Три гения эпохи Возрожденья

Великий Рим – клубок противоречий.
От «Ave, Cezar!»  до  «О, Боже, и ты, Брут!»
И с той поры в течение тысячелетья
В Италии искусства все замрут.
Империя Великий Рим распалась,
Затихли гладиаторов бои.
Религия везде распространялась,
В молитвах люди проводили свои дни.
Священником стал главным Папа Римский,
Его поддерживало много разных стран.
Они решили все объединиться,
Избрав своей столицей Ватикан.
Но как значение религии возвысить?
У Папы должен быть величественным Храм.
Решил собрать в то время Папа Римский
Всех лучших представителей искусства в Ватикан.
И началась эпоха Возрожденья,
Что по-латыни значит – «Renaissance».
И создаваться начали творенья,
Которыми мы восхищаемся сейчас.
Я был под впечатлением огромным,
Когда, проехав через много разных стран,
Попал в Италию,  и украшением которой,
Были Венеция, Флоренция, Рим, Ватикан.
Музеев мы немало посетили,
Немало рассказали нам о том,
Какие люди здесь когда-то жили,
О Возрождении, о тех, кто принимал участье в нем.
Их было много – ярких, но забытых,
Кто в Возрожденье внес немалый вклад.
Но есть три имени, что славою покрыты,
О ком сегодня с восхищеньем говорят.
Три гения эпохи Возрожденья,
Три гения эпохи «Renaissance» -
Где они творческое брали вдохновенье,
Что до сих пор приводит в трепет нас?
Вначале их Флоренция объединила,
Пусть возраст у них разным был тогда.
Какая-то таинственная сила
Заставила их съехаться сюда.
Пятьдесят три года было Леонардо,
Был Микеланджело моложе – тридцать лет.
А Рафаэль – мальчишка с ними рядом,
Но в двадцать два свои и он познал успех.
Был Леонардо знаменит по «Даме с горностаем».
И «Тайной вечерей» в Милане знаменит.
«Джоконду» к тому времени еще не написал он,
Этот шедевр еще был впереди.
Был нарисован им и первый геликоптер,
Тогда же он придумал парашют.
Не все задуманное он сумел построить,
Потомки воплотили в жизнь его мечту.
Любил он часто посидеть один, в раздумьях,
Хоть было у Да Винчи множество друзей.
Но он ценил, как весело и шумно
Его искусством восхищался Рафаэль.
А Папа Римский, увидав его шедевры,
К себе художника решает пригласить.
Жил Леонардо в Ватикане, в Бельведере.
Туда же прибыл и король французский погостить.
И этот величавый посетитель
Увидел, как рождается шедевр –
Как постепенно «Иоанн Креститель»
Возносит к Богу указующий свой перст.
Король Франциск знакомству с Леонардо
С минуты первой был, конечно, рад.
С художником всегда садился рядом
И на картины направлял свой взгляд.
Уже была написана «Джоконда»,
И множество других еще картин.
«Я Вас всегда рад буду видеть дома!» -
К себе он Леонардо пригласил.
И приглашенье Леонардо принял,
Он поселился в замке Кло-Люссе.
С собой он взял любимые картины,
Теперь их можно видеть в Лувре, почти все.
«Джоконда», или то же – «Мона Лиза», -
Какой к художнику Святой явился Дух,
Что передал он женские капризы
Через едва заметное движенье ее губ.
Я тоже видел в Лувре «Мону Лизу»,
Когда с экскурсией в Париже побывал.
А после посещения Парижа
И в Кло-Люссе я тоже заезжал.
Здесь путь земной окончил Леонардо.
В шестьдесят семь, тогда преклонных лет.
Каким он был в то время - чтоб мы знали,
Оставил он нам свой автопортрет.

Теперь о Микеланджело Буонарроти
Я должен вам немного рассказать.
Был родом из семьи он благородной,
Но обедневшей, потому не признавала его знать.
Он был мальчишкой, когда мать его скончалась,
Другую женщину отец приводит в дом.
И материнского тепла мальчишке не хватало,
Отец почти что не заботился о нем.
А мальчик рос и думал – кем он будет,
Когда он взрослым станет, наконец.
Отец его чужим отдал на воспитанье людям,
И там он встретил теплоту людских сердец.
Так он попал в семью каменотеса,
Был очень рад, что он туда попал.
Ко времени, когда уже подрос он,
Искусство обработки камня он познал.
Из мрамора он делать стал скульптуры.
И самым ярким стал из них «Давид».
Как символ возрождения культуры
Он во Флоренции сейчас еще стоит.
И Микеланджело зовут на званые обеды.
Знать стала приглашать его в свой круг.
Но ему некогда, ведет он жизнь аскета
И трудится, своих не покладая рук.
Он стал богатым, в этом нет секрета.
И пусть теперь родство с ним ищет знать.
Ему важнее независимость при этом,
И он родство не хочет признавать.
Он не боялся ссоры с Папой Римским,
Если считал, что Папа был неправ.
Он уходил тогда не по-английски,
А проявлял высокомерный нрав.
И Папа скульптору теперь шел на уступки –
Он гениальность Микеланджело ценил.
И, скрепя сердце, он прощал поступки,
Которых никому бы не простил.
Зато рождались новые шедевры,
Потом и Папе они славу принесут.
Так родилась «Сикстинская капелла»,
Где был изображен и «Страшный суд».
Собор Петра Святого в Ватикане –
Находится здесь Микеланджело «Пьета».
Как смог изобразить он чувство горя в камне,
Где мать оплакивает снятого с распятия Христа.
Он очень ярко проявил себя в искусстве
Как скульптор, как художник, как поэт.
Он передал нам очень много чувства,
Ведь он прожил почти 90 лет.
Любовь – ее влияние на нашу жизнь огромно,
Но Микеланджело, мы помним, был аскет.
А в шестьдесят ворвалась в его жизнь Виттория Колонна
Она моложе на пятнадцать лет.
Но, как известно, истина бесспорна,
(Причины сомневаться в этом нет),
То, что любви все возрасты покорны,
Уже давно сказал об этом нам поэт.
И озарилась жизнь аскета ярким светом.
И в возрасте уже преклонных лет
Виттории он начал посвящать свои сонеты.
И проявил себя еще и как поэт.

«И высочайший гений не прибавит
Единой мысли к тем, что мрамор сам
Таит в избытке, - и лишь это нам
Рука, послушная рассудку, явит.
Жду ль радости, тревога ль сердце давит,
Мудрейшая, благая Донна, - Вам
Обязан всем я и тяжел мне срам,
Что Вас мой дар не так, как должно, славит.
Не власть любви, не Ваша красота,
Иль холодность, иль гнев, иль гнет презрений
В злосчастии моем несут вину, -
Затем, что смерть с пощадою слита
У Вас на сердце, но мой жалкий гений
Извлечь, любя, способен смерть одну».

Но он был счастлив, ведь ему писали,
Что, как и он, с ним встречи тоже ждут.
И радостью глаза его сияли,
Когда был рядом с ней хоть несколько минут.
Так десять лет они прожили рядом
То расставаясь, то встречаясь, а затем
Он проводил ее своим прощальным взглядом
В последний путь. Они расстались насовсем.
Глаза его не раз еще искали
Во мгле ночной знакомые черты.
И долго на столе его стояли
Когда-то собранные ей, теперь увядшие цветы.
Последних двадцать лет он жил один, в печали.
И лишь племянник иногда был рядом с ним.
А перед смертью завещание оставил:
«Я Богу душу отдаю, тело земле, имущество родным».
Флоренция, здесь церковь Санта-Кроче,
Где на могиле памятник стоит.
В ней гений, Микеланджело Буонарроти,
Окончив путь земной, теперь лежит.

А что сказать о Рафаэле Санти –
Нелегкой жизнь была и у него.
Он без родителей остался очень рано,
Пока отец был жив, сын рисовать учился у него.
Потом учился он у Перуджино.
Мадонн с младенцами, как мог, он  рисовал.
Но даже его ранние картины
Указывают на его талант.
А встретившись с большими мастерами –
Судьба их во Флоренции свела,
У них учился днями и ночами,
Ему их школа многое дала.
И появляются Прекрасные Мадонны –
«Три грации», «Мадонна со щеглом».
К ним Папа Римский проявляет интерес огромный
К себе художника он приглашает в дом.
Он предлагает Рафаэлю «Станцы» –
Так на латыни комнаты зовут
Где Папа Римский принимает иностранцев,
Украсить фресками, чтобы возвысить роль свою.
И Рафаэль четыре долгих года
Свои на стены фрески наносил.
Все, чем он щедро одарен был от природы,
В картины эти гениально он вложил.
В одной из комнат, – «Станца делла Сеньятура»,
В «Афинской школе» он изобразит
Всем из истории знакомые фигуры -
Платон, Евклид, Сократ и Гераклит.
Здесь Леонардо в образе Платона,
А Микеланджело, конечно, Гераклит.
Себя же Рафаэль изображает очень скромно –
Как ученик, в сторонке он стоит.
Когда же видишь Рафаэля фрески,
«Сикстинская Мадонна» - одухотворенность, нежность, чистота,
То вспоминаешь, что сказал о них великий Достоевский:
«Наш мир спасет лишь только красота».

А как же гении к Прекрасным Дамам относились,
Ведь рисовали они множество Мадонн.
Не может быть, чтоб хоть в одну из женщин не влюбились,
Не захотели, чтобы нежность и уют вошли в их дом.
Да нет, Прекрасных Дам они по-своему любили.
Стихи писали, сочиняли музыку для них.
И даже на свидания ходили,
Но близко к сердцу никого не подпустив.
Но этим отличались двое старших,
Любвеобилием же отличался Рафаэль.
В любви он признавался почти каждой,
Кто приходила к нему в гости как модель.
Он их любил так страстно и так нежно,
Он им стихи красивые писал.
Но горе его было безутешным,
Когда он чувств ответных не видал.

«Амур, умерь слепящее сиянье
Двух дивных глаз, ниспосланных тобой.
Они сулят то хлад, то летний зной,
Но нет в них малой капли состраданья.
Едва познал я их очарованье,
Как потерял свободу и покой.
Ни ветер с гор и ни морской прибой
Не справятся с огнем, мне в наказанье.
Готов безропотно сносить твой гнет
И жить рабом, прикованным цепями.
Мои страдания любой поймет,
Кто был не в силах управлять страстями.
А их лишиться – равносильно смерти,
И жертвой стать любовной круговерти».

Но один раз он проводил сеанс с любимой ученицей,
В тот день на улице цвела душистая сирень.
Вдруг перестало сердце его биться,
Когда был на вершине счастья Рафаэль.
Ну что за возраст этот окаянный -
Ему в то время было тридцать семь:
Один в себя стреляет от душевной раны,
Другой спешит скорее на дуэль.
Теперь лежит он в Пантеоне римском.
Ему из камня выстлана постель.
И надпись, выполненная вязью на латинском -
«Здесь упокоился Великий Рафаэль».

Мир изменился после их ухода,
С тех пор прошло немало – пятьсот лет,
Но остаются они в памяти народа
Как звезды, до сих пор дающие нам свет.
Конечно, они жили все отдельно,
Лишь во Флоренции сошлись на пару лет.
Но двадцать лет они творили параллельно,
После себя оставив яркий след.
Те двадцать лет назвали «Чинквеченто» -
Когда звезда единая зажглась
Трех гениев эпохи Возрожденья,
Трех гениев эпохи Renaissance.