Наши потёмки

    Начало западного мышления отличается от начала восточного мышления. - Чем? Создано понятие Логоса - речи, общения, дружбы, спора, становления истины и свободных поисков её, в отличие от неумолимо жёсткой восточной Книги или священного текста. Таково же отличие западного мышления и от иудейского Ветхого завета и соответственно, христианской традиции. Казалось бы, не столь существенная разница - "предмет" мысли практически один, напряжения и усилия одинаково безмерны, область - запредельна, то есть "не от мира сего", и всё же, Логос оказывается той общей сферой между "небом и землёй", которая открывает и предоставляет одно другому - сферой, в которой земной мир может быть осмыслен, также как и небесный, и при том осмыслен каждым - "здесь" и "сейчас" без обязательной оглядки на прежнюю традицию. Чтобы говорить о Бытие не требуется улетать в небо, достаточно оказаться на пиру, то есть в самом бытии как общении и становлении, достаточно заранее быть тем человеком, к которому ты в будущем стремишься - общим, общественным человеком, бытийным. Но не так на Востоке, где книги, учителя и школы - опорные пункты, через которые ты должен довольное долгое время идти, прежде чем наступит твоё первое просветление. На западе мыслителю был выдан залог, что он уже есть, как только он начинал мыслить, именно поэтому спустя тысячелетия Декарт и мог написать "мыслю, следовательно существую", а на Востоке имелась лишь "принадлежность" - к религиозной секте, тайному учению, к уровню очищения - на Востоке выдавался исключительно "знак".
    Поэтому несмотря на то, что и на Западе существовали книги, школы, учителя и ученики, мы должны заново написать наше первое предложение, и теперь оно будет звучать так: начало западного мышления радикально отличается от начала восточного мышления. И хотя философия, конечно, присутствовала и присутствует и там и там, но приходится говорить без всякой толерантности, что бытие вообще-то только здесь - с нашей стороны, как "уже бытие" и "вот бытие", а с той стороны - что-то другое, что тоже требует ещё какого-то своего специфического определения, - путь, знак, трансцендентный бог или сознание, и что поэтому и мышление, как таковое, с этой стороны, а с той стороны - прозрения и медитации, никак не Логос, никак не логика - скорее ритуальные техники ухода от жизни и мудрость жизни одновременно.

    Логос ввёл нас в совершенно иную структуру и привёл нас к той точке, в которой сейчас мы и находимся. Восточная же традиция осталась по существу и в корне своём неизменной - про неё даже нельзя сказать в хайдеггеровском ключе, что она упустила бытие, поскольку она его никогда и не захватывала, чтобы упустить. Христианство это учение одной книги или двух (Ветхий и Новый Завет), буддизм - учение одного человека, к которому тысячелетия прикладывались различные модификации, даосизм - учение Лао-Цзы, за пределы которого нельзя выйти существенно, не перестав быть даоссцем. Но Западная философия в самом своём начале складывалась из множества индивидуальных бытийных голосов, порой даже совершенно не слышавших друг друга. Неудивительно, что Платону приходилось решать задачу как "Единое есть многое", потому что даже философия, которой он занимался, была именно таким Единым.

    Вольно и Хайдеггеру было написать, что мышление это мышление мыслителя и удовлетвориться этой тавтологией, поскольку мышление, которое принадлежало бы не мыслителю в этом плане не было бы и мышлением. Мыслитель же сидел на Западе, а на Востоке сидел "духовидец", "духовидцу" постоянно мешало тело, поэтому основные практики, которые он накапливал были практиками по укрощению тела, чтобы не мешало пробуждающемуся сознанию. "Долой желания, от них страдания" - сказал Будда, но ничего из этого не могла позволить себе западная мысль, поскольку она родилась "посюсторонней", а не "потусторонней", правда затем христианство пыталось сделать её именно такой - божественной не по-гречески - супротив тела, но даже эта прививка не смогла искоренить подлинного начала западной мысли - она продолжала оставаться верной себе и в Новое время частично сбросила, возложенное на неё иго.

   Некоторый особенный путь Логоса, сколько бы он ни был изуродован логикой и рациональностью, подспудно и тайно ведёт нас и до сих пор совершенно уникальной дорогой. И хотя западный человек больше не спрашивает "что значит быть", он всё ещё спрашивает "что значит существовать", он всё ещё и при забвении и потери бытия, смутно чего-то ищет в данном направлении. Но наши "потёмки" - не восточные потёмки, они - западные, мыслительные, бытийные и не могут быть спасены "восточной прививкой". Поэтому сегодня, хватаясь как утопающие за любую соломинку, за любую восточную мудрость, мы должны помнить об этом, - как наследники нашей традиции мы вправе требовать не нирваны или ома, а дружбы и беседы, любви и самости, бытия и мысли - то есть всего того, что находится не "там", а как общее открывается нам здесь.