И любовь, и доброта, и смирение...

  Мне было 5 лет. Мама умерла полтора года назад. Отцу было не до меня. 
  Захудалая, вшивенько-сопливенькая, но очень дружелюбная, - я хотела ДРУЖИТЬ. Но, - шансов немного. ...  Я была большая выдумщица на всякие необыкновенности, что привлекало ко мне детишек. Но их мамы брезгливо оттаскивали своих чистеньких и здоровеньких детей от худющей,  запаршивленной,  неприглеженной замарашки.
   И вот... Сказочный маленький аккуратненький домик, весь в цветах. Из кустов подглядываю за работящей старушкой над грядками... Голос спокойный и дружелюбный (как будто продолжает давно начатую беседу) ласково проворчал: - "Вот я тут старенькая, тружусь. А ты, бездельница, сидишь в кустах и не помогаешь..."
   Ооооо, это было СЧАСТЬЕ.  На крыльях я прилетела под тёплую, шершавую от многих трудов бабушкину ладошку…. Больше мы  уже  не расставались до самой её смерти. Эта мудрая, терпеливая, всегда весёлая работящая бабуля дала мне всё лучшее, что во мне есть (возможно, что дала бы и гораздо больше, только я не всё усвоила).  Это была мама моей второй мамы (на которой мы с папой быстренько женились)...
   Нет острых событий в этом рассказе. Но Вы послушайте, какая она была, моя БАБУЛЕЧКА.
   Из простых продуктов очень вкусная еда происходила у нас, по её словам, потому, что печка уж очень хорошая. На огороде «совершенно случайно»   бушевала урожайность клубники, овощей всякого рода. И, как бы случайно, рассада капусты, помидоров у неё была сильная, жизнеспособная. Соседям она раздавала лучшую, а себе оставляла то, что никто не брал.   В итоге у нас всё-равно урожай превосходил соседские достижения. О ней говорили, что её любит Бог.
    Когда в семье появлялась печалька, бабушка вытворяла что-нибудь смешное, потом очень смешно сетовала на свою неуклюжесть,  и всё заканчивалось общим весельем.
   Не было книг, да она с трудом разбирала буквы.  Я не понимаю, откуда у неё набиралось столько рассказов, сказок для нашего зимнего лежания на печи.  А как она рассказывала про Иисуса Христа!!!  Мы и плакали вместе его страданиям от этих завистливых, кичливых злодеев, и радовались его воскресению так, что обе не могли уснуть от радости.
    Отец внушал мне, что бабушка очень устаёт по хозяйству. Поэтому я должна «иметь совесть» и не мешать её отдыху. А ведь и правда, бабуля наша не отдыхала в нормальном смысле этого слова. Она падала от изнеможения и дремала коротким, чутким сном. И я замирала, чтобы дать ей отдохнуть.
    Мне нравилось стоять с ней в очереди в магазине.  Тут у меня была вполне законная возможность прижаться к её ноге и заправить свою головку под её сказочно ласковую ладонь и наслаждаться нашей с ней любовью.
    Меня часто расхваливали соседи: -  «Ах, какая красивая девочка, какая ласковая, какая воспитанная, какая умненькая…»  А я с гордостью носила свои толстенькие розовые щёчки  и ОЧЕНЬ хорошо  понимала: - если бы не бабушка всё было бы наоборот (и ведь наоборот было,  до бабушки).  Носик мой совершенно закурносился, -  было, конечно же,  приятно слышать о себе такое.  И я, по совету папы, изо всех сил берегла бабулю, чтобы её на  дольше хватило.
    Интересно, как она просила помощи отца. Мечтательно поднимая глаза к небу и сложив руки на груди она начинала со слов: - «Ах, а вот как бы хорошо, если бы…» . Когда отец завершал дело она нахваливала его и восхищалась его «золотыми руками» (это, кстати, была правда), всегда сетовала, что ей то и нечем отблагодарить… Отец обычно говорил ей: - «Мама, мы все благодаря Вам живём в РАЮ. Что же может быть лучше?!».
      Молилась она каждый вечер  и подолгу. Рассказывала, что за день происходило, как она допускала какие-то ошибки, просила прощения, сил на добрые дела и разума для того, чтобы получалось именно доброе.  Очень просила любви и мира в семье, здоровья кормильцам  (так она называла трудящихся на производстве свою дочь и её мужа, - моего отца). Остальное всё для меня (и здоровья, и ума, и послушности, и скромности и много ещё чего). Бог её слышал и давал всё просимое.  Поэтому 4 года нашей совместной жизни до сих пор воспринимаю, как маленький рай. 
   Перед смертью она пролежала всего 3 дня. Она ничего не ела, только понемножку пила воду. Сказала, - так надо. Все послушались.
 Мне она долго нашептывала, чтобы я всё терпела, ни на кого не обижалась, все худые мысли из головы выметала, чтобы и в душе и в уме всегда всё было чистенько.  Повторяла это много раз. Я запомнила (мне было уже 9 лет).
   Утром на 4-й день позвала отца и попросила его не пускать к ней сейчас её дочь (мою вторую маму) и не позволять ей кричать. Попросила часика 2 тишины.  «Хочу, - говорит, - умереть тихо, сладко».   Я тихо сидела у её ног и не мешала. Отец мой  расположился  на табурете  у её постели, взял её руки в свои,  и так сидел целый  час.  Бабушка на минутку напряглась, выдохнула глубоко и замерла навсегда. Через несколько минут лицо её разгладилось, она необыкновенно помолодела и губы тронула добрая счастливая улыбка.  Много людей её провожало. Незнакомые люди в течение  2-х  дней,  стоя,  читали над ней псалтырь. Был покой и тишина.
     А с наших лиц улыбка ушла надолго…  Но, это уже другая история…