Нашим узникам совести и чести!

Эти строки посвящены ингушским узникам совести и чести. Они два года томятся в застенках нашего затхлого правосудия по злой воле умственно ограниченного генерала, предавшего свой народ и избежавщего ответственности за все свои преступные деяния, будучи главой республики. Они томятся там, несмотря на то, что несколько десятков из заявленных двухсот свидетелей со стороны обвинения, дают показания в пользу  обвиняемых.

Крепись, АХМЕД, ровесник мой!
В час испытаний мы с тобой.
Пусть крепнет дух твой, ЗАРИФА!
Мы видим, не права судьба,
Примерив вам в столь час суровый,
Судьи продажного, оковы
Теперь все знают: нету зла,
Страшней ревущего осла,
Из терема-дворца вассала,
В обличье мерзком генерала;
Что этот, глупых дел, творец,
Прослыл безумным средь овец.

Ты, МАЛСАГ, славный наш старик,
Пред властным монстром тем не сник.
С МУСОЙ в ответственный момент,
Вы дали твёрдый им ответ,
Что все исхожены те земли,
Путями предков наших, терний.
И тот про властный гурт овец,
Что вёл нас глупо под венец.
Курдючным был для генерала,
Шматком на сделке подлой, сала!
Так приняв воровской закон,
Пинком осла погнали вон.

Свой тяжкий груз, БАГАУДИН,
Нести ты взялся не один!
С тобою рядом встал БАРАХ,
Надёжный в слове и делах.
Как их, вассалов козни всплыли,
Вы первыми в протестах были.
Глава тот, что интриги плёл
Ничто мудрей не изобрёл,
Как дать приказ - хватать подряд,
Всех тех, кто больше не хотят.
Терпеть их глупые ходы
И молча ждать опять беды!

ИСМАИЛ, знаем, власть глумится,
Над вами! Но воздаст сторицей,
Всевышний ей своим судом,
Его им не достать звонком.
Ведь судьи те и прокуроры,
Подельники преступной своры,
Коль наше право и закон,
Так подло ими извращён!
Пусть станет нам теперь уроком:
Глава не может быть пророком.
Назначенный преступной властью!
Он раб инструкций в волчьей пасти.