Майстер Экхарт и Аристотель

    

   "Этот его образ есть простая эманация... переливающая всю его форму в чистоте и обнажённости"

     М. Экхарт.

   " Возникающее предстаёт незаконченным и стремящимся к определённому началу, так что более позднее в процессе возникновения является по природе первым".

    Аристотель. Физика.

   
     В этих двух высказываниях двух знаменитых мужей философии мы находим или открываем для себя два совершенно разных мира, понимаемых совершенно разными способами. Я не случайно поставила их вместе, насколько вообще возможно поставить вместе то, что отделено друг от друга пропастью.

    У Аристотеля речь идёт о том, что всё существующее несовершенно, и следовательно никогда не полно и никогда не устойчиво - не успев породиться, оно уже стремиться к своему началу, из которого вышло, как к собственному своему образцу. Эта постоянная и неустранимая недостача всего существующего создаёт бесчисленные сложности для познания и жизни, так как не только множит бесконечные копии и отражения, умело скрывающие оригиналы, но и переворачивает с ног на голову их соотношения - нам всегда кажется, что то, что возникло и уже перед нашими глазами и есть начало, но затем оказывается, что начало было прежде, и притом таким образом, каким оно пришло гораздо позже, считай что в самом конце. То есть мы ещё принудительно запутаны в противоречиях начал, концов и середин и с трудом разбираемся в них - где что и из чего.

    О существующем ли говорит Аристотель или же о не-существующем?
Трудно сказать когда читаешь одного только Аристотеля. Аристотель царит в области исключительно вот такого обнаруженного несовершенного мира, приделы которого он никогда не покидает. Но тут, в этот мир вдруг врывается голос Майстера Экхарта и мы узнаём, что существовать может и полностью иное, как раз чисто исполненное и совершенное и не в том плане что к нему нельзя предъявить никаких претензий (которые со стороны внешнего существования можно предъявить кому угодно и чему угодно), а в том плане, что оно - максимум своего бытия, нечто такое, что не обманывает, а даёт себя как "есть" и даёт просто, очищенно и свободно. Видимо, Майстер Экхарт пишет о том, что в простонаречьи называется чудом и пишет о нём так, что несомненность его присутствия в нашей жизни становится для всех нас очевидной. Так чудо существует или не существует? Или же это несовершенный мир не существует? Или же всё-таки существует только не совершенный мир? И не говорим ли мы вообще о каких-то разных существованиях?

    Стоит стать на точку зрения одной из таких позиций, а это всего лишь наш неподходящий речевой оборот, поскольку пред нами не точки зрения, а скорей всего актуальное, исполняющее себя бытие и мёртвая, лишь потенциальная экзистенция, стоит оказаться в одном из этих двух - как мир разительно меняется. Противоположного больше нет. Актуальное бытие видит и следует настоящему, оно вовсе не слепнет на оба глаза, но оно совершенно ясно отдаёт себе отчёт в том, что без него весь существующий мир исполнен безразличия, этот мир не существует, если он не освещается светом истины актуального бытия.
    Между тем для мёртвой экзистенции, познающей вещи и формы чувственно-рассудочным образом - не существует "чуда", не существует полного, чистого образа. Такая экзистенция просто нигде не находит его, даже когда видит его прямо перед собой, казалось бы очевидным образом. Единственное чувство, которое вызывает актуальное бытие у мёртвой экзистенции, в смысле единственное оживляющее - это смущение. А остальных собственных мёртвых чувств хватает и так: зависть, возмущение, имитация подлинности и соучастия, отобъяснения разных родов, овевают эту мёртвую экзистенцию, как некоторый шлейф, постоянно.
    Мы видим, что последние или первые вопросы гносеологии, вовсе не вопросы одного только познания. Это вопросы нашего расположения в отношении к самим себе. Аристотелю можно только посочувствовать, а между тем, на его базе, на базе такого мышления выстроена вся наука. И не истинней ли всё же сочувствовать в таком мире, в каком мы живём, не "аристотелям", а "майстерам экхартам"? Но всяк сочувствует самому себе - так что совершенно противоположные участия людей, что они принимают в различных ситуациях, говорят о них несомненную истину.

    Если бы не был возможен чистый и полный образ, художники не искали бы его и не находили, но он возможен и в жизни, просто он требует таких же глаз своей души, таких же чистых и полных - умение быть видится умением быть и ничем более.

    Всё движется к своему концу не потому что всё движется к смерти, которую кто-то злой и нехороший придумал для него, всё движется к своему концу потому, что хочет быть полным или исполненным, оно движется к своему концу, как к своему началу и Аристотель не совсем ещё плох, как носитель некоторой "грекости", когда невольно посреди своего рассудка, обнаруживает перед нами это. Оно возникло частично, оно требует всей жизни для своей частичности, но не находит её и оно уходит заново искать своё новое рождение.
    Но после этого Аристотель разложил всё по пластунски - на возможность и действительность. Отдельно на материал, отдельно на форму, отдельно на цель, отдельно на причину. Он разобрал своё "неполноценное" на его "неполноценные" части, заставил его работать вследствие рассудочных переходов от одного к другому и на долгое время снабдил науку её причинно-следственными связями, как единственным способом подхода к существующему.
    С таким огрублённым подходом к методам познания уже ранние стоики не знали, что делать и поэтому написали, что прямая причина ( "предыдущее" и "последующее") не охватывает всей полноты картины мира и должна быть дополнена: причиной "сопуствующей" (соответственно "враждующей"), причиной "созидающей" или обхватывающей (лоном) и причиной "комплекса условий существования". Стоики написали... но их никто не услышал, а услышали Аристотеля, потому что мир наверное хотел слышать то, что хотел именно он, мир - по своей мере и мёртвому бытию.

    "Бытие это то, что никогда не обманывает"( Г. Марсель) или у Декарта - "Бог не может быть обманщиком". Даже если вы находитесь в обмане, поскольку вы таковы, что находитесь в нём, постольку последнего обмана как несогласия вас и того что вам видится или не видится - не существует. Поэтому бытие не отсылает ни к чему другому, оно отсылает только к самому себе. Чистый образ не спрашивает в чём его причина - потому что он причина самого себя, он сам есть то, что он есть, в нём присутствуют и начало, и конец его. Не спрашивает бытие и о своей цели, потому что цель уже здесь, прямо перед вашими очами и заранее достигнута. Но может быть Бытие отсылает всё же к какой-то материи? Ничего подобного, потому что в нём материей является сама его форма. Бытие всегда спрашивает только о самом себе и прежде всех ответов даёт нам в Дар свою принципиальную "необманность".

    Зиждусь только на самом себе... стяжаю лишь собственного...

   Вот почему Майстер Экхарт ещё кроме того написал и следующее - "всякая вещь познаётся в своём начале". Однако по Аристотелю в начале идёт возможность, потом действительность, как например, ребёнок - зрелый муж или жеребёнок и взрослый конь, и по всем велениям всякого здравого смысла, действительность как совершенная и зрелая форма, а точнее, как самая совершенная форма из всех возможных, и должна познаваться. То есть истина по Аристотелю - это зрелый муж.
   Но тогда насколько же различными должны быть зрение и подходы этих двух философов и всех людей, стоящих на схожих с ними позициях, если по Экхарту получается, что именно дети - источник истины о человеке. И я не побоюсь, высказав своё полное согласие с этим, сделать такое предположение, что именно дети, а не взрослые люди, есть совершенная форма всего человеческого. Недаром древних греков все прочие цивилизации называли детьми...