Шатко рухляди без колен

и  кривляться  научилось  окно,
вместо  стекла  -  кривизна,
то  день  ни  так  смотрит  сквозь,
то  ночь  слишком  темна,
деревья  слушают  запах  погоды,
листья,  ветви  трогают  по  пятам,
кругом  все  нарочно  разделись,
а  окно  кривляться  начало…

подметает  мысли  метла  сырой  осени,
готовится  встретить  лёд  в  душе,
прихорашивается  разбойник, -   
ему  на  свидание… 
грабить  при  красивой  Луне,
и  никто   не  объясняет,
отчего  коротка  жизнь,  а  после  -  живи,  не  хочу,
и  лежать  рукавам  в  руках,  то  короткими,
то  на  всю  длину,

а  я,  наверно,  пойду  и  выйду,
в  ту  дверь,  от  которой  ключ  потерян,
а  я  пусто  собой  заполню  -    
ничто  здесь,  нечто  рядом,
там,  снаружи,  так – же  поют  песни,
а  если  устанут,  песни  поют   устало,
я  наверно  там  побуду,  пока  не  вернусь  обратно.

в  замочную  скважину  проникает  не  только  ключ,
в  замочную  скважину  проникает  громкое  – тихо,
кто  стоит  у  дверей,  не  должен  упасть,
а  если  упал,  пусть   не  снятся  могилы,
и  смерть  пусть  не  водит  пчелиным  ядом,
от  мёда,  до  сот  отключения,
не  звонит  в  колокола  разговором  с  того  света,
смс  сообщениями.

а  кривизна  в  окне  всё  гримасой,
а  я  чувствую  холод,  как  голод,
выливает  небо  вёдра  воды,
а  распотешится  -  накроет  градом,
здесь  невиданно,   только   гаданно,
в  пятки  забилось  сердце,
значит,  нет  желания  наряд  примерять
того,  кто  ничего  не  значит.