белое жнивье

а он мечтал о том, что будет жить
один за всех, один на всю планету
и виски пил, и мучил сигарету,
и так хотел в себе себя убить.

и плыл восток куда-то дымом грез,
звучал минор в протяжном пеньи гурий.
а смерть сверкала бликами лазури
на утреннем тумане поздних звезд.

он воскресал из мертвого вчера,
живой пример потерянного рая.
вокруг земля, до одури сырая,
да на груди, без смысла, ордена.

а уходить не страшно,
лишь бы в срок,
банально все под этим солнцем боли.
да что ж так сжали ствол его ладони,
и не хотят нажать на спуск курок.

он проиграл и время,
и страну,
на минаретах соль других историй.
в душе огонь, да что там, крематорий
сжигает заживо и тело,
и войну.

а он мечтал о том, что будет жить.
не за себя, за тех, кто не вернулся.
и в горький кофе маятник качнулся,
и не убить,
себя ведь не убить.

пора идти, кривая колея.
и звук шагов по камню слишком резок.
а смерти нет, есть жизнь всего в отрезок
от ранней осени до белого жнивья.