «852. В год 6360, индикта 15 день начал Михаил царствовать. И стала прозываться Русская земля. О сем ибо уведали, яко при сем царе приходила Русь на Царьград, яко же пишется в летописании греческом. Тем же отселе почнём и числа положим. От Адама и до потопа лет 2242… (опускаем библейскую хронологию) А от Александра до рождества Христова лет 333. А от Христова рождества до Константина лет 318, от Кон¬стантина же до Михаила сего лет 542 года. А от первого лета Михаилова до первого лета Олега, русского князя, лет 29. А от первого лета Олега, когда он сел в Киеве, до первого лета Игоря лет 31. А от первого лета Игоря до первого лета Святослава лет 33. А от первого лета Святослава до перво-го лета Ярополка лет 28. А Ярополк княжил лет 8. А Владимир княжил лет 37, а Ярослав княжил лет 40. Так же, от смерти Святослава до смерти Ярослава лет 85; а от смерти Ярослава до смерти Святополка лет 60.   
   Последнее предложение в перечне князей (выделено курсивом) имеет иную структуру, чем предыдущие. Оно, видимо, добавлено к перечню в 1113 или 1116 г. Но предыдущая часть перечня явно написана раньше, ещё и потому, что вряд ли в начале XII в. кто-то на память помнил число лет княжения Олега за 200 лет до того. Тогда следует отнести предыдущий перечень к окончанию княжения Ярослава. Но и этот текст, видимо, не является первичным. Сообщения о княжениях Ярополка, Владимира и Ярослава опять-таки отличаются структурой от предыдущих. Правомерно предположить, что они были дописаны после 1054 г. к ещё более раннему списку, который кончался «первым летом Ярополка». Тогда слой 10 состоит из трёх последовательных пластов, самый древний из которых отложился во времена Ярополка.
   Слой 9 (вставка о Рюрике) также является поздним. Это видно уже из того, что в «аннотации» Рюрик не упомянут в списке князей и в расчёте лет. Новгородские известия о варягах и Рюрике были включены в киевское летописание уже позднее.
   Итак, из слоёв 9 – 12 для дальнейшего обсуждения остаётся только перечень князей от Олега до Ярополка.

(Далее, в данной публикации, исключён анализ сообщений за 981 – 1037 г.г., которые я отношу к неустановленным авторам, условно «хранителю», «продолжателю» и «апологету», которые дополняли и редактировали дошедшую до них рукопись.)

«ЛЕТОПИСЕЦ ЯРОПОЛКА».          
   Мы пришли к выводу, что древнейшей основой свода являлась рукопись, кончавшаяся изложением событий 980 г. и завершённая вскоре после того, возможно, рассказом о выдворении из Киева возомнивших о себе варягов. Но возможно присоединить к её тексту и следующее за этим краткое сообщение о начале княжения Владимира в Киеве и о посылке Добрыни в Новгород. При этом, судя по объёму событий, приписанных к 980 г., они заняли не один год, а сама запись могла быть сделана несколько позднее, так что обозначенный год не есть год совершения записи.
   Часть текста 980 г., оставшаяся после снятия позднейших пластов, несомненно, составляет одно целое с хроникой княжения Ярополка, начиная с 973 г. Непрерывность повествования, единство жанра, языка и стиля этой статьи показывает, что она принадлежит одному автору. Данная статья мало подверглась правке. Явно позднему редактору из духовного сословия при-надлежит вставка «О, злая лесть человеческая…» с библейскими цитатами. Но Лаврентий «потерял» сохранившиеся в других списках ПВЛ сообщения от 979 г. о приходе на службу к Ярополку печенежского князя, и о посетивших Киев греческих послах, подтвердивших прежние договоры.  Рассматриваемая статья первоначально не была расчленена на ежегодные записи и не сопровождалась датами, а являлась непрерывным изложением событий, записанным уже после смерти Ярополка.
   Судя по приводимым в рассказе подробностям, обилию имён, точным топографическим указаниям, приводимым речам и диалогам действующих лиц, основа этой статьи написана современником и свидетелем событий, который был хорошо осведомлен. Скорее всего, и сам он принимал участие в некоторых делах и беседах, описанных в тексте. При отсутствии комментариев и морально-этических оценок, столь характерных для последующих редакторов из духовного сословия, само содержание и тон первоначальной статьи выражает вполне явную неприязнь к братоубийце Владимиру и предателю Блуду. Первоавтор статьи, видимо, был сторонником Ярополка.

К КАКОМУ КРУГУ ПРИНАДЛЕЖАЛ ЛЕТОПИСЕЦ ЯРОПОЛКА? 
   Из текста статьи мы можем получить представление об источниках летописца, а тем самым и о нём самом. Для этого разберём основные сообщения статьи и укажем их вероятные источники.
 1) Рассказ о ссоре князя Олега (брата Ярополка) с Лютом Свеналдичем и убийстве последнего.
Возможные источники: дружинники Олега или Люта.
 2) Сообщение о подстрекательстве Свеналда.
Возможные источники: Ярополк, Свеналд или близкие к ним люди. Возможно присутствие рассказчика при этих разговорах.
 3) Рассказ о походе Ярополка на Олега, о гибели оного и об укоре Ярополка Свеналду.
Возможные источники: Ярополк, Свеналд, близкие к ним люди, упомянутый безымянный древ-лянин. Вероятно личное присутствие рассказчика при событиях.
 4) Сообщение о бегстве Владимира из Новгорода и о посылке Ярополком туда посадников.
Возможные источники: сообщения из Новгорода, Ярополк, его приближённые.
 5) Сообщение о приёме Ярополком на службу печенежского князя.
Возможные источники: Ярополк, его приближённые. Возможно личное присутствие рассказчика.
 6) Сообщение о приходе в Киев греческих послов и об их переговорах с князем.
Возможные источники: Ярополк, его приближённые. Возможно личное присутствие рассказчика. 
 7) Сообщение о возвращении Владимира в Новгород с варягами.
Возможные источники: прибывшие из Новгорода посадники Ярополка.
 8) Сообщение о взятии Владимиром Полоцка и о Рогнеде.
Возможные источники: вести из Полоцка от людей, близких князю Рогволоду, сама Рогнеда.
 9) Сообщение о приходе Владимира к Киеву (с точным указанием места его стана).
Общеизвестно всем современникам-киевлянам.
10) Сообщение о тайных сношениях Владимира с воеводой Блудом (ставших известными поз-же).
Возможные источники: Владимир, Блуд, посредники между ними.
11) Рассказ о предательстве Блуда, о бегстве Ярополка в Родню и о его намерении сдаться. 
Возможные источники: Владимир, Блуд, их приспешники, оставшиеся сторонники Ярополка. Возможно личное участие рассказчика в событиях.
12) Рассказ о попытке Варяжко отговорить Ярополка от сдачи.
Возможный источник: Варяжко, либо сам летописец присутствовал при разговоре.
13) Рассказ об убийстве Ярополка.
Вероятные источники: Варяжко, Блуд, варяги-убийцы.
14) Рассказ о бегстве Варяжко, его борьбе и последующем примирении с Владимиром.
Вероятный источник: Варяжко, либо собственные сведения писателя.
15) Рассказ о попытке варягов брать дань с киевлян и о том, как Владимир их обманул.
Возможные источники: Владимир, его окружение, предводители варягов. 
16) Рассказ об утверждении Владимира в Киеве, о «кумирах» и о посылке Добрыни в Новгород.
Возможные источники: собственные наблюдения писателя, Владимир, Добрыня и их окружение.
   Почти всех перечисленных информаторов летописца в 1020 г. уже не было, а меж их сообщений есть такие, что вряд ли могли сохраниться в устной передаче с приводимыми подробностями. Это опять свидетельствует о том, что их записывал по горячим следам современник событий.
   Из приведённого списка видим, что круг источников данного писателя включает князей, членов княжеского рода, воевод, приближённых к князьям бояр, варяжских начальников. Варяжко (упоминаемый только здесь) – не рядовой дружинник, он даёт советы Ярополку, противоборствует с Владимиром. Очевидно, к тому же кругу принадлежал и сам летописец. Он вхож к Ярополку, участвует в княжеских советах и приёмах, в решении текущих государственных дел. Это, безусловно, близкий Ярополку доверенный боярин, ведавший посольскими и административными делами. Надо думать, это был уже пожилой человек, судя по его положению. Прекращение летописания вскоре после 980 г. и передача рукописи в другие руки («хранителю») говорит о глубокой старости или смерти «летописца Ярополка».

НАЧАЛО. 
   Продолжим далее наши «раскопки». После удаления позднейших напластований остались «непросеянными» формальные слои 5 – 8. Общим для этих слоёв является внедрение в них текстов русско-византийских договоров. Во-первых, надо отметить, что подобное явление не обнаруживается во всём последующем летописании конца X – начала XII века. Во-вторых, договоры, несомненно, являются включениями в основной текст. В-третьих, даты этих договоров являются единственно достоверными в русской хронологии до крещения Руси.
   Исходя из отмеченных обстоятельств, естественно предположить, что все 4 текста договоров (2 – Олега, Игоря и Святослава) находились в одной «папке», не входя в древнейший текст
 летописания, и были вставлены в него одновременно, при очередной переписке рукописи. Сомнительно, чтобы они были вставлены «хранителем», который ограничился переписыванием рукописи с минимальными добавлениями. «Продолжатель», видимо, вовсе не переписывал и не исправлял полученную рукопись, а только добавил к ней хронику 1014 – 1036 г. Тогда включение в рукопись договоров надо приписать «апологету Владимира и Ярослава», получившему их вместе с рукописью-хроникой. Есть данные, что в начале княжения Ярослава между Русью и Византией возникли трения, повлекшие поход Владимира Ярославича на греков в 1043 г. На это, возможно, указывает вставленный в текст комментарий: «…суть ибо греки льстивы и до сего дня». В свете этого, включение в летопись русско-византийских договоров было
 в то время актуально. Именно «апологет», составлявший свод 1037 г. заново, мог произвести столь обширные и важные вставки. Переписывание договоров было необходимо не только вследствие изветшания рукописей, но и потому, что они, как обоснованно предполагалось некоторыми авторами, были записаны письмом, отличным от ортодоксальной кириллицы. Поэтому, требовалось не механическое копирование, а «перевод», вызванный как изменением письменности, так и обновлением языка. Другая важная причина включения договоров заключалась в том, что новый свод уже не был, как прежняя рукопись, достоянием частного лица, а создавался лицом, имевшим официальный статус, возможно, по поручению князя, и приобретал государственное значение. Это вполне соответствует той культурно-политической обстановке, которая сложилась при Ярославе. Отметим, что после Ярослава летописание перешло к монахам Киево-Печерского монастыря, утратило государственное значение, и официальные документы
перестали включаться в летопись.
   Изъяв тексты договоров из слоёв 5 – 7, мы обнаруживаем, что эти слои образуют, в сущности, единое целое. Явное исключение составляют, однако, вставки и поправки житийного стиля, внесённые в описание правления Ольги и в её образ. Это опять результат вмешательства позднейшего редактора-христианина. Другой вставкой, видимо, является описание действий византийцев против Игоря в 941 г., составленное по греческому хронографу. За этими (и немногими другими) исключениями слои 5 – 7 проявляют характерные признаки однородности. Более того, по этим признакам к ним естественно присоединяется и хроника времён Ярополка, которая является их естественным продолжением.
   Перечислим эти признаки.
   1) Все эти слои принадлежат одному жанру и составляют последовательный рассказ – светскую хронику деяний Олега и первых Ольговичей. (Как уже подозревали некоторые историки, никакой династии «Рюриковичей» не было, о чём см. мою статью в Молодой Гвардии, 2007, № 12).
   2) Весь этот рассказ написан в едином стиле. Для него характерны: сжатость, конкретность, отсутствие отступлений, витиеватостей и позднейших комментариев, наличие ряда
 подробностей,  которые не могли быть сочинены позднее. В некоторых местах проявляется возвышенный эпический стиль, близкий к былинному.
  3) Язык этого рассказа также однороден. Это – древнерусский язык, близкий к разговорному, не содержащий грецизмов и церковно-славянских оборотов, свойственных книжникам, писавшим после 988 года. «Эпическим» местам свойственна и соответствующая языковая «аранжировка», но отделить их от контекста и приписать другому автору не представляется возможным.
   4) Рассказ этот, в основе своей, принадлежит, безусловно, современнику, свидетелю и участнику событий. События, при которых он не присутствовал, описаны им со слов других свидетелей-современников, рассказы которых он слышал из первых уст. Об этом говорят не только приводимые подробности, но наличие точных топографических указаний, упоминание имён действующих лиц, хотя бы и эпизодических, прямая речь и диалоги персонажей, вполне соответствующие их положению, времени, и обстановке. В ряде случаев эти речи весьма чётко и достоверно описывают психологию людей, их произносящих.
   Итак, слои 5 – 7 и основная часть слоя 4 составляют один начальный пласт нашего летописания и принадлежат одному автору.

Продолжение : http://stihi.ru/2021/02/20/3613