Война и мир. гл. 3а и 3б

3а

В разгаре светился тот памятный вечер,
От шума разбросанных в зале кружков,
Наметилось три основных их, как вече,
В одном из них центром аббат был, «с флажком».

В другом, младо-женском – дочь князя Василия,
Элен привлекала своей красотой,
Его дополняла цветущая лилия,
Княгиня Болконская и – простотой.

Виконт Мортемар и, как дома хозяйка,
Создали отдельный, с соблазном кружок,
В котором крутились отменный байки,
Ему можно первенства ставить флажок.

Виконт – миловидный, чертами он мягок,
Высокого мнения был о себе,
Он – благовоспитан, одеждою ярок,
Они, как приманка, являлись в среде.

Он, вместе с аббатом и, как угощение,
Служили для Павловны Анны гостей,
Естественно, вызвав в гостях восхищение
От их тех рассказов и всех новостей.

Речь шла об убийстве в кружке Мортемара,
Герцо;г Энгиенский напрасно погиб,
Он не; совместим с Бонапартом, как пара,
От великодушия – сорван, как гриб.

-- Ах, да! Расскажите нам эту историю;
Виконт улыбнулся, отвесив поклон,
И Анна обходит зал, каждому порцию,
Хвалу о виконте всю высказав в тон:

-- Виконт – удивительный мастер рассказа,
Он лично был с герцогом этим знаком,
Мы не; пожалеем и лишнего часа,
Узнать всё подробно, ведь всё – под замком.

В изящном и выгодном для; него свете
Представлен был обществу милый виконт,
Поскольку хозяйка за всё здесь в ответе,
Решила виконту собрать больший фронт.

Гостей, где хозяйкой – красавица Элен,
Она пригласила к виконту в кружок,
И этот поход лишь рекламой нацелен:
Рассказом гостей затащить в его блок.

А вместе с кружком и прекрасную Элен,
Где каждый в нём гость поражён красотой,
И этот их взгляд был одобрен и верен
Её поразительной плеч белизной.

Когда же добавить к красе и одежду,
И груз украшений, висящих на ней,
То всякий мужчина теряет надежду
Жену свою даже любить посильней.

Слегка шумя белою бальною робой,
Блистала всем глянцем спины и груди,
А также – волос, бриллиантов особо,
Она красивее всех женщин, среди.

Она проплыла; средь мужчин словно павой,
Без тени кокетства, внося в залу блеск,
И ей как бы совестно стало быть правой
За красоту, вы;звав бурю и всплеск;
 
Восторга, мужского пред ней поклоненья,
Своей красоты умалить не могла;
Виконт, поражённый своим удивленьем,
Плечами пожал, опустивши глаза.

Он чуть не ослеп от лучей, исходящих
От русской невиданной им красоты:
-- Я, право, боюсь за моих предстоящих
Бесед и потерю в них всей остроты.

Она, не смутившись его комплимента,
И не; нашла нужным ему дать ответ,
Ждала с нетерпеньем начала момента,
Когда он историю выпустит в свет.

На столик сложив свою полную руку,
И не; забывала следить за собой,
И тем утолить свою к этому скуку,
Любуясь и грудью, и той же рукой.

Нам трудно понять, что кого украшало,
Она ль – ожерелье своей красотой,
Иль грудь и краса ожерелье венчало,
А лишь бриллиант сей сверкал простотой?

Виконта кружок быстро рос, расширялся,
Вслед Элен Болконская влилась в него,
И князь Ипполит всё туда же подался,
Историй таких любил больше всего.

Он всех поражал «необычным с ней сходством»
С сестрою-красавицей – брат ей родной,
Душой и поступками слыл он уродством,
Общался с людьми он как будто больной.

Черты лица были те же, как у Элен,
Но радость светилась у Элен в лице,
Весь вид на улыбку как будто нацелен,
Она – как родилась в счастливом венце.

У брата, напротив,  туман идиотства,
Брезгливость, уверенность лик выражал,
И в этом так мало в нём было с ней сходства,
Гримасой в лице часто всех награждал.

-- Виконт, не историю о привиденьях
Собрались поведать всем нашим гостям?
В правдивости полон всегда я сомнений, --
При этом лорнет он приставил к глазам.

-- Терпеть не могу я историй подобных, --
Так бесприкословно он выразил мысль,
Гостей он дразнил словно пряником сдобным,
Такой в разговорах являл он свой стиль.

Виконт рассказал очень мирно, спокойно
Бродивший в то время в стране анекдот,
Что герцог явился в Париж так достойно,
С актрисой к свиданью нащупал он брод.

Но герцог в интимных своих увлеченьях
Соперника встретил на сладком пути,
Им был Бонапарт и он о;т удивленья,
Не мог от душевных недугов уйти.

Нечаянно обморок с ним приключился,
И герцог обрёл над владыкою власть,
Но он не решился и не торопился,
А великодушно простил ему страсть.

Владыка не мог простить герцогу слабость,
Ведь он – и соперник, его пощадил,
Конечно, смерть герцога бы;ла бы радость,
За ве;ликодушье ему подарил.

3б

Рассказ покорил всех своим интересом,
А встреча соперников – просто восторг,
Волненьем пленил дам рассказ этим местом:
-- Прелестно, -- промолвила Анна: «Как – рок».

Улыбка Болконской была ей ответом,
Виконт оценил похвалу за рассказ,
И он, ободрённый успехом у света,
Пытался продолжить его в тот же час.

Хозяйка салона в своём беспокойстве,
От Пьера и, не отрывавшая взгляд,
Заметила, он в своём шумном геройстве,
В беседе с аббатом весь гневом объят.

Она поспешила к опасному месту,
Пытаясь гасить разгоревшийся спор,
Как будто боялась «растущего теста»,
Когда из сосуда всплывёт на простор.

Аббат утверждает, что только Россия,
Возглавив в Европе союз с парой стран,
Изжившая варварство в прежней стихии,
Закроет стремление к войнам, их кран.

И в вечно воюющей злостной Европе
Царить будет мир, равновесие стран:
-- Европа погрязла в звериной всей злобе,
Сама никогда не залечит всех ран.

И в самый опасный момент политспора,
Хозяйка, предвидя повышенный тон,
И может меж ними возникнуть и ссора,
Поспешным вопросом и не в унисон;

Спросила аббата, а климат наш здешний,
И как он у нас переносит его?
Лицо итальянца, как признак лишь лестный,
Но вид – оскорбительный, прежде всего.

С притворным и сладким его выраженьем,
Такой вести с дамами здесь разговор:
--  Я так очарован и пал я в сражении,
Умом, красотой за весь ваш этот сбор.

Особо хочу я отметить у женщин…
Подумать о климате я не успел…
Но, явно, что с холодом я и не венчан,
И – даже ни разу я здесь не вспотел.

И, не выпуская обоих из вида,
Она потащила их в общий кружок,
Возможно, она нанесла и обиду,
Но, всё таки, некий подала урок.

Как раз князь Болконский вошёл в это время,
Он – молод и Лизы Болконской супруг,
Но взгляд на жену и как будто бы бремя
Лицо выражало букет целый мук.

Андрей небольшого мужчина был роста,
Красив сам собою, скучающий взгляд,
Казалось, устал от чего-то так остро.
И словно завёлся в душе его яд.

Наверное, гости ему все знакомы,
И все надоели порядком давно,
Что слушать, смотреть на них, кроме истомы,
Так и не рождало в душе ничего.

С гримасой, от скуки целует он руку
Хозяйке, свой долг как бы ей отдаёт,
И, щурясь, свою утоляет он муку,
А скуку на общество взгляд создаёт.

-- Вы, князь, говорят на войну как собрались? –
Спросила хозяйка, узнать с первых уст:
-- А мы в обсужденьях момента старались
Вложить в ситуацию круг наших чувств.

-- Угодно Кутузову взять в адъютанты…
-- А как же здесь Лиза в преддверье родов?
-- Деревня ей будет надёжным гарантом
Здоровью от пышных дворцовых дворов.

Но, чтобы уйти от проблем посерьёзней,
Княгиня решила в рассказ посвятить,
Так было бы мужу гораздо полезней,
Пикантною новостью скуку изжить.

Но князь отвернулся, не стал слушать сплетни,
И тут же, взяв за руку, Пьер подошёл,
Пьер радостных глаз не спускал многолетних,
Казалось, в лице князя друга нашёл.

На Пьера улыбку ответил улыбкой,
Приятной и доброй, тому, кому рад:
-- И ты в большом свете, -- добавил он пылко,
Решил посещать этот светский наш ад.

-- Я знал, Вы здесь будете, -- тихо добавил:
-- А можно на ужин приеду я к Вам?
-- Нельзя, -- сказал князь и, как шуткой обставил:
-- И спрашивать, Пьер, я об этом не дам.

Опять передышка прервала весь вечер:
Поднялись Василий и Элен-княжна:
-- Прошу извинить нас, с посланником встреча,
К нему путь на праздник нам с Элен намечен,
Хотя эта встреча нам и не нужна.

Эле;н между стульев прошла грациозно,
Улыбка сияла на чудном лице,
Её красота всем казалась столь грозной,
Все взгляды мужчин оказались «в кольце».

«В кольце» её женской прекрасной фигуры,
Глаз не; оторвать от её красоты,
И каждый мужчина лишался опоры,
Всем видом она словно клад доброты.

Пугливо уставился Пьер на красотку;
-- Ну как, хороша? – молвил князь наш Андрей;
-- Не видел я краше, -- ответил Пьер чётко:
-- Такой красотой всех поить бы людей!

Василий успел схватить Пьера за руку,
И нежно на ухо хозяйке шепнул:
-- Пора уже Пьера избавить от муки,
Медведь он, в берлоге своей как уснул.

Живёт уже месяц в моих он пенатах,
Но лишь первый раз появился он в свет,
Всегда неуклюж, с видом как виноватым,
Жених он во цвете младых своих лет.

Огранку состряпать ему б не мешало,
Богат, но лишён наших светских манер,
Ему умных же;нщин всегда не хватало,
И в обществе он потому так не смел.

В ответ обещала заняться и Пьером,
Он – князю Василью родня по отцу,
Его приучить ко всем светским манерам,
Иначе быть в обществе так не к лицу.