Колькин отец

Колька сидел за поленницей дров в своем укромном убежище и утирал в кровь разбитые губы и поцарапанный нос. И все это последствия прекрасного сна, увиденного им под самое утро: будто едет он на большой красивой машине со своим отцом, даже сам рулит, сидя у него на коленях. И едут они ни куда-нибудь там — в гости, или магазин, а прямо на Черное море! И вот оно уже встречает их тяжелыми, солеными волнами и запахом кипарисов. Правда, Колька не знал, как пахнут настоящие кипарисы, да и не видел-то их никогда, но ему казалось, что это запах мокрых простыней и немного нашатырного спирта! И снилось все это Николаю перед самым подъемом в детском доме!
— Опять всю кровать залил, писун несчастный! — криком разбудили на самом интересном месте мальчишки, когда Колька вот уже почти «добрался» до берега моря. А дальше — затрещины, обидные слова и разбитый в кровь нос. Не любили в детском доме «плывущих по волнам».
После завтрака, когда Колька поделился своими сновидениями с маленьким дружком Степкой, его вновь окружили подслушавшие разговор старшаки.
— Ну что, папаша, говоришь, твой нашелся? С собой на Черное море хотел забрать? Ну, ты загнул! Сколько раз тебе твердить: нет у тебя папки, и никогда не было, забудь!
Тут Колька не смог стерпеть, бросился на Витьку – заводилу детдомовских пацанов – долговязому четырнадцатилетнему подростку. И тут же был положен на обе лопатки. Сквозь слезы и обиду Колька твердил: «Есть у меня отец, вот он приедет и заберет меня с собой, а вы все здесь останетесь!». И опять били Кольку, вколачивая в голову мысль: «Нет у тебя никого, ты — подкидыш!».
Не мог с этим смириться паренек. Как же так? Вот, у Витьки есть и мать и отец, но они отказались от сына, как только подтвердился страшный диагноз малыша — слабоумие. У Степки тоже есть где-то мать, но ее за пьянку лишили родительских прав, а мальчика отдали в детский дом. «Значит, и у меня должны быть родители!», - решил Колька. Не ведал только он, что его физиологический отец, как только узнал о беременности своей подруги — будущей матери Кольки — тут же исчез навсегда из жизни паренька, а мать, родив в тайне ото всех, подкинула малыша на порог «Скорой помощи». Откуда и забрали его в Дом малютки, дав ему фамилию Рыженков, за ярко-рыжие кудряшки, с которыми родился мальчик.
Но все свои 11 лет жизни Колька только и мечтал о настоящей семье, особенно об отце. И сейчас, сидя около сарайки за детским домом, представлял, что когда-нибудь появится настоящий отец и скажет: «Собирайся, сынок, нам пора ехать на Черное море!».
Колька для себя не мог определить, почему именно они поедут на Черное море, а не на Белое, или еще какое, но Черное звучало как-то солиднее. От таких мыслей Колька кое-как успокоился, и вышел на пустырь, где каждый день на старых ящиках из-под посуды, устроив там импровизированный столик, собиралась местная пьянь. Вот и сейчас здесь бодяжили спирт четверо мужиков.
— Эй, сынок – окликнул Кольку заросший рыжей щетиной здоровяк с мутными серо-голубыми глазами, — сгоняй за водичкой до колонки!
Колька оторопел, может, послышалось, но мужчина точно крикнул «сынок»! Да это, наверное, он всех пацанов так зовет, и Колька подбежал к мужикам, зная, что, принеся им воду, получит в благодарность что-нибудь вкусненькое. Так бывало всегда: местные старались поддержать ребят из детдома, даже алкаши не жалели для детей своей закуски.
Колька быстро смотался до колонки и обратно, был угощен бутербродом с колбасой и яблоком, которое нашлось в кармане загадочного рыжего мужчины. Пока шла попойка, Колька сидел неподалеку, и еще не раз бегал с полтарашкой за водой, и все наблюдал за рыжеволосым. Он был новым в компании дяди Паши, дяди Васи и дяди Плевка (так звали одного местного забулдыгу). Те жили поблизости от детского дома, а дядя Антон (тот, что рыжий) забрел сюда случайно из другого района города. Каждый раз, когда он поднимал стакан, на его предплечье весело начинал играть якорек — необычная яркая татуировка. Казалось, что она подмигивает мальчику и зовет поиграть. И когда в очередной раз Антон окликнул Кольку: «Эй, Рыжик, сгоняй еще за водичкой!», паренек подбежал к мужикам, и, взяв бутылку, спросил: «Дяденька, а вы — мой папка?».
Компания грохнула, громче всех ржал Плевок, а Паша с Сашей просто загнулись от смеха, держась за животы. Только, похоже, Антон немного смутился и смотрел на Кольку как-то настороженно.
— Вот тебе, Тоха, и сын нашелся! А ведь смотри — и рыжий тоже! Точно твой!
Дальше Колька не слушал, от горьких насмешек зачесались глаза, и он побежал на колонку. Там умылся, плача, и говоря про себя: «Дураки, и спросить-то уже нельзя! А как же я тогда отца узнаю, если не спрашивать?».
Так прошел этот, наполненный событиями, день. Потом были второй и третий. Колька, по утрам уходя гулять, как будто случайно поворачивал на пустырь и все крутился около пьющей компании. Каким-то шестым чувством паренек определил: здесь кроется какая-то тайна! Но тайны не было! Все также мужики глушили до вечера спиртягу, а потом, шатаясь, разбредались по своим берлогам. А Колька, выполняя мелкие поручения, все думал: «Почему дядя Антон называл его «сынок»?». Но спрашивать об этом просто боялся. Узнал только из разговоров старших, что у дяди Антона какие-то неприятности на работе и он от этого запил.
На четвертый день что-то незаметно изменилось. Все также собралась компания алкашей, вот только дядя Антон пришел, хоть и не очень чисто, но побритый и в стиранных рубашке и джинсах. Когда все пили, он незаметно пропускал тосты и тихонько выплескивал спиртное за спину. Смотрел в сторону Кольки о чем-то думая. А потом достал большой кулек с всякими вкусностями. Там были и конфеты с печеньем, и халва и много-много другого.
- Угощайся, Рыжик, и с ребятами поделись!
- Спасибо, дядя Антон, а что сегодня за праздник?
- Сыну моему 10 лет исполнилось бы…
- А где ваш сын?
- Нет его уже три года, болел тяжело.
- Извините, я не знал.
Кольке стало неловко и как-то очень страшно, он взглянул в глаза дяди Антону, они у него сегодня были синие и глубокие, настоящие глаза! В них стояли мужские скупые слезы. Даже якорек на руке, казалось, грустил.
- Ничего, бывает…
Тоха взял полный стакан спирта, поднял его, затем поставил на место, и, не прощаясь, быстро ушел.
В последующие пять дней дядя Антон и вовсе не появлялся на пустыре. Колька скучал, он решил для себя: если у него нет настоящего отца, он будет считать дядю Антона своим папой. Пусть понарошку, в тайне ото всех, но своим. Было что-то в нем, что тянула паренька к этому большому мужчине.
Через пару недель подошло время традиционного выезда детского дома в оздоровительный лагерь, расположенный недалеко от Черного моря. Туда и поехала вся ребетня на два оставшихся месяца летних каникул. В лагере было хорошо: каждый день фрукты прямо с деревьев ближайшего хозяйства, походы в пещеры и дискотеки до одиннадцати. А еще — родительские дни. Правда, в эти дни детдомовцы держались отдельно от обычных ребят, которые отдыхали вместе с ними, зато вечерами все вместе отъедались домашними пирожками и сладостями.
И вот, в очередное воскресенье, по «громкой связи» объявили: «Коля Рыженков, срочно зайди к директору лагеря!». «Что еще такое могло случиться, что я натворил», - испугался паренек, и весь внутренне напрягшись, направился в кабинет директора.
- Коля, к тебе приехали родственники. Сегодня ты можешь до вечера быть вместе с ними, -  директор глядел на Кольку смеющимися глазами. - Смотри только, не балуйся, за тебя поручились!
Ошарашенный Колька выбежал из кабинета, рванул к выходу из лагеря. Там, окруженная толпой ребят, стояла большая, красивая машина. Таких Колька никогда не видал раньше. Разве, только в кино. Заметив мальчика, ребята расступились, с завистью глядя на него. А главный Витька смотрел на Николая с какой-то грустью: «Тут к тебе, ну это… отец приехал!».
Колька почувствовал холод в низу живота, - «Не может быть, что-то пацаны напутали!». На негнущихся ногах он подошел к автомобилю. Там, за рулем сидел высокий, сильный, рыжеволосый мужчина, из-под рукава его футболки подмигивал веселый якорек. А рядом с ним улыбалась красивая женщина. Когда они вышли к мальчику, Колька бросился на шею Антону, сильно-сильно прижался к нему и заплакал.
- Садись, сынок, в машину, нам пора ехать на Черное море, учиться плавать. Мы с мамой уже давно тебя заждались…