личинa

От моей страны до страны не нашей
повзрослеть не выгорит ни шиша,
ни бомжа с винцом, ни колхозной няши -
уезжаем листиками шурша -
налетело, будто бы вурдалаки
обтрусили сонные дерева,
и ограды в пековом чёрном лаке
намекали - вырос бы ты сперва.
Повзрослел бы, что ли, пожил бы вволю,
ну, а там решай - что сложить в баул.
Что менять пельмени на равиоли,
да судить, кто круче тебя обул.
Наши няши нежные, что коровы,
а глаза какие - пойди, найди.
И винишко с тем, кто лишился крова,
по-другому чувствуется в груди.
Не коньяк заморский, не сыр голландский,
не катайся в масле, расти, взрослей.
Ты хотел поживы? Захочешь ласки
да любви, уехавший дуралей.
Там, когда деревья обтрусят гномы
или тролли солончаки взрыхлят,
ты припомнишь прелести гастронома
и вина дешевого едкий яд.
И потянет к няшам в колготах рваных
да к бомжам в наколотых куполах,
чтоб стоять, болтать о христовых ранах,
и о том, что турок милей, чем лях.
Повзрослеешь тут, обрастая мясом,
сединой и прочим, что не берёг,
сумасшедший дядька, на радость массам,
даже юность может иметь порог.
Но когда, согнувшись, идёшь к трамваю,
улыбайся, боженьке говоря,
как личину взрослую надевая,
скрыл в себе мальчишку от января.