Итиль

В Итиле под гул перфоратора торг.
По праву администратора
Зум включаю. Шумовой порог
в девять утра превышен необратимо.
Волок да волок,
сплошные проволоки.
Вот бы леший меня уволок за реку
на срок большой, лет на сорок,
чтоб в пустынных степях по следам пророка
свой египетский шлейф растерять
понемногу.
Все дороги ведут в Итиль.
Границы ковидные, штиль Каспия,
но по Волге ход лёгкой ладьи
как у Рериха - сочными красками
средь московской угрюмой зимы.
Возвращается с той стороны
только тот, кто питался манною -
а не лешим лесами водим -
не взращенный хлебами заречными, хороводами, плясками,
развращенный доступными ласками
мавок влажных.
В сожженный Казар,
где пушниной торгуют и бусами
и пылает восточный базар,
поджигаемый русами,
где слезятся от дыма глаза Святослава.
Морок все да морока.
Вот бы в город попасть
и укрыться от холода к сроку,
но нельзя.  Я касаюсь плеча пророка -
а там лешего пасть
и не хлеб мне днесь, а кусок навоза.
Перфоратора шум, неврозы,
конференция в Зум -
вопросы, на которые я не отвечу.
Всю неделю метель и морозы,
недоступный Итиль растворяется в воздухе,
и не Рериха стиль, а квадраты Малевича черные
прорастают в постылую быль
небоскрёбами сонными.