Последняя метафора

У последней метафоры
было отменно счастливое детство.
Так недавно ещё...
Так привольно и дивно жилось...
Были авторы тонки,
ценили девичье кокетство.
И ни счёта подругам-соперницам,
ни дневников не велось.

Не тревожась дарили девицы свиданья
восторженным бардам,
слишком бережным,
чтобы малейший урон нанести
зыбкой стати сравненья,
её унося благодарно,
как волшебных духов аромат,
незаметный почти.

Как не верили рыбы в опасность воды,
или воздуха – птицы,
так не мнили они,
что словесность рассыплется
битым стеклом.
Но одно за другим
исчезали знакомые лица.
“Ах, шалуньи, - смеялась Метафора, -
прятаться нужно с умом...”

А затем обнаружилось,
сколь окончательна эта разлука.
Грациозность поэзии меркла,
Ушла величавость из прозы.
Их творцам, безнадёжно лишавшимся
зренья и слуха
изменяло терпенье.
Слова благодарности девам
сменили угрозы.

Новых авторов жёсткая хватка
не знала сравненьям цены,
вечных сверстниц калеча
бессмыслицей и повтореньем.
Пыткой сделал роман
неразборчивый гений.
Отвратительны стали свиданья,
Кошмарными - сны.

Оглянувшись однажды вокруг
на кричащую скверну пустыни,
осознав, что одна лишь она
сохранилась в живых,
обратилась Метафора в ночь,
в дуновенье ветров. И отныне
тщетно ищет её популярный пиит
в шевеленьи травы.