Фонооткрытие. Ахматова о Пушкине и Гончаровой

Из дневника Старого Радио

... В январе 2016 года на Старом Радио была опубликована фонограмма голоса Анны Ахматовой, которую можно назвать фонографическим открытием. О фонограмме писали, говорили, но в сетевом пространстве её не было.
И вот она появилась http://svidetel.su/audio/2346

Старт к поиску дало прослушивание аудиомемуаров Софьи Игнатьевны Богатырёвой "Папка Мандельштама", которая подробно пересказала  содержание записи в главе "Три лика Ахматовой". http://svidetel.su/audio/1895.

Звоню Юре. — Давай выстраивать поиск. Может, плёнка ещё не на помойке, а лежит где-нибудь на антресолях. И, может, даже ещё не осыпалась. У кого спросить про плёнку? У кого она может быть? —
Юра бормочет имена, выстраивая круги поиска вокруг имени Рожанских, и, вдруг, хлопает себя по лбу. — Что-то мелькало об этом в архиве семьи Трацевских, который они передали на Старое Радио. Он стал искать у себя, и очень скоро перезвонил — голос Ахматовой каким-то чудом, действительно, находился в плёнках радийной семьи Трацевских.

К слову, в этом же архиве в передаче Ольги Михайловны нашлась и фонограмма, которая, как эпиграф, как цветы в вазе на столе, существует в каждом моём дне — это голос Розы Марковны Иоффе за пультом. (Роза Марковна, для тех, кто не знает, а не знают, увы, многие, мама Буратино — автор знаменитого спектакля 1949 года "Золотой ключик" с Литвиновым во всех ролях.
________

Так скучно звучит буквами на бумаге - нашлась.. запись.. голос.. плёнка..
А на деле хочется каждого схватить за руку, за грудки, потрясти, достучаться, мол, стой, остановись, про чудо слышал? Записей такого свойства - чтобы домашние, непринуждённые (оттого, что говорящий не знал, что голос впитывает микрофон) и отдалённые по времени, на Старом Радио всего две - Пастернака (от С.Балашова) и упомянутая Ахматовой.
________


Из воспоминаний Софьи Игнатьевны Богатырёвой (Sophia Bogatyreva), дыхание которой присутствует на записи:

"Когда мы с Константином Богатыревым пришли в тот раз к Рожанским, нам поначалу показалось, что мы явились первыми: в доме стояла тишина. Однако в просторном кабинете Ивана Дмитриевича собрались все завсегдатаи вечеров, только сидели они в полном молчании, напряженно глядя в одну точку. Точкой притяжения была Анна Андреевна, удобно расположившаяся на диване у входа. Получилось нечто вроде сцены и зрительного зала: величественная фигура Анны Ахматовой, окруженная просторной пустотой дивана и ярко освещенная светом торшера, а напротив, в некотором отдалении и в полутьме – кучно гости. Все хранили молчание, только гости видимо им тяготились, а Анна Андреевна спокойно и безмятежно предавалась своим мыслям, не замечая, как и положено королеве, трепещущих от смущения подданных. Тяжелое молчание было прервано приглашением к чаю. Изменилась мизансцена, исчезла скованность, разговор стал общим. Кто-то упомянул имя Натальи Николаевны Гончаровой. И тут нам посчастливилось необычайно: мы услышали, страстную, полную обиды и ревности речь Анны Ахматовой о Пушкине и его семейной жизни.
Отстраненности и равнодушия как ни бывало. Королева исчезла. Ее сменила оскорбленная в своей любви женщина, которой предпочли недостойную соперницу. Обвинения сыпались на голову Натальи Николаевны: «ничтожная, скучная, пустая»; «транжирила деньги безобразно»; «оторвать ее от балов было невозможно»; «стоило Пушкину уехать, как она тут же забывала его адрес»; «запас пошлости неисчерпаемый, на смертном одре и то говорила пошлости»; «мать никакая» и даже – не так уж хороша собой! В качестве доказательства приводилась репродукция ее портрета, незадолго до того помещенная в журнале «Простор». Тут уж слушатели не выдержали и попытались вступиться – хотя бы за наружность Наталии Гончаровой. Искусствовед Евгений Левитин упомянул, что видел недавно в Питере малоизвестный портрет, где та, напротив, «необычайно прелестна».
- Понравилась вам? –осведомилась Анна Андреевна грозно.
- Мне вообще нравится Наталья Гончарова, -- признался бесстрашный Левитин.
- Я не знаю ни одной фразы, которую можно сказать в ее защиту, -- услышал он в ответ.
Сергей Наровчатов напомнил, что все-таки она «нравилась Пушкину», а в ту пору была еще очень молода.
- Не поумнела с годами, – отрезала Анна Андреевна. – А где там была любовь, а где – стремление спасти свою честь и честь семьи, нам не узнать.
Робкие попытки защиты были подавлены.
Меж тем разговор, который велся в полушутливом и легком тоне, в жанре беседы за чайным столом, где и происходил, вдруг обернулся своеобразной, из вопросов и ответов, лекцией Анны Ахматовой, посвященной последнему году жизни Александра Пушкина и тому, что случилось после его кончины, То было образец биографического литературоведения с глубоким анализом характеров, позиции и поведения действующих лиц. Геккерен и Дантес. Жуковский и Вяземский. Молодые люди из высшего света, очарованные Дантесом, смеявшиеся над Пушкиным, и Наталья Гончарова, вторившая им. Да, несомненно, она виновна в гибели Пушкина. Да, она виновна перед ним и памятью о нем. Она не научила детей его чтить: посылала подросших сыновей гостить у «дяди Жоржа», убийцы их отца. Воспоминания дочери Пушкина – безобразны, и никто из детей поэта не вступился за его честь...
Третья метаморфоза в течение одного вечера! Нам вновь предстал иной лик Анны Ахматовой: не царственная особа и не влюбленная в поэта поклонница, а строгий ученый, всеведующий пушкинист!"