Матрица

      
       МАТРИЦА

     Вот в моде остроносые ботинки. И всем кажется, что это красиво. Потом мода меняется, и всем кажется, что красиво – тупоносые. А про остроносые говорят: это кошмар. Это и правда кошмар. В модной вещи всегда есть что-то клоунское. Если они остроносые, то чудовищно остроносые. Но почему-то видно это только теперь. Теперь видно, как есть. А что же было, когда казалось, что это красиво? Причём казалось как бы всем, и значит, было как бы объективно красиво. (Впрочем, не всем, а только тем, кто включен в систему, кто в «зоне кажущегося».)
     Так как же получается, что безобразная вещь сразу многим людям видится замечательно красивой? А потом не видится… Ведь красота постоянна: что красиво, то красиво всегда. А вышедшей из моды вещью даже невозможно пользоваться, она несуразна. Если это брюки, то это слишком узкие брюки, или слишком широкие, или слишком длинные, или слишком короткие. Как будто кто-то решил поиздеваться над людьми. Всё дело в том, что этот кто-то так и решил. И мы имеем дело с одновременным и скоординированным демоническим воздействием на людей. Т.е. мода – явление инфернальное.
     Можно было бы предположить, что люди просто боятся не быть, как все. Но когда начинается новая мода, в модной вещи ходят единицы. Но как будто некий ореол, почти что видимый, сопровождает модную вещь, и всякий одержимый модой сразу понимает, что это ОНО!  ОНО сразу привлекает внимание и сразу становится совершенно необходимо, и погружает человека в полугипнотическое состояние соблазна, сосредотачивающего внимание на блестящем предмете. Это состояние частичного транса (демонического обуяния), в котором происходит любое внушение. Сознание похищено, мозг взорван, «матрица» ждёт вас.
     «Матрица» – так назывался фильм, где людей поработили роботы и заставили жить в виртуальной реальности, питаясь их энергией. Название это приобрело смысл нарицательный. Фильм не стал бы столь популярным, если бы люди не чувствовали, что с ними и в обычной жизни происходит нечто подобное, Великое Не то, что-то ненастоящее, где ими кто-то управляет. Причём все ждут, что злые силы вот-вот захватят мировую власть, а всё уже давно произошло. Да, грешниками управляет князь мира сего, ничего нового. И освобождается тот, кто освобождается от греха. И дьяволу важно постоянно удерживать внимание людей на внешней мишуре, удерживать сознание в модном соблазне, а поскольку всем кажется одно и то же, все уверены, что всё нормально. В этом и есть суть идолослужения (кумиротворчества): суета занимает в душе место идеала, т.е. место, предназначенное для Бога, отнимая «единое на потребу».
     Здесь используется ещё и то, что грешник всегда чувствует, что он смешон, и угнетаемый ощущением внутренней искажённости, пытается изменить что-то во внешнем. Ему кажется, что надо поменять причёску или одежду, и тогда не будет стыдно перед людьми (это нагота согрешившего Адама). 
     Но мода бывает не только на прически, одежду и сумочки. Она бывает и на манеры, и на вкусы, и на музыку, и на политические идеи, и на образ мыслей вообще, что наиболее существенно. И если у Вас самая модная стрижка на голове, то у Вас и в голове наверняка будут самые модные мысли, видимо, такие же нелепые, как и стрижка. Кстати, мода в большей степени действует на молодежь затем, чтобы дети не почитали родителей.
     Мода на всё приходит с Запада. Из западно-европейской цивилизации. Видимо, потому, что эта цивилизация возникла в результате отпадения от церкви, и наиболее удобна для дьявола. Она такая одна. Существуют и языческие цивилизации, но отпадение от истины делает наиболее уязвимым. Язычники подобны недомысленым по малолетству, а отступники – обезумевшим от грехов. Нужно подчеркнуть, что эти люди не поклоняются дьяволу осознанно, а наиболее запутаны им. Дьяволу вообще никто не служит осознанно, потому что ему лучше, чтоб о нём никто не знал. Вообще, мы не ставим целью ругать Запад, а ставим целью разобраться, что в этом мире происходит.
     То, что от истины отпал именно Запад, здесь разъяснять не будем, потому что это факт достаточно известный. Важно, что это цивилизация побеждённых. Вот там-то и возник центр моды, откуда она распространяется по всему миру, и все модники мира стремятся поклониться этому центру. Для ревнителей моды солнце восходит на Западе. Так было, и так будет, и с этим ничего нельзя поделать, то есть вообще ничего. Никогда и никому невозможно изменить эту систему, во всяком случае политическими методами. Пока Запад не расточится свыше, как Вавилон, модники будут смотреть на Запад, и будет западничество. А если Вавилон Запада рухнет, дьявол возведёт где-нибудь новый и перезагрузит систему. (Вавилон ведь, собственно, и был древним центром моды: мамоны, – богатство ж – это не деньги, а то, на что они тратятся, да и сребролюбие изначально – это любовь к блёсткому.)
     А что касается Запада, то уже в Средние века наряды в Европе стали удивительно странными. Какие-то безумные колпаки, башмаки, воротники, парики. В общем, что ни фасон, то пугало огородное. Да и менялись эти фасоны слишком часто. И началось это после разделения церквей.
     Люди какой-то не до конца загипнотизированной частью ума ощущают обман моды, поэтому кумир Запада у каждого вызывает кривую усмешку, и всё же заставляет себе служить. Конечно, не всегда мода приходит с Запада, могут быть и местные «модные фишки», но глобальная мода приходит с Запада. И даже если возникает мода на Восток, на что-то восточное, то возникает она всё равно на Западе. Глобальность усиливает, как бы объективизирует иллюзию ценности модных вещей. Вообще, в основе западничества нет ничего другого, кроме феномена модной зависимости, а точнее сказать – повинности (кстати, феномена, каким-то таинственным образом совершенно не исследованного).
     Вообще, западники есть везде. Но самые западники обитают в России. Это русские модники, которые, выпрыгивая из штанов, просятся в Европу: пустите и нас в ваши возвышенные храмы моды, причтите к её законодателям, ведь мы культурно близки. Им хочется, чтоб и их распирало чувство превосходства, как оно обычно распирает представителя Запада (кстати, ненавидящего Россию безотчётно и бесконечно как экзистенциальную угрозу, по неведомым ему самому духовным причинам).
     Именно изощрённость западного ума в служении внешнему, в служении вещам, стала основой технологического опережения. Они живут в плену вещей и служат им, как рабы на галерах. И дослужились они до модной политической идеи либерализма, по причине внутреннего чувства глубокой несвободы.
     Либерализм, возникший на Западе как реакция на инквизицию, которая была многовековой кошмар и ужас, возникший, в свою очередь, вследствие ереси, поначалу был идеей религиозной свободы: нельзя заставлять верить в Бога, – закончился идеей религиозной несвободы: нужно заставить не верить в Бога. Всегда сведение свободы к какому-то внешнему условию приводит к несвободе. Потому что настоящая свобода – это внутреннее состояние. Идею либерализма венчает почти религиозный культ человеческого законодательства, именуемый демократия. Сегодняшний либерализм – это фактически идея свободы от заповедей (т.е. Божественного законодательства), постепенно перерастающая в идею свободы от совести. Но от совести освободиться нельзя, и это тупик. И похоже, Вавилон закачался. Он больше не привлекателен, пустота уже просвечивает.
     Вообще, все общественные идеи являются идеями свободы: и религиозные, и национальные, и корпоративные, – от зороастризма –  до коммунизма и нудизма. И именно потому, что люди всё время чувствуют несвободу. Иногда идеи эти бывают сформулированы, иногда персонифицированы: Чингисхан, Александр Македонский. (Хотя Чингисхан и сформулировал: «Свобода – это гнать и убивать своих врагов!» Но вряд ли все, кто пошёл за ним, это слышали. Они просто видели в нём этот образ свободы.) Надо сказать, что все идеи свободы ошибочные, кроме одной. Остальные опять строят, вернее, достраивают Вавилонскую башню и являют собой коллективную страсть.
     Но вернёмся к Западу. Нельзя утверждать, что эта цивилизация совершенно бессмысленна и бесплодна. Бог и злое на доброе переводит. Когда-то римские язычники построили великую империю ради собственного тщеславия и удовольствия. Они организовали огромное пространство, снабдили его дорогами, наладили безопасное передвижение по этим дорогам. И закончилось всё тем, что по этим дорогам пошли с проповедью христианские апостолы с Востока под охраной римских конвоев. И всё это пространство превратилось в великую христианскую империю, распространяющую христианство на весь мир. Потому что эти дороги были для того и задуманы. Так и современная западная цивилизация создала всемирную систему коммуникаций и техническую возможность распространять информацию куда угодно и как угодно. Она построила дороги, по которым пойдут апостолы с Востока.
     И это уже происходит, западные культурные формы уже давно наполняются русскими смыслами. Россия – это изначально мессианский проект, задуманный для сохранения и распространения истины. И «Москва – третий Рим»  – это не высокий пафос, а лишь констатация факта. Это цивилизационный центр восточного христианства. И это не особая привилегия, а особое служение, в котором залог Божей помощи. (Кстати, семидесятилетний период атеистического плена, подобно семидесятилетнему плену Вавилонскому (с разрушением Храма и последующим восстановлением его), был формой перезапуска этого проекта с возобновлением осмысленной религиозности. А заодно и посевом её по всей земле с русским рассеянием, хотя бы в виде открывшихся церквей.)
     И если солнце моды восходит на Западе, то «Солнце Правды» восходит на Востоке. Если у человечества ещё осталось время.