На Отбытие Монсеньора Элизабэт I, Тудор

Я грущу и не смею показать свою несдержность,
Я люблю и вынуждаема, как будто, ненавидеть,
Я смею, но таю, что вовсе мнилось мне,
Я вижусь строго немой, но спорю изнутри.

Я есть и нет, мороз берет и, все же, Я сгорела,
С тех пор, когда другого отвергнуть Я посмела.

Моя забота тенью словно в солнечном светиле,
Следом за мной летит, при приближении сбегает,
Стоит и лжет со мной, вершит, что Я свершила.
Его знакомая с лихвой забота делится печалями.

Я мнений не найду, его избавить от своей груди,
Покуда окончание вещей того не прекратит.

Некая рыцарская страсть мой посетила ум,
С того Я вся мягка и слеплена из талого, из снега;
Или будьте более коварным, любите и будьте добрым.
Позвольте или плыть мне, ли тонуть, высоко ли, низко.

Или мне позвольте жить со сладким боле держанием,
Или умереть и так забыть, что мнилось быть любовью.




ON MONSIEUR’S DEPARTURE

BY ELIZABETH I, TUDOR

I grieve and dare not show my discontent,
I love and yet am forced to seem to hate,
I do, yet dare not say I ever meant,
I seem stark mute but inwardly do prate.


Since from myself another self I turned.

My care is like my shadow in the sun,
Follows me flying, flies when I pursue it,
Stands and lies by me, doth what I have done.
His too familiar care doth make me rue it.

No means I find to rid him from my breast,
Till by the end of things it be supprest.

Some gentler passion slide into my mind,
For I am soft and made of melting snow;
Or be more cruel, love, and so be kind.
Let me or float or sink, be high or low.

Or let me live with some more sweet content,
Or die and so forget what love ere meant.