Угорелый

- Ты помнишь как костры горят,
Студент – семидесятник?
Был с ними мой интеротряд,
И в нём мы строили  телятник. -
Жизнь в ССО, как дивный сон,
Хоть казусов в нём было много.
В отряде был сухой закон,
Он нами соблюдался строго.
Но только День строителя
Для нас был исключеньем,
Стал змеем искусителем,
Со мной родившим приключенье.
Бойцы любили этот день,
И отмечали хлебосольно,
Напились все кому не лень.
В стаканах часто было полно,
Тост был как пуля у виска
Стоять бутылкам не давали.
Плескалась водка, как река,
Её пивком усугубляли.
Потом сидели у костра,
И от смолы дрова трещали,
Мы песни пели до утра,
Слова, как искры улетали.
Нос опустил один боец,
Потом сомлели все ребятки,
И песням наступил конец.
Все спать пошли в свои палатки.
- Ведь я ещё не выпил впрок! –
Ко мне явилась мысль игриво.
Тогда зашёл на пищеблок.
Взял,  откупорил себе пиво.
Его отпив, я закурил,
Побрёл улечься спать в палатку.
И после, как пивко допил,
Оно свалило на лопатки.
На спину я упал тогда,
За голову закинул руки.
Заснул же в раз, был «в никуда»,
Не снял с себя и даже брюки,
Так этот  праздник завершил.
Себя я зря пивком приветил.
Окурок ведь не затушил,
И это, просто, не заметил.
Студент в палатке с нами жил,
С ВИСИ нам мастер полагался.
Он  с нами водочку  не пил -
На сварке «зайцев» нахватался.
Был запах, встал, чтоб посмотреть.
(Спать не давали ему «зайцы».)
Подушка стала моя тлеть,
От сигареты в в моих пальцах.
И появился красный нимб,
Который огненно светился.
Он спящим крикнул: - Мы горим! -
Но ждать не стал, засуетился.
Услышав клич, проснулся друг
И мне на голову пописал.
Тушить водою недосуг,
Закон моральный тут не писан.
С утра  головка: - Ай-ай-ай! -
От водки или от угара
На пищеблоке выпил чай,
Его объём – пол самовара.
Боль от ожогов я носил
На шее  и своих плечах,
В запястьях тоже отзвук был,
Те - в водянистых волдырях.
Горелый запах от волос
Смог целый месяц продержаться.
После «пожара» мне пришлось
С девчатами не целоваться…