Юрий Михайлик По белой, по режущей English

Through broken ice pieces, in gradual motion,
Apace with the white, knife-like edge of the bay,
A tugboat named “Happy” is passing with caution.
Why let them, the happy, in here anyway?

As if, by the eye of a powerful warder
That watches those freezing and going insane,
We too were allowed to take place in the order
Where winters and shorelines are something mundane,

The contours of hillsides are black-and-white spears,
The sea is not moving, the sky shades the shore,
And our habitation within these frontiers,
While doubtful, is surely accounted for.

Before this hostility, silent and lonely,
Beneath the precipitous sky that won’t shine,
What little we’ve left to be happy is only
Your icy-cold hand touched with icy-cold mine.

***
По белой, по режущей кромке залива
прошел осторожно меж битого льда
безлюдный буксир под названьем “Счастливый”.
Зачем их, счастливых, пускают сюда?

Как будто бы чьим-то властительным взглядом
на этих продрогших, сошедших с ума,
мы тоже допущены в некий порядок,
где берег как берег, зима как зима,

где склоны расчерчены черным и белым,
где море недвижно, а небо темно,
и наше присутствие в этих пределах
хотя и сомнительно, но учтено.

Пред этим морозным и грозным покоем,
под темной небесной отвесной стеной
всего-то и счастья – коснуться рукою
своей ледяною твоей ледяной.