Вот однажды

Огляделся в свете ясным днем,
Все зацвело, зазеленело в нем.
Полон свет солнечных лучей.
В прихоти беспечно расцвел ручей
С вожделением мира и тепла.
И жизнь в нем светом потекла...

Забежал скорее в дом за ружьем,
Схватил давно пылившийся ружьё,
Закинул мигом на плечо.
Ошпаренный выбежал так горячо,
Да по проселку чуток зелёным.
Страстью, силой охмелённым.
Я умчался в лес густой порником,
Не по тропинке, а прямиком,
Чтоб скорей с ружьишка пошалить,
Да и комаров тех лесных покормить,
И нужду меры, прихоти утолить.
Налево, направо с ружья полить...

Вот бегу, бегу по просеки пустой,
А кругом цветет бурьян густой
Выше головы моей человеческой,
Что не видать леса у опушки,
Лишь видны деревьев макушки,
Где кукуют в них кукушки...

Ели-ели добежал до леса,
А там кругом заснежена завеса,
Меж деревьев вьюжила и кружила
Зимний заснеженной пургой утроба,
Что тонули лыжи в кромке сугроба,
Где летом тут паслась корова...

Чуток крадучись добрался до заветной,
К той верной медвежьей берлоге,
Снял с плеча ружьё прямо у берлоги,
Нацелился на медведя в ноздри,
И тут же хлоп, осечка у меня.

Медведь, проснувшись, открыл глаза,
От зимней спячки пошла гроза,
Начал выбираться из берлоги,
Сразу затряслись у меня жилки,
Словно пуля полетел назад стремя...
Не то с двумя, не то с четырьмя...

Не помню уж я!..
Что был весь дух от меня,
Лишь ушел в пятки плашмя.
Не глядя, без оглядки,
В километра в десятки,
Лишь сверкали пятки,
Бежал прямиком до хатки...

Через лес густой и двор пустой,
И я там был, мед, пиво пил,
В горло лил, а в рот ни капли не попало.
Вот и сказки конец, счастливый венец,
Что съел сразу кашу и холодец,
А кто слушал сказку, просто молодец.