Былое вновь не повторится

Былое вновь не повторится -
К нему возврата больше нет.
Лишь временами будет сниться
Неяркий, вдаль зовущий свет.

Светало. Из дому бежали
На ранней зорьке по росе.
Косцы косили, бабы жали,
А сосны свечками стояли
В своей нетронутой красе.

А рыбаки тянули сети
На дальних плесах у реки,
И даже маленькие дети
Уж записались в рыбаки.

И отражались в тихой речке
Верхушки сосен, облака.
И где-то звук далекий речи,
И лай соседского щенка.

А у крыльца беленой хаты
Клевали просо петухи.
Хватались бабы за ухваты,
И были счастливы ребята
Погрызть соленой шелухи.

А на горе стояла церковь,
Горели медью купола.
Колокола зовут к обедне
Всех обитателей села.

И сходит с паперти беленой
Душевный сельский наш народ.
И староста в поддевке новой
Убогим деньги раздает.

Патриархальная картина -
Святые будни, вечера.
Но вот - нежданная крутина,

Внезапный поворот весла.

Былое вновь не повторится,
Я верю, что возврата нет.
Но мне до смерти будет сниться
Кровавый сумрачный рассвет.

Светало. В избу постучали.
Вошли, как водится, втроем.
По головам пересчитали,
Назвали тварью, кулачьем.

Там были люди из актива,
И человек из ГПУ.
Глаза - холодные, как льдины.
Сжимали пальцы кобуру.

Прижались бабы ближе к печи
В худых истоптанных лаптях,
И леденящий человечий
На сердце их ложился страх.

Искали хлеб, муку искали,
Перевернули все вверх дном.
Отняли, все пересчитали,
На двор прогнали батагом.

Ведут печальные колонны
Несчастных русских мужиков.
Детишки плачут, воют жены.
Мычанье брошенных коров.

Марусю - дурочку, дурнушку
С подводы бросило на склон,
И не в одной душе пропащей
Не отозвался эхом стон.

И теплый дым печной струится
С утра натопленной избы.
Но невозможно возвратиться.
Они - изгнанники, враги.

Вдали остался Днепр великий,
Вдали остался тихий Дон,
И за Урал, на север дикий
Идет столыпинский вагон.

Ну вот, прогнали дармоедов.
Чтоб государству сдать зерно,
Колхоз и вспашет, и посеет,
И уродится, знать, оно.

О, если б знали вы, безумцы…
На смену спеющим хлебам
Пришел жестокий, страшный голод
По всем деревням, округам!

Мололи желудь на лепешки,
Подъели корни, лопухи.
Позаросли пути-дорожки,
Глаза истлели от тоски.

И стали лица черноземом,
И лишь в могильной тишине
Смотрела мать, как грыз ребенок
Доски обрезок на гумне.

Нездешний вой поднялся к небу,
К молчащим черным небесам.
Все друг у друга просят хлеба,
И молча валятся к ногам.

А кто упал, уж не поднялся -
Раздут от голода живот.
И у крыльца беленой хаты
Последний тощий съеден кот.

А рыбаки бросали сети
И переметы у реки,
И убегали дальше, в степи -
Не слышать воя и тоски.

К весне деревня опустела.
Кто был влюблен, кто стар, кто млад,
Лежат в домах глазами к небу,
Гостей как будто сторожат.

И отражалось в тихой речке
Лишь только горе, всех горчей…

И чтоб за всех поставить свечку -
Не хватит в мире тех свечей.