Что тут сказать...

Он тихо брал. Простить себе не мог.
Но всё же брал. Такой была натура.
Кому скостить большой, жалея, срок,
И показать, что вроде он фигура.

Он восседал. Тщеславен и умён.
Кто обращался, льстиво пресмыкались.
Они ползли к нему со всех сторон,
И, дань неся, сквозь зубы улыбались.

Он борзовел. Сквозь даты и дела.
Ему по нраву было состояние.
Судьба его, безропотно, вела
Боясь, быть может, тоже наказания.

Он уж не мог. Был полон дом всего.
И его дети в роскоши купались.
Но это всё в кругу не сберегло,
Как бы и с кем они не обнимались.

Все отвернулись. И он стал никем.
Наворотив, по тихости, немало.
Жена и дети кинули совсем,
К нему нисколько не питая жалость.

Он тихо брал... До той большой звезды,
И до седой, в каракуле, папахи,
Почти дойдя, наверно, до мечты.
Ну а душой, мне кажется, до плахи.

Что тут сказать, читатель дорогой.
Не буду делать выводы поспешно.
Не дай-то Бог такой идти Судьбой,
И быть душой, в таком хапуге, грешной...