Мемуары кормового стрелка. Часть 4 я

   В отпуск я добирался на открытой товарной платформе,как говорится, с ветерком.  Душа пела и  сияла от радости, вырывалась  наружу.  Тогда, в апреле серая пелена пала на мои юношеские мозги, потому что ехал в неизвестность на четыре года срочной службы, и  вдруг, через восемь месяцев, неожиданный  отпуск.  Еду в гости к маме, которая не ожидает меня.
 
   Я был  у неё одиннадцатым  ребёнком, поэтому папа в шутку иногда говорил, что я у них  поскрёбыш. А  мама  говорила, что не хотела моего появления и пыталась разными травами и средствами приостановить беременность. Но мой организм, видимо, уже тогда имел достаточный  иммунитет, чтобы сопротивляться враждебным мне планам.
 
   Так получилось, когда маме было 16 лет ( её звали Александрой), а папе исполнилось 26 лет( его  звали Матвеем), он пришёл к её родителям и просил у них разрешения жениться на Шурочке.  Получив добро, родители в течение  трёх лет оставались бездетными.  Врачи и бабки - знахари помочь ничем не могли. Тогда Шурочка  пригласила  свою молодую подругу, такую же бездетную, отправиться из  Курска эа 550 километров пешком по шпалам в Киевско –Печерскую лавру, чтобы  просить Боженьку помочь им стать матерями. На следующий год  у Шурочки родился
сын – первенец Иван, который в 1941г. в возрасте 32лет работал  на  Горьковском автозаводе водителем  - испытателем, добровольно пошёл на фронт,  прошёл с боями от Воронежа до Будапешта, освобождая  Украину, в том числе Киевско – Печерскую лавру.  Возвращаясь победителем домой, он погиб в автокатастрофе 23 июля 1945 года в Болгарии и похоронен в городе Стара Загора.

   Дома  неожиданного гостя приняли в объятия.  Мне, конечно, не без хвастовства приятно было рассказывать родным все подробности своей учёбы и её итоги. Вечерами я ходил к  пединституту встречал свою девушку – студентку и мы с ней весело  проводили время. Однажды, я как – то обратился к ней словами  «любимая моя», она возразила: « Какая я твоя?» Больше такими словами я к ней не обращался. Она, видимо, хотела, чтобы я сделал ей предложение… О  каком предложении могла идти речь, если впереди меня ждали три года срочной службы…

  Мой отпуск закончился в день моего рождения  29 декабря, а тридцатого по
предписанию я должен был прибыть к новому месту службы в город Житомир. Друзья просили остаться  и отметить это событие, но мне, начинающему  серьёзную боевую службу, не хотелось в первый день своего прибытия, объяснять причину опоздания.
В части меня приняли добродушно, зачислили в первую эскадрилью первого боевого полка и, чтоб я был при деле, пригласили меня наряжать новогоднюю ёлку.

   А на другой день в казарме у ёлки состоялся незабываемый вечер – концерт, посвящённый  Новому 1952 Году. Организатор этого вечера был штурман  старший лейтенант Гольдберг. Он так умело проводил соревнования на приз по исполнению песен, пляски, стихотворений лучших поэтов, прозы. Смех и веселье продолжалось до часу ночи.  Утром от соседей по койке мне стало известно, что вчера ребята
сообразили налить в питьевой бачок разведённого спирта и это значительно прибавило весёлого настроения коллективу.

   После праздника начались обычные будни боевой подготовки личного состава. На тренажёрах отрабатывали слаженность и согласованность действий на каждом рабочем месте, повторяли работу и взаимодействие частей оружия, изучали тактико – технические данные самолётов вероятного противника.

   Для нового молодого пополнения лётного состава была проведена медкомиссия. Состояние моего здоровья по всем показателям соответствовало требованиям  Минздрава. И опять у меня возникли сомнения в правильности определения диагноза:  гипертония,  которым забраковали меня при поступлении в  Чугуевское военное авиационное училище лётчиков истребителей.

   Первые полёты на бомбометание в новом  году по плану были намечены в ночь с 30 на 31 января. В  соответствии с планом  полк был построен  на плацу  и  начальник  штаба доложил командиру  полка о полной готовности  экипажей  к  выполнению  задания. Командир напомнил  об умелом действии   экипажей  при выполнении  бомбометания и соблюдении всех мер безопасности  в  полёте.  На построении также выступили: полковой врач, прослушали информацию  по  метеосводке,  начальник штаба зачитал  номер каждого  самолёта  и пофамильно  членов экипажей  на  нём.
 
   Меня  зачитали в составе экипажа  самолёта № 18  и  этот  самолёт должен  взлететь  первым  в 21 час на разведку погоды  в районе полигона. Личный состав развели по эскадрильям и сказали  находиться в режиме ожидания команды. Самолёт -  разведчик  стоял  рядом.  Его  работающие двигатели  заглушали  какую – либо речь. Экипаж  его был  готов в любую минуту выполнить  команду:  «По самолётам».
Погода  была близко  к  нулевой, чувствовалось  изобилие  влажности в воздухе и дул  пронзительный  северный  ветер.  Несмотря на нашу тёплую меховую одежду, ветер  продувал насквозь.  Чтобы не окоченеть,  экипажи  разогревались, играя  в  чехарду, в слона…

   Я  стоял какое – то время, ожидая  команды. Вдруг  со  спины  кто – то ударил меня в бок. Я оглянулся, чтобы  ответить,  но мой обидчик, а это  был  Сашка Медведев,  побежал  за  рядом  стоящий технический  домик. Мне  ничего  не  стоило  догнать  его  и  мы  начали  боксировать. Согрелись,затем  стали  вспоминать  интересные  моменты  жизни  на  гражданке… Мы  отвлеклись,  может
быть,  минут на  десять.  Когда  вышли  из – за домика,  самолёта №  18,  уже  не  было  на стоянке. Личный  состав  продолжал  играть, греться.  Около  двадцати  трёх часов  поступила  информация  от  самолёта – разведчика  о том, что  в районе  полигона  началась  снежная  буря  и, что  он  возвращается  на аэродром.

   Нам  поступила  команда  двигаться  на  ужин  в столовую.  Мы  шли  по  снежному аэродрому гуськом.  Нас  обогнал  старшина  Стахурский,   ответственный  за  подготовку  молодых  стрелков, и на ходу серьёзно спросил:  - Ты  где  был?  Мы  тебя  так  искали… У  тебя же мало ночных  полётов… А  я  подумал, о чём  он говорит, я  же  вообще  ещё  ночью  не  летал. Потом  мы  слышали  шум двигателей  возвращающегося  самолёта.  Он  сделал заход  на  посадку ,  но  ему  не  разрешили  и  отправили  на  второй круг. Когда  мы  уже  выходили  с аэродрома,  то  был  слышен  хлопок  со  стороны   склада  ГСМ. Кто – то сказал:  - Опять  на  складе  бочка  взорвалась.

    Мы  спокойно  поужинали,  пришли  в казарму, некоторые  уже  успели  лечь  в постель. В это время  в  казарму  вошёл  офицер  и объявил,  что  самолёт № 18  разбился… Спать  уже  никто  не  мог.Заправленные  постели  погибших  стрелков: старших  сержантов  Дулова,  Нилова,  Шилова, Яксузяна,  командира  огневых  установок  старшины  Мухина,  длительное  время  напоминали  всем  о  случившейся  трагедии. Этой  ночью  тела  погибших  были  собраны  и  отправлены  к  местам  их  опознания.

    Московская  комиссия  изучила  причину  ЧП.  Пришли  к  выводу,  что  это  был  человеческий  фактор.  Командир  корабля  капитан  Черновецкий   при  заходе  на  посадку,  на  четвёртом  развороте  не  дал  добавочного газу,  в  результате  самолёт  свалился  на  крыло  и  разбился. Все  члены  экипажа, тринадцать  человек,  погибли.

    На  следующий  день  меня  назначили  в  состав  караула  по  охране  обломков самолёта, который  разлетелся  по  пахотному  полю  на  расстояние  более  километра.  Я  нашел  остатки от  кормовой  установки.  Они  были  так  спрессованы,  что  тело  моё,  увидев  это,  содрогнулось. Здесь  планировалась  моя  смерть,  но  мой  Ангел – хранитель  спас  меня  и разрешил  продолжить  движение.