За окном дни спаяны тянутся за звеном звено...

За окном дни спаяны тянутся за звеном звено
в цепь колодезную января - языком не тронь.
Мы сам-друг сидим. И мы пьём вино,
хоть трудов у нас - не валялся конь.
А фужер в твоей и моей руке
чешского стекла занялся огнём.
Если радость - вскрик, так войдём в пике
легкомыслия врозь, не то - вдвоём.

Надвигающаяся старость стоит
третьим лишним за спинами - изготовившаяся к прыжку
рысь - шевелиться нам не велит.
Впрочем, сколь дофамин по кровушке не мышкуй -
не споймаешь больше, чем унести.
По браздам морщин споры смерти уже залегли.
Так вкуси от жизни - глотни глоток и себе не лги:
оттянуть развязку ещё ты в силах, а как спасти
взбитых сливок сугробов раскинувшийся январь,
кремов долго-творожных и заварных
покрова студёные, гибло дышащие, а в них -
всяко-разно укутанную божью тварь?

Как уместны сердцу - благость тихая и печаль.
Как совместны вину - горчинка и сласть.
И в какую гавань ты не причаль -
всюду время силится поскорей украсть
голос, волос, стать, ясность взгляда, хищь
ума. Ах, как змейка огня заползает в живот!
И что хмель, что облако в небе, коему предстоишь,
то немногое, из чего ты доподлинно состоишь,
дольше века отпущенного не живёт.