Безымянный

Неуравновешенный дурак,
Орёт на угол красный день и ночь,
И бесконечно он надеется, мудак,
Безумие однажды превозмочь.

Но не понятно дураку,
И он сильнее всё орёт,
И не докажешь чудаку,
Что помощь не придёт.

Он плоть бездушная, без слов,
Как будто и без имени,
Искавший долго дурик кров,
Остался он без времени.

Теперь сидит на он на коленях,
И под углом святым мычит,
Забыть бы мол о всех страданиях,
Прогнать того, кто вслед кричит.

Воспоминания лишь душат,
И слезы катятся ручьем,
Её глаза болезнь глушат,
И могут править дурачьем.

Он будто молится глазам,
А может и иконам,
За богохульство пострадал,
Что ей молитвы посвящал.

А сзади здравый человек,
Она пыталась так помочь,
Истратить свой короткий век,
Что бы он смог все превозмочь.

А надо просто до конца,
Отринуть быстро от угла,
Оставить гроб свой у крыльца,
Дабы старуха не нашла.

И дальше просто поискать,
Ответы на вопросы,
Иного может наказать,
А может и прижать.

Но за спиною вновь сильнее,
Гремят зловещие органы,
Его душа другой нужнее,
За ним идут немые гады.

Но искупивший его грех,
Ублюдок странный и лукавый,
Ему не даст уйти наверх,
Он рядом будет, величавый.

И не налево, ни направо,
Дороги больше не ведут,
И неизвестно кто был правый,
Уста ответа не дадут.

Она же боль его навеки,
А может быть другая,
И под закрытые те веки,
Она придёт к нему, родная.

И продолжая под углом,
Он дни и ночи всё сидеть,
Кричать он будет дураком,
А к ней любовь и дальше зреть.