Игреки - крупный калибр

Семейной жизни нет метафор,
Сравненье сложно подобрать.
Она нектар из древних амфор,
Она же битва рать на рать.
Зависит всё от тех, кто строит
Свою семью в круженьи дней.
Ведь жизнь не голый астероид,
А сад в сиянии огней.

Светлана, Света, светлый человек.
Наверное, обязывает имя.
Катком утюжит двадцать первый век,
Но светлой быть способность – не отнимет.
Люблю тебя – ведь скоро сорок лет,
Поднадоел и в чем-то изменился.
А ты все та же. Этот давний след
Внутри меня не тронут сохранился -
От первой встречи, танца, красоты,
От бесконечно длящегося лета…
Напоминает: ты – все та же ты,
Моя непредсказуемая Света.

На тему смысла говорили много,
Кто только что-то не наплёл!
А смысла нет. Вот есть дорога,
Ну а по ней пылит осёл.
И он пройдёт, и пыль осядет.
Кто в этом что-нибудь найдёт?
Ну, может быть, осёл нагадит.
И следующий побредёт.

Я вот задумался, свой интеллект собрав –
Чего осталось, в общем-то, немного,
Фольклор не может быть совсем не прав:
А там герой и подвиги, дорога…
Он самый младший и дурак - до кучи.
Причем, похоже, аутист слегка.
Кого же в сказках мы находим круче
Осмеянного всеми дурака?
Я был дурак, дурак я и поныне,
И вряд ли мне кто в этом возразит.
Зато фантазия моя пока не стынет,
Я многое могу вообразить!
У дураков всегда полно отваги,
У дураков мозги же набекрень.
О сколько перевёл бы я бумаги,
Фиксируя немыслимую хрень.
Но диск компьютера велик, что очень кстати.
Так он спасает, будучи толков,
Тебя, несостоявшийся читатель
Моих  дурацких и смешных стишков.

Коль тебе не спится,
Грезы шлет Эрот –
Главное не спиться
И захлопнуть рот.
Пусть фантазий смелых
Будет легион.
Лучше это дело,
Чем банальный сон.
Ну а если дева
Вдруг во сне пришла,
Ты иди налево,
Ты бросай дела.
Все оставь сомненья,
Ведь душа в огне.
Пользуйся мгновеньем
Даже и во сне.

Любовь о возрасте не спросит,
Придет внезапно, как торнадо,
И околдует, заморочит,
Покажется, что так и надо.
Поймешь потом, что идиотом
Ты оказался. Ты поверил,
Наивный, в то, что сладким гнетом
Ты насладишься в полной мере.
Ты осознаешь в одночасье,
Однажды. Вдруг. Бескомпромиссно.
Любовь тогда приносит счастье,
Когда она во всем, не в части -
Нет, не взаимна – бескорыстна.

Быть женщиной ужасно трудно,
И нам, мужчинам, не понять,
Что долго, страстно и занудно
Они готовы объяснять.
При этом просто невозможно
Прервать тирады этой нить.
Мужчины злы, тупы, ничтожны…
Нет, чтоб короче объяснить,
Чего им надо: театра, шубы?
Колье? Любовника? Поспать?
Мы, безусловно, очень грубы,
Но прямо можно же сказать!

На фото пионерки начала восьмидесятых
Эх! Встать бы рядом с пионеркой.
Горн отобрать и снять пилотку...
Какой измерить точной меркой
Мне ностальгическую нотку?
Как протрубил бы я задорно!
Так, что и галстук вмиг растает…
А, впрочем, мало звука горна:
Мне барабана не хватает.

Мне явилось чудо
В самом цвете лет:
Вечно помнить буду
Дивный силуэт.
Я спросил, робея:
«Не свободна ли?
Мы б с тобою, фея,
Погулять могли…»
Милая девчонка,
Юная звезда
Отвечала звонко:
«Ну, конечно, да!
Я пойду с тобою,
Хоть ты незнаком,
Даже в парк с рекою
И кустарником.
Ты такой красивый,
Ты такой крутой.
Буду не строптива -
Ну, почти - с тобой.
Ведь ты так культурен -
Вот и не боюсь.
Тише, старый дурень,
Я же тебе снюсь…»

Да, наверное, не то
Делаю я много.
Бог с меня вполне за то
Спросит очень строго.
Я скажу ему, склоня
Голову покорно:
«Я грешил и жил. Меня
Счесть невинным - спорно.
Украсть иль там кого убить -
Точно не бывало…
Но все же я умел любить.
Разве это мало?»

Я не принц, не на коне,
Не в автомобиле,
И улыбки шлют не мне
Девушки обильно.
Я не в тренде – ну никак!
Точно не в мейнстриме.
Скажут: фейковый чувак -
И к себе не примут.
Я за хайпом не гонюсь,
Хоть вниманья чаю.
Я ж не прячусь, не таюсь –
Но не замечают!
Я не принц, не на коне,
Не в автомобиле…
Если бы частицу «не»
Люди позабыли!

Есть плюс и минус, свет и тени,
И каждый у привычек раб.
Господь – ведь тот еще затейник! –
Зачем-то выдумал нам храп.
Я в те часы, когда не сплю,
Всегда уверен – не храплю.
Ну, а когда приходит сон,
Я знаю, что придет и он.

О предках
Геном мой перепутан безвозвратно:
Кровь русских и украинцев, башкир.
Казахов – тоже очень вероятно:
Такой международный предков пир.
Наверняка, когда-то влез татарин:
Ведь годы ига даром не прошли.
В отцовской линии я истинный болгарин.
Яицкие казаки помогли…
Вот только по утрам, когда я бреюсь,
Всё думаю, обиду сохраня:
Ну что же не отметились евреи,
Так зло проигнорировав меня?

С годами претензии ниже,
Запросы гораздо скромней.
Заварку мы делаем жиже,
И книги хотим поясней:
Не Пруста читаем, не Кафку,
Хоть и не Донцову еще.
Не в горы идем, а на травку:
В тени, в тишине, под плющом.
Награды давно не волнуют,
Поспать и покушать бы всласть.
Пусть юные там критикуют
Вконец обнаглевшую власть.
Не тянет совсем на работу,
Боимся теперь сквозняков,
И самой серьезной заботой
Становится поиск очков.
Не снится нагая девица,
Исчез силуэт корабля.
В ладони тупая синица
Куда как милей журавля.
Все чаще мы мерим давленье,
В тетрадочку – циферок ряд.
Какое там, к черту, томленье,
Когда так суставы болят!
На главный вопрос не ответив,
Живем, ни о чем не скорбя
И как-то совсем не заметив,
Когда потеряли себя.
Как много нам стало неважно,
Болтаем  одну ерунду.
Но только становится страшно:
А может, уже мы в аду?

О творчестве
День, как обычно, проходной.
Встает заря.
Эх, был бы он, очередной,
Не прожит зря.
Хоть бы отметился строкой
Наверняка:
Была бы та строка такой,
Чтоб – на века.
Ведь хочется не просто жить -
Оставить след,
Перешагнуть за рубежи,
Где смерти нет.
Ни отпечатка, ни следа
Там не найти.
Быть может, вовсе не туда
Ведут пути?
И не пройти через века…
Но пусть легка
Порхнёт на лист одна строка –
Не та… Пока.

Бывшему другу
Мое падение тем горше,
Что старт его отметил ты.
С тобой теперь не встречусь больше
Из-за ненужной правоты.
Мои оплошности отметив,
Ты прекратил все отношения.
Но не учел, что знаю: ветер
Смещает пулю в центр мишени.
И если я замечу гнусь –
Уверен, что не промахнусь.

Об омографах
Закрыты замки на мощнейшие замки.
У белки, вот, отсутствуют белки.
На стрелки на часах глядят стрелки.
От виски поутру болят виски.
Да, это было пошло – но пошло.
Начало есть, но что-то начало?
С оконного стекла вода стекла.
Нет в школе мела, и метель мела.
Приемлемая глотка для глотка.
Совсем не мука, если есть мука.
На географии вам атлас – не атлас.
Язык наш, ты так удивляешь нас.
*
В своих лексических исканьях я не стих:
Омографы всегда грозят обманом.
Вот почему за предыдущий стих
Меня назвали омографоманом.

Не стоит ни о чем, мой друг, жалеть
Ни в целом, ни, тем более, отчасти.
Ведь что дворец, что нищенская клеть
Не гарантируют пожизненного счастья.
И если ты куда-то опоздал,
День просидев пред грозной секретаршей,
То, может, ты удачно не попал
На турникет в углу на Патриарших.

Когда меня пинком отправят в ад
(конечно, слово «если» было б лучше),
Любому наказанью буду рад
Душе моей, трагически заблудшей.
Все, кроме одного, легко приму,
Но умолять, просить – наверно, даром.
Жду резолюции по делу моему:
«В геронтологию – бессменным санитаром!»

Алкаш сизокрылый над городом взмыл.
Шагал восхитился бы, верно!
Но глянул он вниз на обилие рыл,
Собою довольных безмерно,
Не знающих цели, не видящих снов…
Алкаш зарыдал от бессилья.
Все кончилось быстро, исход был не нов:
Сложил свои сизые крылья.

Когда Господь на отдыхе шутил,
Создав играючи Адама с Евой,
Жаль, после змия секс не запретил,
Тогда могла остаться Ева девой.
А это значит важное как раз:
Последовали бы этому завету,
Тогда, конечно, не было бы нас.
Зато никто б не гадил на планету.

Как много забытых поэтов,
Как много забытых стихов,
Как много забывших про это -
Наш век бездуховный таков.
И нет гениальности штаммов,
Лишь пошлости гнусной понос...
Но как сразу двух Мандельштамов
Век прошлый нам вдруг преподнёс?!

Все видит Бог. Он объективно судит,
Единственный, кто знает, что он прав.
И будет так, как, несомненно, будет
По слову Божьему. Кто смертью смерть поправ -
Предрек Он все. И даже судьбы каждого
Давно, наверно, определены.
Но как же хочется мне верить, что однажды
Мы будем все - все скопом – прощены.

Кому-то тяжесть портмоне
Порою кажется избыточной.
Ну да, бывает. Но не мне:
Ведь я по жизни весь убыточный.
Я убываю каждый день
Мгновеньями, минутами, годами,
Но неизбежной смерти тень
Маячит перед всеми нами.
Мы убываем - в яви и во сне.
Проводят всех нас по обычаю…
Наверно, тяжесть портмоне
И на душе окажется избыточной.

Нет, мне не грустно, нет!
Мне очень-очень грустно.
Достать бы где-то пистолет,
Когда так в жизни пусто.
А впрочем, что я - ведь всегда
Я осуждал уныние,
Не молод я - конечно, да.
Но не покроет иней
Безумие моих идей,
Моих желаний блажь.
По-прежнему ценю людей,
Но не ажиотаж
Вокруг ненужного всего,
Что нам принес наш век.
А мне что надо? Ничего.
Я скромный человек.

Заседание Звездного совета
(басня)
«А не гуманней всех одним ударом,
Чтоб даже испугаться не успели?» -
Спросил вдруг гуманоид из Альфа-Дели,
Не понял, что вопрос был задан даром.
«Нет, не гуманней. Надо, чтоб уроком
Событие бы стало тем землянам,
Кто уцелеет. И чтобы впрок им
Понятно было: не копайте яму
Себе своей агрессией и злостью».
«И это доброта?» - не унимался
Придурок, сходный с нами плотью,
Но не менталитетом. Как смеялся
Руководитель Звездного совета
И Галактических Объединенных Сил!
А после на далекую планету
Коронавирус кнопкой запустил.

Когда сидим мы взаперти,
Так много ясности приходит,
И хоть ты неподвижен вроде,
Но мысль вспорхнула… И летит!
Но не могу сказать куда.
Поскольку тот полет спонтанен,
А потому маршрут так странен,
От мысли скоро нет следа.
И понимаешь: не нужна
Ни эта мысль, ни все другие –
Тупые, острые, тугие.
Не больше, чем обрывки сна,
Они для нас. Мы взаперти
Не дома - в черепной коробке.
Бредем по бесконечной тропке,
Не зная, для чего идти?
Как много лишнего всего
Мы на пути своем встречаем.
Совсем ненужными вещами
Мы обрастаем – для чего?
Мы алчно копим что-то впрок,
Забыв про правило простое:
Поймем, что это все пустое,
Когда придет однажды срок.
Пока сидим мы взаперти,
Возможно, зерна мы от плевел
Отделим, как рожденный в хлеве, -
Сумеем нужное найти.

Однажды атеист внезапно помер
И получил в один конец билет.
В приёмной Бога референт вдруг выдал номер:
«Простите, но сегодня Бога нет!».
А атеист надеялся на встречу,
Но ежедневно получал ответ:
«Простите. Но сегодня и навечно
Его на месте почему-то нет».

С печалью бросив взгляд на карусели,
«Что – всё уже?» - спросил малыш у мамы.
А в тот же самый миг
больной старик,
лежавший в опостылевшей постели,
«Что – всё уже?» - спросил у Черной Дамы.

Если есть сомнения
В качестве стиха,
Значит, верно мнение,
Что строка плоха.
И стихи ужасные
Стоит позабыть,
Пусть труды напрасные,
Но не писать - не быть.

Как запретить родившиеся строки,
Вдруг явленные?
Откуда же?
Бог весть…
Стихами заполнять пустые сроки
Обязаны, коль это чудо есть.
Возможно, строки будут неудачны.
Возможно, Воланд руку поведёт.
Но к дару своему
Не относитесь алчно,
И вам однажды чудно повезёт.

Мне уже не плевать, как плеваться,
И плевать против ветра не буду.
Нам ведь в этой стране оставаться:
Пусть теленок бодается с дубом.
В нашем возрасте, право, не стоит
В иллюзорные верить просторы,
В рай, что нам кто-то где-то построит.
Если сгинем – избегнем позора.
Помним: «мертвые сраму не имут».
Я врагам своим зла не желаю.
В клан героев нас точно не примут,
Вот такая судьба у нас злая.
Организмы, что очень походят
На людей, - все живут безмятежно.
К нам порой очень близко подходят.
А мы им улыбаемся нежно.
Да, не хочется быть лицемером.
Да, не хочется быть организмом.
Силы внутренней строгая мера
Поверяется катаклизмом.

Игорю Гриншпуну
Я тебя по годам догоняю,
А отца я уже обогнал…
Но привычек своих не меняю,
Как и ты никогда не менял.
Вижу в зеркале, как я старею.
Но признаюсь – чего там года! –
Ты всегда был намного мудрее
И теперь ты мудрей навсегда.
Может, встретимся там, за порогом,
А хотелось бы – Бог, помоги! -
Чтоб за жутким, зловещим отрогом
Той последней забвенной реки
Не кончалось безмолвием мрака
То, что смыслом нам кажется здесь,
Чтобы Цербер, змеёва собака,
Стал фантазмом и просто исчез.
О, Господь, ты ведь многое можешь,
Ты всесилен, но главное то,
Что умеешь прощать. И мы тоже
Всё стараемся, учимся… Кто
Нас там встретит за призрачной гранью?
Люцифер, душ заблудших ловец?
Ангел ли? А быть может, отец?
И никто не ответит заранее.
Но, мой друг, приготовлюсь я к чуду –
Снова встретиться, руку пожать,
От ненужных людей убежать,
Помолчать… Я надеяться буду.