это страшно, смотреть сквозь квадраты

Это страшно, смотреть сквозь квадраты
рамы сдвоенной на небеса
или слышать, когда ты поддатый,
как приходят к тебе голоса,
слушать няшный, неспешный, давнишний
разговор на предмет бытия,
на предмет кто у жизни был лишний,
для чего нужны пытки и я,
не имевший привычки пугливо
озираться и прятать в себе
симптоматику нервного срыва
и глаза закрывать при стрельбе,
я, ранимый, домашний, смиренный,
рефлексирующий интроверт,
признаю, что я с ужасом первый
на портрете узнал пару черт.
Нездоровый оттенок у кожи,
торжествующий в пошлости кич,
на несчастье, к несчастью, похожий,
неудач собиратель и сыч.
По приученной тяги к неволе,
по издёрганной мимике лиц
отношусь по пристрастию к боли
к поколению жертв и убийц.

Паникёр, оптимист, неврастеник,
вьётся мнительной данности смог,
в день базарный отсутствие денег,
коммунизма пустой кошелёк.
Все сдают сюда кладь без возврата,
всё твердят, что они не рабы
и не знают чем это чревато,
я — разносчик изделий судьбы.
Я был нанят как транспортировщик,
не хватает в портрете штриха,
два в одном — арестант и доносчик,
переносчик вины и греха,
Мог бы стряпать, быть поваром суши,
вместо этого кликаю смерть,
в этой части освоенной суши
переполнена трупами твердь.
Я смотрю, инвентарные знаки
на смирительных рубищах есть,
голос был мне, в казённом бараке
за казнённых молитву прочесть.
Чем-то красным обрызганный кафель
и под мёртвой луной по ночам
из фонетик морфемы анафем
подходили бы больше устам.


Что подскажет инстинкт сохраненья?
Кровь замыть есть извёстка и дуст,
уколоться бы дозой забвенья,
нет вакцины и шприц пока пуст.
Скрыт под скрипом пружин мирозданья
гомерический ржач и подвох,
нет у вечности самосознанья,
человек всё придумал, не бог.
Бог бы сжёг размещения схему
нар гулаговских в храмовый неф,
бог не мог бы придумать систему,
алгоритм приношения жертв.
Кто-то за ночь сдох в исповедальне,
в сгусток слов грех запёкся во рту
и искомый капкан покаянья
снова красным забрызган к утру.
Я отчётливо вижу кто ворог,
как дрожит, наливая, рука,
я кому-то, наверно, был дорог,
кто-то видел во мне чужака.
Может статься последней минута,
пелена упадёт с глаз долой,
по стаканам разлита цикута,
не во здравие, за упокой.


                декабрь 2020 года