Ранимость

Мне чтец сказал: "К чему вся эта блажь:
Ночной надрыв, порог земного чувства?
Какой там... стих? Досужий татуаж,
Ни йоты столь хвалёного... искусства.

Опять воспел идиллию зеркал,
С мельканиями образов ребёнка.
И вновь нелепым вымыслом сверкал...
Никчёмная шальная работёнка".

А я бросал эмоции под пресс,
Задумку херил, жёг листы в камине.
К стихам былой теряя интерес,
Поняв: пришла беда и чувство сгинет.

Вот... не пришлась "мышиная возня",
А выше ДАРА - только кривотолки.
Ведь жгут похлеще адского огня,
Разбив мечту на мелкие осколки.

Я думал - проще: истина любви,
Одетая в наряд воспоминаний...
Она нахлынет, - просто позови,
Вот только... не избавит от страданий.

Таков удел счастливого глупца, -
Мгновение, когда и в небе тесно
Без поисков красивого лица,
О добром, иль плохом вещает честно.

И мы, как прежде, пишем между строк,
В потоке дел забыв весь опыт прежний,
Лелея в сердце искренний поток:
ЛЮБОВЬ, живую ВЕРУ и НАДЕЖДУ.

Вот новый стих разлёгся на листе, -
Творенье возбуждённого эстета.
Распят талант. Стенает на кресте
Непризнанное детище поэта.