Миша

Как вы думаете: Драться с Мессерами в одиночку,
Когда их штук пять стремятся уничтожить Як-1?
Мастерство такое точно не рождается нарочно,
И на фронте всем известно - ас такой у нас один!

Немцы рвутся к Сталинграду. Их бомберы днём и ночью
Небо наше уже месяц беспрестанно бороздят,
На войска и город сверху заходя в пике поточно,
С ревом пущенной сирены все и вся они бомбят.

Их страхуют, словно квочки, группы крашенных "худых":
Желтохвостых, чернокрылых, быстрых, хитрых, беспощадных!
А у нас в полках за речкой шесть пилотов на машину -
Две машины в эскадрилье. То есть десять безлошадных!

Шесть машин на полк и тридцать летунов готовых драться,
Но сидящих на скамейке вечно ждущих запасных!
Вот фашисты и лютуют, вот фашисты и глумятся:
Приземлить армаду эту сможет, может, только псих?!

Нет, не псих, а ас от бога: смел какый, светлый, молодой!
Парень питерский. Он дрался с мессерами целый год.
Воевал на новом Миге, и косил их  как косой
В двадцать два не полных года дни и ночи напролет!...

Бой последний. Немцев тучи- бомбовозы, мессеры,
Прорываются к районам, там где наши не сдаются,
Где пехота, ополченцы окопались у реки
И в последней схватке стойко с ненавистным немцем бьются.

Вот и бой. Наш ас на Яке разгоняет мессеров.
Одного свалил, другого. Истощен боезапас.
Но в пылу собачьей схватки он на все идти готов.
И винтом ударил немца там, где был с горючим бак.

Третий тоже отлетался: разлетелся звездопадом.
Як же,выйдя из маневра, к двум оставшимся пиратам
Повернул от солнца в лоб! Это видеть было надо!
И все видели в окопах, как четвертый сбитый падал!!!

А за ним и наш сорвался: А-а-а! - кричит пехота:
Прыгай! Прыгай! Прыгай, парень! - и он смог. Он все же прыгнул.
Парашют едва открылся. До земли совсем не много.
Так опасно приземляться, но когда ты еле выпал

Из разбитого в таране до заклёпок самолёта,
Тут уж пан, если удастся, и пропал, коль не успеть.
Поднялась в атаку наша обозленная пехота. И пилота
С поля боя потащила под обстрелом в свой заштатный самый главный,самый драный батальонный лазарет.

А оттуда через речку, с повреждениями, в тыл.
Для него на этом битва в прошлом так бы  и осталась:
С лета до зимы больницы, отдых, отпуск. Дома был.
Но его на фронт тянуло. И нужна была лишь малость:

Допуск в небо по здоровью. Но здоровья то не стало-
Он герой, и лет не много, 22, а он не может
Совладать с послушным Яком: от падения с ним, право,
Что-то страшное творится: ас теперь совсем негожий -

Он хромает. К самолётам запрещают подпускать
Теперь ближе, чем два метра, а его летать так тянет!
Чтобы быть в полку при деле, ему стали поручать
Управлять штурм-подготовкой тех,кто нынче прибывает

В  его полк на пополненье. Штурман он  полка теперь.
День прошел, неделя, месяц. Миша рапорта строчил
Дать ему возможность в небо приоткрыть хотя бы дверь,
Чтобы он в него дорогу ненароком не забыл...

Снег, зима, погода просто для полетов - лучший день.
Михаил в унтах, в реглане забирается в машину.
Первый вылет был им прерван - проскользнула дребедень:
Радиатор самолета вдруг потек, гоня в кабину

Жидкость из маслопровода и решёток на прямой.
Но настойчиво он хочет на таком же точно Яке
Совершить полет, как этот самый первый вылет свой.
Технари враз расставались, заправляют пушки, баки.

Ястребок взмывает в небо, кружит, вьется в вышине,
Разгоняется, ныряет, бочку делает и вновь
Задирает нос с вращеньем, и...срывается в пике,
Ужас сея, заставляя стынуть в сердце каждом кровь...

На глазах у всех разбился лучший сталинский пилот.
Не в сражении, не в битве. Как то так вот взяло-вышло...
Схоронили у вокзала.
                Знает каждый, кто живёт
В этом городе, что в парке похоронен ас наш Миша.

Вот такой вот оборот.