шерше ля фамм

Что есть? В латунной пепельнице прах
и круглый след от чашки на клеёнке,
газета, где отмечены колонки
о чём-то важном. Время растерях
диктует - смысла нет покинуть дом,
поскольку возвращаешься сюда же,
чтоб делать то же самое и даже
всё то, что получается с трудом -
готовка, стирка, лента новостей,
всё тот же чай, рутинный распорядок.
Пяток пронумерованных тетрадок
и ты над ними, скучный грамотей,
вычитываешь жизнь свою дотла,
до каждой буквы, правок не считая,
здесь лучше точка, здесь вот - запятая,
а здесь пробел, такие вот дела.
Увы, не перепишешь ни черта.
обед - сплошные полуфабрикаты,
а матерный запас такой богатый,
что мог бы матом. Но под ним - черта.
О чём и с кем? О том о сём ни с кем,
забывшие безжалостны к забытым,
им лёгок быт, а ты, задавлен бытом,
живёшь в кругу своих привычных схем.
Одну нарушишь, выйдешь в магазин,
прикупишь чай и кофе, сигареты -
сухой паёк, набор анахорета,
унылый выбор скучных образин.
И станешь с целлофановым кульком
на улице в тени у светофора,
где сыплется усохшая софора,
как будто беспокоится о ком.
Автобус выдаст веер грязных брызг,
окно поманит женским силуэтом.
Но жизнь согласно купленным билетам
тебе шепнёт - зачем идти на риск?
Домой, домой, к скелетам и шкафам,
клеёнке и латунным пепелищам,
забыв о том, чего так долго ищем,
самим себе ворча - шерше ля фамм.
Уже не прыгнешь выше головы -
из дома вышел, время возвращаться.
И некому звонить, какое счастье,
и не о чем печалиться, увы.