День русской поэзии. 1994

Алексей Ковалевский

(Украина)


* * *

Ты — не только простор и мечта
И не только любовь и березы,
Но еще —
              и немые уста,
Но еще —
              и кровавые слезы,
Но еще —
              и твои сыновья:
Тот проклятья,
                тот славы достоин...

Как бы ни было, я не судья,
А слуга твой —
Работник и воин.

Потому — хоть раздор и война,
Хоть огонь и тоска пепелища —
Ничего мне во все времена
Не найти
                сокровенней и чище.
 
ПОХОД ИГОРЯ

— Зачем я, однако, на свете? —
— И кто-то сказал, хохоча:
— Чтоб верить не в жизнь,
                а в бессмертье —
В сиянье мечты и меча!

Тот голос звенел на просторе:
— Мы волю свою поострим
И коль не Хвалынского моря,
То синего Дону позрим!..

И дух, что ослеп на приколе,
В сплетении вихрей и гроз
Понесся по Дикому полю —
Над реками крови и слез.

Их память — не почва впитала,
Чтоб слава быльем поросла,
Чтоб гордая мысль трепетала,
Пока не сгорела б дотла!

И грезились мне то в дело
Средь молний, чей вымах ветвист,
И сень Родословного Древа,
И я — оторвавшийся лист...


ПОЕДИНОК

Ты ждешь, угнетенная снами,
Неясных предчувствий полна...
И ночь пробегает над нами —
Созвездий горят стремена.

И сын твой копье поднимает
И слышит насмешки в ответ
Всех тех, кто покуда не знает,
Что имя ему — Пересвет!

И тень, что на миг содрогнулась
И выросла до неба вдруг,
К ордынцам опять повернулась —
И видит на лицах испуг...

Да, вровень ты с прежней молитвой
И с громом вот этого дня,
Когда неизведанной битвой
Грозит накопленье огня.

Пусть Млечная пыль овевает,
Ты стремя подержишь, как мать...
Вот сын твой копье поднимает —
И вражья колеблется рать!


* * *

В черных сучьях туман застревает,
Сизый саван поля покрывает,
           И кричит воронье.
Я простого — не княжьего рода,
Мне не будет ни славы, ни брода —
           Только имя твое...

Где же тучи твои грозовые,
Что сквозь годы летят огневые
           На стремнину времен?
Нет, орут ненасытные птицы,
Напоследок сознанье мутится —
           Надвигается сон...

Лишь луна твоя мертвенно брезжит —
Стоны, стоны со всех побережий
           Над кровавой рекой...
Но глядит не на князя Батыга,
А на то, как до смертного мига
           Меч ищу я рукой!

ЛЕТОПИСЕЦ

Сколько б ни было звездного яда
В кадке темной воды у окна,
Ничего мне от жизни не надо —
Дай всю правду увидеть до дна!

...Кто придет и страницу допишет?
Чьи здесь тени столпились в скиту?
Смерть ли, ветер в лицо мое дышит?
Болен я, просыпаюсь в поту...

Речь высокая! Огненной мысыо
Ты мелькай меж зеленых ветвей!
А чужой, изворотливой мысли
Да погибнет змея у корней!

КРЕПОСТНАЯ СТЕНА

Если кто-то живьем замурован,
Да порушится эта стена!
О безумствах в столетье суровом
С двух сторон пусть кричат времена.

Пусть слезами туда просочатся,
Где душа и в себе не вольна.
Может, слышит: стучатся, стучатся —
Только выйти боится она...


* * *               

                Петру Кошелю

Хлеб-то свой, и душа нечужая —
Вековые вериги на ней...
Вот грозят мне кривыми ножами
Тот и этот из царства теней!

Все я думал о колосе тучном,
Знал ярмо — по широким плечам...
Что ж здесь учат меня безотлучно
Тот и этот безродным речам?!

Помню я, что иным и Каяла,
И любая орда — не беда!
Эта братия совесть теряла
За гроши и подачки всегда.

Ей молчанье мое вековое
Лишь наживу сулит — не долги...
Вот кто чувствует — кровь моя воет:
«Вены вскрой, только хлебу не лги!»


* * *

                Василю Осадчему

Казацкое войско уходит за гору —
            По следу грозы...
Откроется многое гордому взору
            Сквозь кипень слезы.

И ночь эта будет, как травы, по пояс
            Любви молодой,
И эхом продлится неведомый голос
            Над тихой водой!

И ухнут отзывно днепровские кручи
            Да песня взлетит —
Все та же, что память сыновнюю мучит
            И сердце когтит.

По правды и славы ничьей не убудет,
                Как звона в хлебах, —
И долго звезда еще путаться будет
                В далеких чубах...


(День русской поэзии. Алтарь 1. М. : Евроросс, 1994)