На арене амфитеатра

Поднял руку проконсул в приветственном жесте,
Замер под овации тысяч зрителей,
Казалось, ничто не способно их утомить,
Ни жара, ни долгое, кровавое зрелище.
«Когда-нибудь будет такой моя статуя»,
Думал проконсул с улыбкой на публику глядя.
А на арене гладиатор подходит к середине,
Сверкает на солнце короткий меч,
Небрежно свисает с руки из бронзы щит.
Уже вверх поднимается решетка у коридора,
Выходят на арену оттуда обычно звери,
Сейчас же появляется черный нубиец с сетью.
Свободным гражданам о ставках не нужно думать,
Конечно же, нубиец должен победить,
Вы только посмотрите, как же он огромен!
Обсуждает публика достоинства его,
А тот уже бросает свою сеть,
Сверкая, вылетает она из черных рук,
Пытается нубиец ею гладиатора накрыть,
Но уклоняется от сети тот и в ожидании стоит.
А черный нубиец уже снова крутит зловеще сеть
И снова противник в сторону уходит от нее,
Но поскользнулся и отражает щитом трезубец.
А сеть перед его глазами снова пляшет,
Трезубец, словно змея, качается туда, сюда,
Но гладиатор знает, что сеть это уже обман,
Сейчас ударит трезубцем черный нубиец.
И гладиатор бросается вперед, но короток меч у него,
И брызжит из его бедра  кровь на арену…
Нубиец же все крутит и крутит сеть,
От воплей публики он будто наслажденье получает,
И гладиатор бросается тогда вперед.
Он прикрывается щитом от встречной смерти
И падает на черного гиганта, протягивая меч.
Нубиец истошно воет, мечом пронзенный,
Лишь рукоять виднеется из живота.
От боли пламя жгучей ненависти вспыхивает в нем,
Вонзает с силой он трезубец в спину упавшего…
Сам на арену падает и в судорогах бьется.
А гладиатор лежит, приколотый к песку,
Как будто насекомое, огромное, блестящее…
А публика вновь заревела, она же недовольна,
Нет победителя, напрасны были ставки,
И граждане вопят, требуя добить обоих…
А тем, кто на арене пал, уже все безразлично,
Через мгновение потащат крючьями их прочь.