Крестьянская семья

Александр Пыльнев
(отрывки из романа)


Часть первая

На северо-запад от Русаново пространство - колыхаемое ветром разнотравье с сединой полыни, да изъезженная дорога с подорожником  по краям, уходящая на сотни верст по  России, со златоглавыми  куполами старинных русских церквей в деревнях  и селах.  На юг улица Верхняя через всю деревню  упирается в церковь Успение Богородицы. Ниже улица Нижняя. На запад  от деревни на возвышенности старое кладбище. С восточной стороны у подножья деревни, по краю семикилометровой  долины, быстрой сверкающей на солнце змеей стремится к Хопру у Новохоперска приток Савала. Здесь она довольно узкая, видавшая кочевников, беглых крестьян, притесняемых помещиками с западных и других княжеств  Киевской Руси.
Вернулся с первой мировой войны в деревню середняк Ефим Картахов, получивший контузию. Прихватил  с собой  по случаю винтовку  и небольшой мешок патронов к ней, мало ли что. В пути обдумывал    жизнь  на родине, наметил заняться работой  по дереву, имея большие способности в этом деле.
Через некоторое время после возвращения, приглянулась  ему семнадцатилетняя  Елена дочь Пелагеи, одинокой невезучей женщины, по мнению сельчан гулящей, родившей дочь неизвестно от кого. Ефим не посмотрел ни на что, сделал Елене предложение. Молодые повстречались и сошлись. Прожили около года, родилась у них дочь, которую назвали  Ефросиньей.  Картахов работал с утра до вечера, хорошо обеспечивал семью. Делал:  дома, телеги, колеса, баркасы,  любую по  сложности работу по дереву. Кур мог кормить творогом, тогда как в деревне люди голодали. Хороший мастер, но по натуре Ефим  был скупой, злой. Как-то в обеденный перерыв, окончив часть работы в поле, крестьянки, а вместе с ними Ефимина жена Елена, прилегла отдохнуть на краю поля. Когда Елена  проснулась, на груди  у нее была змея, как ей показалось. Женщина  испугалась, заболела и через месяц померла.
Ефим  остался один с дочерью. Помогать ему  стала добрая его мать Груня Васильевна Картахова, она взяла под присмотр внучку.
- Угробил  жену, - судачили бабы.
- Странный этот Ефим.
- Жадный!
- Живет богато, а бабу заставил в поле работать.
- Семья такая, не по-людски у них все, - вторили другие
- Ксению отдали Витяке кулачине, не спросили девушку.
- Видно мается с постылым. Так и смотри руки на себя наложит.
- Зато богатый.
- У него не сорвешься!
- Да оно при нем и останется!
- Денег им все мало!
- Богатство к богатству, - говорили более  обеспеченные. Чего нищету разводить!
- А как же любовь?
- Стерпится слюбиться!
- Да не скажи!

К одному несчастью добавилось новое. Не стало отца Ефима Картахова Василия, еще не старого человека.
Около  полутора лет ходил в трауре Картахов Ефим, переживая глубоко потерю близких. Утешал мать. Отремонтировал родительский дом. Материально поддерживать стал мать. Заходила к бабушке Ефросинья. Груня Васильевна отвлекалась от горя, общаясь с любимой внучкой.
Наконец малость оправившись, познакомился Ефим по совету матери с  вдовой, потерявшей мужа на войне. Присмотрелись друг к другу вдовые: Вера и Ефим  Стали жить. Новая жена  старалась ладить с  мужем и его  дочерью. С Ефросиньей была ласкова и заботлива.  С мужем добрая и покладистая. Вся домашняя работа на плечах Веры.
- И эту угробит, - говорили в деревне.
- Может чем обладает?

- Тогда б наоборот было...
- Кто его знает.
Дела хваткого, работящего Картахова Ефима шли в гору. Здоровье неплохое, если не считать  потерю наполовину слуха от контузии на войне, заказов вперед на год.
  Вспомнил он, что у него спрятана винтовка, решил почистить. Оружие было на месте в заводской смазке, вынес его во двор. Рассеяно заглянул в дуло, спустил пусковой крючок, вдруг  раздался выстрел. Жена, которая тут же во дворе развешивала белье, тихо вскрикнув, выронила из рук таз с бельем и начала оседать на землю. Ефим растерялся. Зачем-то взял ветошь, начал ее вертеть в руках.
- Чего ты, ну чего ты! – повторял он как заведенный. Наконец оправившись от шока,  как-то неестественно сутулясь, подошел к жене.
- Что ты, что ты... говорил он, глядя в стекленеющие глаза умирающей женщины.
Вызванный в суд сосед Кондратий подтвердил версию случайности выстрела. Положительно охарактеризовал Картахова. Судья учел и не стал сажать  Ефима в тюрьму.
- Порча на нем, - вновь шушукались  по дворам.
- Сам он порча
- Ума у него нет, в этом дело.
_Ага нет, а как живет!


Часть вторая

  Дом  Кулиных  родителей  у Савалы. До срока по болезни вернулся в деревню с последней из трех войн, им пройденных красноармеец Андрей Кулин – старший сын Кулиных. У него стали побаливать легкие, врачи обнаружили признаки окопной чахотки.  До войны Андрей  слыл первым гармонистом в Русаново. С тех пор, приглянулся он Ефросинье Картаховой.
Сама Ефросинья, имея красивый голос, пела в церковном хоре. Прослышав, о возврате с войны Андрея она была рада, не смотря на то, что тот серьезно болел. Их встреча состоялась у дома Андрея.
-Вы надолго,- спросила кокетливо молодая женщина.
_Ну, по обстановке,- загадочно пошутил он. А вы меня всегда ждать будете?
Фрося прямо  поглядела ему в глаза своим единственным глазом и серьезно сказала:
_ Да, несмотря ни на что!
Не ожидая  такого откровенного признания, Андрей, смутился,  закашлял в приступе прогрессирующей  болезни, хотя прошел лечение  в госпитале. Он не знал, как реагировать, лишь внимательно поглядел на Ефросинью. Затем справившись с приступом, сказал:
 - Спасибо за внимание к моей персоне, поверьте, она не заслуживает такого, к тому, к сведению я  не совсем здоров и может даже... Он запнулся.
Она перебила его:
_ Я знаю, но меня это не страшит  и не меняет чувства к вам!
Вновь, скрывая замешательство, стараясь не обидеть несчастную Фросю, какой  считал ее  с того момента как увидел ее  обезображенное лицо, он осторожно сказал:
- Не знаю, что и сказать, я ведь инвалид на всю жизнь, зачем вам обуза, вам самой нужна поддержка,  Тут он замолчал в раздумье, не глядя на нее, а скорее в себя. Лицо его стало грустным, но он как мог, скрывал, то, что творилось в его душе.
Неожиданно Андрея позвала выглянувшая мать:
-Андрюш, а Фрося,- кивнула она девушке и вновь обратилась к сыну:
-Слазий сынок в  погреб, я то- не смогу!
Андрей махнул, матери:
-Щас приду!
Мать тут же ушла. Фрося, при виде матери Андрея, чуть смутившаяся, но  спокойная с виду, продолжала:
- Конечно с моей стороны как женщины, не принято брать инициативу, но я скажу,  буду вам верной надежной подругой по этой нелегкой жизни, подумайте. Мы оба судьбой обижены, но я знаю, как сделать, чтобы мы были счастливы!
Говоря это она на самом деле не ведала, что их ждет.
Ефросинья смотрела на Андрея, вся светясь от счастья и неожиданно  поцеловала его в щеку.
- Поверьте, вы достойны нормальной жизни, а потом я приложу все силы отличное питание, мы победим болезнь  вот увидишь милый!
- Он посмотрел на нее с грустной улыбкой, ему вдруг вспомнились слова старого госпитального доктора:
«Андрей, человек существо очень живучее и бывают исключения даже в безвыходном положении, повезет, то поживешь, нет,  то ты мужчина и вообще надейся на лучшее, береги себя солдат!»



На следующий день девятнадцатилетняя женщина, сильно полюбившая вернувшегося с войны гармониста Андрея,  постучав смело  с улицы в окошко аккуратно выбеленного  дома Кулиных, возле  которого росла кудрявая береза с кустами сирени, принесла Андрею сметану и парного молока, начинавшего постепенно на глазах густеть, сбиваясь в  сливки и масло, наметив с помощью усиленного питания поднять на ноги любимого, заглушить страшную болезнь настигшую молодого двадцатиоднолетнего видного мужчину, уже много пережившего в жизни, она боялась отказа, переживала по этому поводу. Мать Андрея Наталья, боевая, но добрая женщина,  встретив Ефросинью у порога дома, сказала с  небольшим укором:
_ Он  же больной!
_Хоть день да мой! – парировала Ефросинья.
Немного обидевшись на укоризну, матери Андрея,  она справившись с волнением, с замиранием в сердце вошла в темные сенцы, а оттуда в довольно просторную единственную выбеленную в белый цвет комнату  с белым потолком, на котором висела лампочка без абажура, огляделась. Полы в комнате выкрашенные в красновато-бардовый мягкий цвет, были вымыты. Слева у входа вешалка  с одеждой. На полу у стены обувь. Русская печь с лежанкой и красиво выложенным вверху карнизом, занимала приличную часть комнаты. На плите стояли чугунки с картошкой, и пшенной кашей, у  печи стояли ухваты разной величины, в глубине в темноте виднелся зев печи, закрытый металлическим листом с ручкой. Слева в переднем углу стол накрытый скатертью, в банке ложки, вилки  и нож. Над столом в углу иконы: Иисуса Христа, ниже Богородицы Пресвятой девы Марии. Под иконами на бронзовато-желтой цепочке подвешена лампадка, в которой на фитиле слабо мерцало пламя.  При входе справа рукомойник, под ним  на табурете таз вычищенный до блеска. Н гвозде на стене, чистое полотенце.   На  окнах белые накрахмаленные шторы. Справа в переднем углу кровать родителей. аккуратно заправленная, накрытая голубым покрывалом. На стене ковер с народной сценой. Рядом с кроватью сундук. После него,  вторая кровать, на ней лежал Андрей.
«Видно братья, сестры, Андрей, спят  кто на  печи,   кто на полу, а кто  на лавке у печи, либо на сундуке. Бедно живут, но чисто!» - мелькнуло у Ефросиньи в голове.
 
Кроме Андрея, который был  невесел  и задумчив,  в комнате никого не было.
Приветливо улыбаясь Андрею, Ефросинья кивнула:
_Здравствуйте Андрей! Принесла вот молоко и сметану, поешьте силы  прибавятся.
_Фрося ну зачем вы, не надо.
Он благодарно посмотрел на нее.
_ Ты присядь куда – нибудь!
Она еще раз  огляделась:
_Если только на край. Поставив на стол банку парного молока и банку сметаны, она присела на край кровати.
_Ничего сиди, мать табуретку заняла, - сказал он.
_Вы покушайте,- настаивала она,
_Молоко парное, оно очень полезно от хвори и сметана,- она избегала страшного слова, боясь ранить дорогого ей человека, понимая, как он переживает и страдает от болезни.
Андрей сообщил:
- Это я  прохлаждаюсь, а братья Ваня, Мишка на работе в Ивановке в пекарне. Сестры Таня и Мариша по своим делам ушли.  Отец, поехал в район за материалом для починки обуви.
Федор был хорошим сапожником, смирный, добрый по характеру, сочувствовал людям. Нередко чинил бедным обувь бесплатно. На вопрос сельчан:
« Сколько тебе», - отвечал:
«Сколько дадите».
Между тем до Ефима Картахова дошла молва, что его Фроська навязывается в жены к чахоточному Андрею Кулину, «этим лентяям и нищим». Ефим был в бешенстве.
Кода дочь пришла домой, он сказал:
_Сядь, послушай. Они лентяи и  нищие, девичьей гордости ты не имеешь, тебе такой не нужен,  я против и не желаю с ними знаться!
_А ты чем думал папаня, когда мне глаз угробил?
Ефим промолчал.
_Послушай теперь ты, во-первых, Андрей старший сын в семье, не лентяй, работящий, если б не беда он сам семью содержал и я во всем ему подмога, он сказал, что устроится на станции работать в ж. д. депо, несмотря на инвалидность, и ему платят военную пенсию. Он талантливый,  красивый, умный. И семья их грамотные, чистоплотные все, в доме  чисто сами одеваются чисто, опрятные.
 Брата Андрея Ивана, второго по возрасту после него, выбрали сельчане председателем сельсовета. Отец Андрея Федор добрый, смирный хороший человек,  сапожник не хуже тебя мастер людей жалеет, не обдирает, а бедным бесплатно ремонтирует обувь.
Судьба Андрея ох как потрепала! В  окопах с холодной водой он оставил здоровье, а ты деньгу заколачивал спокойно, пока такие как он жизнью рисковали и ради нас тоже! Потом я его люблю, он замечательный и по характеру мне подходит, и я чувствую, что это судьба.
Мы оба инвалиды и  я  его не брошу, а хорошим питанием подыму на ноги!
_ Ну, героиня!
_ Ты, покалечил меня, обрек по дури на одиночество, а я поборюсь с судьбой!
Ефим,    встал и вышел.
Фрося настояла  на своем. Сама она была некрасавица, не в отца красивого, но деловая и настойчивая во всем.
Андрей Кулин из бедной  семьи, красивый, но больной был никому не нужен, он понимал это, что жизнь несправедлива и жестока к нему. Ефросинью вначале  не полюбил, начав с ней общаться,  но был благодарен ей за ее любовь к нему, верность,  ее желание его никому не нужного, потерявшего на войне здоровье поднять на ноги будучи самой инвалидом по зрению, такое самоотверженное поведение молодой женщины вызвало в нем восхищение и уважение к Ефросинье. Подумав,  он решил сойтись и жить с ней и даже считал, что ему повезло, что он не проживет, отпущенный ему судьбой или богом, срок до ухода в одиночестве и тоске. Ему хотелось жить!

Часть

Злобный сын кулака  соседа Блачева Сашка голубятник, как и отец люто ненавидел голытьбу, лишившую их не одного дома по их мнению, забавлялся с самого утра голубями. Птицы почему-то облюбовали не крытую железом  хозяйскую крышу , а соломенную Кулиных.
На головы беззащитных женщин  посыпались камни и камешки бросаемые наглым соседским сыном.
Ефросинья терпела пока ей по голове не попал камень и не ушиб до крови. Дочь все равно не раз останавливающая мать, от разборки со злыми соседями сказала и на этот раз:
- Не ходи не связывайся  с кулачьем! Могут отомстить.
Слышали  Кулины  от людей, что соседи  кулачье и бандюки,   и грубоватая Ефросинья, любящая отстаивать справедливость слушалась дочь  «не связываться с ними» это понимая.
Но на этот раз  получив ушиб головы  решительная,  смелая, вспыльчивая , не даром ведь середняцкая дочь, не привыкшая отступать и пасовать, Ефросинья  Елену не послушала. Пошла к Блачевым.
Елена услышала шум, у соседей подойдя к забору, она в щель увидела расправу кулачья над матерью. Ефросинья в пылу гнева отчитывала соседского Сашку:
- Когда это прекратиться по свому двору невозможно пройти каменья твои на голову сыпяться, вы что с ума сошли?!  И обращаясь к кулаку Блачеву :
- Васька, что это такое?
Но  не успела  Ефросинья  закончить речь, как ее окружила вся кулацкая семья: жена Васьки толстая  «Блачиха» как ее вся улица звала «за глаза» во главе с Васькой,   три  их дочери, сын   Сашка,  Ефросинье вывернули руки назад и Сашка со всей силы стал бить  женщину кулаком  по животу  специально отбивая ей внутренности.  Ефросинья закричала от страшной боли пытаясь вырваться, но ей крепко держали сзади за руки.  Бандит продолжал наносить с остервенением новые удары.
По  сигналу  избиение прекратили, чтоб избитая ушла на своих ногах домой, таким образом, заметая следы. Елена бросилась, трусясь навстречу матери, довела ее до дома. Ефросинье стало совсем плохо, Елена побежала по соседям чтоб присмотрели за матерью пока она вызывала медпомощь.
Мать больше не встала с постели.
Медики при осмотре  потерпевшей почему-то особого увечья не нашли, оно и не удивительно, кулак сосед преуспел и тут, дать взятку, чтоб сокрыть  содеянное  преступление.
Елена заявила  в милицию, но увидела  странную неактивность участкового, поняла, что кулак всех подкупил, был в «дружбе» с  властью.
Вскоре Ефросинья скончалась.
Но Бог есть и отмщение последовало. Забрали кулацкого сынка в армию. Там он устроился в теплое место на кухню и стал обворовывать сослуживцев, грабить их продуктовый рацион.  В общении был груб и мстителен. Возненавидели поддонка солдаты и учинили самосуд. Когда  блатной Блачев ехал с армии домой  его выбросили находу с поезда!

Часть

_ Виходи! _ скомандовал старшина азербайджанец, сверкая худобой и не развитой мускулатурой.
«И кто его поставил старшиной такого хилого?» подумал. Семен
Солдаты и сержанты вышли из казармы по форме номер три.
_ Строиться! ... На плац, бегом, марш!
На плацу выстроились в одну длинную шеренгу. Моросил дождь. Холод усиливался. Солдаты, ежась, злились и удивлялись такой жестокой экзекуции. Вдруг появился сердитый, хмурый начальник штаба полка подполковник Пулин. Степан понял, случилось что-то из ряда вон.
Пулин не поздоровавшись, молча, внимательно вглядывался в солдат, казалось в каждого, подозревая всех в чем-то запретном, преступном.
« Что же произошло? Не тяни, говори. Замерзнешь, на хрен» думал Семен.
Наконец Пулина прорвало:
_ Кто посмел?! Я спрашиваю, кто это сделал? Будете стоять бл..  до посинения, пока, не признается тот, кто у ко-ман-дира ча-а-сти спер сигнальное устройство.
- Вы что с ума сошли? Или совсем обнаглели? Е... ва.. м..., -  совсем по мужицки выругался Пулин.
- И учтите, прощения не будет.
 Никто не признавался. Так стояли молча не менее часа. Семену казалось, что он замерзнет заживо. Напряжение выросло до предела. Пулин все это время ходил взад вперед поодаль. Время от времени он добавлял новые крепкие выражения в адрес воров, но никто так и не признался...

10


В лютом январе семьдесят седьмого, полк принял участие в учениях под Новочеркасском. Рано утром в половине четвертого, проезжая на машине крытой брезентом  через спящий Новочеркасск Семен представлял как в царское время тут гарцевали на конях казаки. Ему почему-то представлялось, как казак верхом на коне заезжал на второй этаж к любимой...
Зимние морозы до тридцати восьми градусов. Солдаты сильно мерзли, но держались. Казалось, природа испытывала их на прочность.

N-ской полигон протянулся на десятки верст. До горизонта пустота, голая заснеженная равнина. Окопы, вырытые  саперами, недобросовестно, не во весь рост. Белый хлеб, с полевой кухни, промерзший на всю глубину...  Цепи тротиловых шашек у окопов... Семен обеспечивал радиосвязь с командным пунктом, который находился в нескольких километрах на господствующей высоте... 
...Учения начались с разминирования минных полей. Запустили специальные ракеты. С командного пункта по радиосвязи в окопы передали приказ никому не высовываться. Осколки, мол, разлетаются на несколько километров. Вначале Степан увидел безмолвные вспышки на горе и поднимающиеся вверх огромные грибы – напоминающие ядерные взрывы. А через несколько секунд донеслось:
-  Ду-у-у-у-..., ду-у-у-у-у..., ду-у-у-у-у-у...
 Минут через пять на низкой высоте пронеслись миги. Они проутюжили «поле боя»  Затем пошли низкие красивые танки. Прапорщик – сапер, оказавшийся в одном окопе с Семеном, отругал сапера за плохо вырытый окоп... Саперы стали взрывать шашки имитируя, взрывы. Один танк повернул к их окопу.
_ Ложись! _ скомандовал прапорщик.
 Танк, набрав скорость, стреляя на ходу и ревя мотором, понесся прямо на их окоп. Семену стало страшно, вероятно и остальным.
« Сдурел он что ли? Не видит что тут люди » подумал он, забыв на мгновение, что находиться в армии и это учения приближенные к боевым действиям. Вспомнил, как перед поездкой на полигон, командир части предупредил их, что на учениях и вообще во время службы в армии допустимы потери личного состава до трех процентов...

 ... Танк сбив ограждение у окопа  резко остановился, затем его мотор взревел с новой силой... 
_ Ложись, _  вновь заорал прапорщик и накрыл своим большим тяжелым телом Семена и солдата - сапера, придавив их на дно окопа.
Семен стал задыхаться. Лицо его вдавилось в шинель сапера. Танк въехал на окоп, остановился на миг и вдруг принялся с остервенением кружить на месте, разрушая бруствер и заваливая людей землей. За ворот шинели Семена щедро посыпалась холодная, промерзшая земля.
« Вот так и на войне было! » подумал он, задыхаясь и почти теряя сознание, попытался выругаться, на танкиста и прапорщика, но стиснутый, почти задавленный не мог ни двинуться, ни говорить... От выхлопных газов ему стало еще хуже, а танк продолжал утюжить окоп. Еще б немного и он раздавил людей. Семена охватил страх, который вскоре сменился безразличием, он задыхался, а танкист продолжал свирепо крушить окоп...
«Вот сука...», Семен, ждал  непоправимого, ему почудилось, что танкист решил уничтожить их, похоронить заживо, время казалось остановилось, а танк все кружил и кружил над ними карусель. Казалось прошло много времени, как вдруг танк, газанув, наконец съехал с окопа.
- Ах б...! _  разразился матом прапорщик. _ Все живы?
« Первое боевое крещение состоялось» подумал Паромов...