Мрамор и его квантовая реальность.
…Человек одинок, как мысль, которая забывается.
Я думаю природе на силуэт дерева, на класть! Хотя оно его четыре раз в год меняет…
Только возможность катастрофы, отличает реальность от фикции.
…Самая большая эрекция - это когда не ты умираешь…
Тут я умру, реальность это или условность…Это и есть недостаток пространства. В нем существует место, в котором нас не станет.
Иосиф Бродский.
Меня больше беспокоит не причина нашего расставания, а вероятность самой встречи…
Грюмский В.Р.
- Люди говорят, что я мрамор холодный и бесчувственный! Но, Господи, кто знает меня лучше, чем ты? Разве я такой? – произнес человек громко в слух, стоя перед окном в полумраке комнаты и был сражен молниеносным ответом, отчего с грохотом приземлился на пятую точку, широко раскинув руки в поисках опоры.
- Ты знаешь!
Эти слова были отчетливо сказаны кем-то и эхом повторялись в голове снова и снова. Голос прозвучал как будто и снаружи, и изнутри человека одновременно. Юлий, так звали мужчину, не мог долго прийти в себя. Он еще пару часов прислушивался к тишине, не меняя позы. Тело затекло и мышцы одеревенели, полуоткрытый рот, выводивший давеча холотропное дыхание, напоминал рыбий, слегка заторможённый от переизбытка кислорода. Мысли, хаотично блуждающие в потемках во время откровения, теперь застыли холодным киселём.
Тем временем на улице окончательно стемнело и только холодный свет луны освещал лицо Юлика, прибывавшего толи в божественном экстазе, а толи шоке от потери краткой связи со сверх полномочной сущности. Он отмечал спустя много лет позже, что подобного не происходило более не до не после. Не будучи атеистом и набожным в тоже время, мужчина полагался по большей части на интуицию до определенного момента жизни.
В девяностых молодой и успешный боксер Юлик, как и многие сверстники, хотел все и сразу, поэтому вскоре после неудачных соревнований и травмы ключицы, примкнул к одной группировке. Вымогательство и рэкет стали основным источником дохода молодого парня. Чемпион в тяжелом весе теперь крушил барыг и всех, кто противостоял ему в достижении цели. За внешнее хладнокровие и беспрецедентный цинизм, Юлика товарищи называли «Мрамором». Он все исполнял практически с одним бесстрастным выражением лица, либо грузил очередного лоха, прикручивая на бабки, либо молотил бейсбольной битой по ногам и ребрам. Был у Юлика единственный друг в этом сообществе негодяев по прозвищу «Харя» от фамилии Харин. С ним они были знакомы еще со школы. Мишка Харин загремел по малолетке за угон автомобиля и отсидел пятерку. Юлик подтянул его к себе в девяносто четвертом и наставил на путь истинный. Приодел в костюм гопника, вручил ключи от старенького БМВ и пистолет ТТ со сбитыми номерами. Благодарный Харя утюжил пространство вместе с Мрамором день и ночь дерзко ни в чем не уступая другу, хотя иногда пытался блатовать по старой привычке, но хмурый Юлик, выглядевший крупнее вдвое товарища только молча прижимал его своими лапищами, пока весь воздух не выходил и отпускал бездыханного. Мишка приходил в себя, как после наркоза, с болевым шоком и без особых претензий, лишь повторяя, оглядываясь вокруг потерянным надолго. – Что это было? Что это было?
Откуда мог знать Юлик, что Миша рождался в тяжелых муках, застряв жестко в родовом канале и его головка была зажата надолго. Только медсестра Клава могла помнить, как из последних сил рванула синюшнее тельце большой присоской. Ребеночек родился живой и здоровый, лишь с отметиной небольшой на затылке в форме Инь Янь. Харя с незапамятных времен носил длинные стрижки, скрывая дефект и боялся ограниченных пространств. А Клавдия тоже скрывала кое-что запрещенное признавать в Советские времена строительства Коммунизма, кое-что внутреннее запредельное, отличающееся от программы безбожной и атеистической, но точное и непримиримое со временем и пространством. Она видела смерть. Клава наблюдала при рождении ребенка его конечное завершение жизни. Краткое и емкое завершение, саму смерть в ее исполнении. Зачем? Она не знала. Вот и теперь ужаснувшись в очередной раз, чуть было не перекрестилась прямо в акушерской, осмотрелась по сторонам и вышла в коридор наклонив голову так низко, что острый подбородок касался впалой грудной клетки.
- Так что я знаю? – произнес Юлик в надежде еще раз услышать ответ. Но связь с божественным «вайфаем» прервалась и только тишина проступала через все темные углы, заливая уши безмолвным воском. Прямо, как в тот момент, когда много лет назад после взрыва гранаты на заброшенном складе во время очередной разборки с группировкой Слона. Первая смертоносная ручная противопехотная, залетевшая в помещение, лишь оглушила их с Харей, а вторая упала прямо под ноги. Мишка попытался от пнуть ее ногой, но поскользнулся на щебне и упал на нее всем телом. Граната рванула, подбросив парня на метр. Юлик уже не слышал после стрельбы снаружи и вой сирен, только звон в ушах через переходящий высокочастотный свист в тишину. Он упал на колени и поднял друга на руки. Все тело Мишки было в крови. Из раскуроченного живота свисали кишки наружу. Несколько минут смертельно раненый товарищ был еще жив. Он смотрел в глаза Юлика с чувством вины и сожаления, а перепачканный известкой и кровью друг с каменным лицом, все пытался собрать внутренности обратно, чем-то напоминая мраморного человека. Так их и обнаружила остальная братва. Всех потом повязали мусора. И ваших, и наших без разбору. Обе группировки оказались в СИЗО. Говорили кто-то сдал.
Чтобы как-то скрасить томительные часы в камере, Юлик перечитал всю литературу, которую нашел. Среди прочей, он нашел старый журнал, в который прежде что-то заворачивали из продуктов. В этом номере сиделец обнаружил не полное издание Иосифа Бродского под названием Мрамор. Мутное по началу произведение про двух бедолаг, сидевших в башне, Туллия и Публия, не заинтересовало его. Он начинал читать журнал раз пять и однажды не остановился. Все время озвучивал вырезки из чтива соседям.
- «Порнография» - всякий неодушевленный предмет, вызывающий эрекцию…
- Самая большая эрекция – это когда не ты умираешь…
- Вечер лилового цвета…Светильники в нишах трепещут, масло плавится. Пальмы кронами перешептываются, как ожившие иероглифы. И царек, сучара на мокром полу извивается, воздух ртом ловит. Не-е хорошее колено Римское…
- А вы че сучары, притихли! А ну айда порядок наводить! Щас шмон опять будет, прячьте бухло с ганджубасом. – Орал Юлик, слезая с нар и гоняя пинками соседей. Его тучное тело напоминало огромного тюленя, который раскидывает сонных сородичей. Наведя легкую суету в ограниченном пространстве, великан опять ложился на свою шконку, зевнув перелистывал следующую страницу.
С той самой книги, что-то шевельнулось в мозгу Мрамора и посеяло креативность в его мышление и ощущение мира вокруг.
- Как же прекрасен Бристоль в сентябре! – Произнес Юлик тем же утром, когда услышал потусторонний голос. Он раздвинул бордовые тяжелые шторы и свет проник хозяином в холостякское жилье Юлика на третьем этаже по улице Эверкрич. В начале двухтысячных криминальный авторитет по прозвищу Мрамор, перевел все свои активы на туманный Альбион и сам туда же вскоре перебрался. Семью оставил в России, так как жил уже давно отдельно. Трое детей учились еще в школе и были обеспечены на сто лет вперед. Что до чувств отцовских, то как сказала благоверная однажды – Ты холодный и бесчувственный мрамор! Ты камень на дороге и когда-нибудь окажешься реально могилой. Забытой и брошенной за пределами человеческой реальности!
-Как же она была права. – подумал Юлик этим утром. Он томился мечтой, на которую у него не хватило бы ни каких денег. Всю ночь он мучился от нахлынувших воспоминаний. Початая бутылка скотча помогала освежить детали. Один мозгоправ в Манчестере посоветовал ему интересную технику по достижению квантовой реальности, вернее ее цели.
- Почему бы не сделать это на трезвую голову? – спрашивал он сам себя. – Потому что для этого нужно протрезветь! Логично. А мы попробуем и так, и сяк. К практике достижения намерения путем образной визуализации прошу, приступить! – дал себе команду Юлик и пошел, пошатываясь за стулом. Когда место для релаксации было установлено в трех метрах от стены, экспериментатор уселся в венское кресло и собравшись мысленно, закрыл глаза. Он представил свою мечту, как и положено уже реализованную в пространстве и себя купающегося в лучах солнца именно того периода. Не упуская детали, цвета и ощущения, Юлик держал воображаемое счастье в проекции где-то в метре от себя. Затем сгруппировавшись, как горный хищный лев, он бросился, выставив вперед свои ручища, чтобы схватить свою мечту. Ему показалось даже на мгновение, что он проник в то воображаемое облако телесно. Но на самом деле Юлик в прыжке едва не пробил лбом стену. Он рухнул на пол с грохотом, ломая прицепившийся стул. Таким лежащим по среди комнаты в одних труселях его и обнаружил старый подслеповатый кот Бенджамин. Животное проснулось от шума и вышло посмотреть в чем же дело. Зрение повидавшего жизнь кота конечно хромало процентов на пятьдесят, но хозяина он узнал. Человек лежал не подвижно, а из его рук ускользало маленькое фиолетовое облачко. Воздушная масса трансформировалось в форму капли и покидало жилище через открытую форточку в зале. Бенджамин широко зевнул будто происходящее для него было делом обычным и поплелся к своей пустой миске. Бодая посуду без обычного в это время корма, своей седой мордой, кот мяучил и ревел, привлекая внимание хозяина. Но человек оставался в объятиях сна до самого вечера.
Голодный Бенджамин очень расстраивался по этому поводу, а еще жалел, что его предыдущий хозяин так скоропостижно скончался, оставив его с этим чумовым русским.
Юлик очнулся поздним вечером и решил позвонить своему психодоктору в Манчестер, прежде чем ехать в такую даль. Хотелось убедится, что они с ним на одной волне. Мраморный Юлик вкратце описал свое пережитое состояние и надеялся на вразумительное пояснение, без навороченных латинских терминов.
- Если выразиться человеческим языком. – Начал Велен Ольстер свою речь вкрадчиво и осмотрительно. – То мне кажется вам не хватает любви!
- Вот ты че погнал то сразу, ботаник. – Рявкнул русский медведь и явил свое лицо перед камерой телефона. – Ты давай аккуратней на поворотах. За базаром следи.
- Вы меня не дослушали, милейший. Как один из множества вариантов. Вам недостаточно любимого занятия, возможно денег не столько и в том объеме, чтобы чувствовать себя увереннее… в завтрашнем дне? Все эти проблемы вызывают вялотекущее депрессивное состояние, которое компенсируется мистическими фантазиями. – Заключил психотерапевт застенчиво заглядывая в глаза оппоненту и медленно отодвигаясь от экрана, будто резкий удар нестабильного в душевном состоянии русского, может достичь по скайпу его хрупкую и нежную физиономию.
- Бля! Я же тебе русским языком объясняю. – Продолжил сеанс связи Юлик с багровым от ярости лицом. – Какой на хрен вялотекущий? Я его реально слышал, как тебя. Ну ты сука дождешься! Зря я тебя от местных педрил спас. – Заявил Юлик, тыча жирным пальцем в экран телефона. Затем походил туда-сюда по залу в своем шелковом халате и успокоился. – Согласен этот мир меня угнетает!
- Вам необходима перезагрузка. Новые потоки свежей силы, меняющие энергетический потенциал и расшатывающие гомеостазис. – Продолжил Велен, но тут же спохватился. Далее уже более доступно. – Попробуйте посетить Индию или Тибет. Духовно обогатитесь!
- Не пойдет. Там много таких же как ты умников.
- Тогда купите небольшой остров.
- Я могу только отнять.
- Не важно. Ищите новые пути. Социум вас подавляет, а одиночество приводит к агрессии. Глубоко внутри вы не такой жесткий и бесчувственный. Что вас сможет настроить на гармонию, знаете только вы.
- Послушай, я порою испытываю конечно чувства похожие на сентиментальность, но вот чтобы к другому человеку, например, женщине и ее детям, то не имею не каких эмоций.
- Это вы о своей бывшей жене говорите? Неужели не присутствовала у вас любовь при знакомстве? Как же вы встречались и что вас связывало?
- Симпатия и не более того. Ну и секс, разумеется. Мы трахались, как кролики день и ночь, а женился я для удобства. Своего собственного удобства.
- Ну а в молодости? Неужели первой любви не было?
- Была. Я не кому об этом никогда не признавался и не рассказывал. Она была девочкой из другой школы. Я однажды встретил ее на улице и оцепенел будто переклинило меня тогда. Она смотрела на меня, а я на нее. Мне показалось, что знал это лицо и глаза раньше. Два года мы проходили мимо друг друга и просто здоровались молча, а потом провожали взглядом, пока кто-нибудь из нас не поворачивал за угол. – Рассказывал Юлик и вдруг замолчал, задумавшись.
- Что так не разу не подошли к ней? – Прервал молчание Велен.
- Я все лето работал на обувной фабрике тогда и на заработанные деньги купил ей французские духи. Вручил первого сентября также на улице. Она молча отказалась от них, и я выбросил флакон в мусорку. Нам тогда по пятнадцать лет было. Потом периодически избивал всех ее ухажёров. Меня тоже били. Однажды я понял, что это просто мучение, когда нет ответного чувства и все, что там пишут поэты об этом высоком и окрыляющем…полная хрень. Я сильно заболел. Лежал в бреду три дня и три ночи. Жар не спадал. Я терял сознание, а когда приходил в себя, не хотел жить. Потом все резко закончилось. Я проснулся без боли в сердце. Мои чувства к людям с тех пор атрофировались. Даже к собственным родителям.
- Да ваша сердечная чакра видно закрылась наглухо. – Сделал вывод психодоктор и глубоко вздохнул.
- Что у меня закрылось? – Заревел Юлик.
- А это такое определение сердечного энергетического центра в восточной медицине. Случай тяжелый, но лечится.
Он долго ворочился и не мог уснуть. Ветви деревьев царапали окна именно в спальне и не где-нибудь. В ночи они напоминали собой синюшные вены чьих-то больных рук. Деревья качались из стороны в сторону и будто убаюкивали только самих себя этой беспокойной ночью. Мужчина встал нехотя с кровати и проследовал на кухню к холодильнику, шаркая тапками, одетыми наоборот. Его глаза были почти закрыты, и он чуть было не врезался в дверной косяк. Добравшись до охлаждающего аппарата, Юлик открыл дверцы настежь и привыкнув немного к яркому свету, застыл в раздумьях. Рука потянулась было к бутылке с минеральной водой, но по пути сменила траекторию и остановила выбор на Бурбоне. Содержимое Юлик опрокинул в себя прямо с горла. Кадык заходил ходуном. Несколько больших глотков были сделаны не останавливаясь. Утолив жажду, мужчина присел за барную стойку и закурил. Мысли всплывали на поверхность сознания с периодической точностью будто плавая где-то глубоко на дне теряли свою тяжесть и становились воздушными.
- Как же так, Господи!? Почему Я? И как теперь откупорить эту…как ее чарку, чакру? – Задал он вопрос в пустоту и ждал ответа, замерев сфинксом на долгие три часа. Глаза Юлика остекленели. Пространство впереди него со временем стало расплываться и пульсировать. Сознание свободной птицей упорхнуло куда-то очень далеко, оставив мрамор застывшим в одной позе тела.
Холодное северное море штормило и старый баркас раскачивался на волнах готовый вот-вот перевернуться. Скалистые берега Норвежского царства не давали просто так причалить по скорой надобности. Местные рыбаки пели дружно унылые песни о своей тяжелой доле и чинили сети растянувшиеся вдоль края бухты, поглядывая на неспокойные воды, в которых бился со стихией, управляя большими веслами, человек в черной рясе. Кто-то из рыбацкой братии выкрикнул громко – Русский поп опять жену свою привез!
И воцарилась тишина. Рыбаки стояли не шелохнувшись. Даже у кого-то трубка курительная изо рта выпала на прибрежный песок с ракушками. Все знали этого странного гребца, странствующего вокруг всего Кольского полуострова. Морского бродягу, терзаемого глубочайшими раскаяниями, жалостью к убиенной им самим супруги и теперь лежащей в гробу на дне суденышка. Монаха, у которого даже горб вырос на этом деле от нескончаемой гребли. По настоянию своего духовника, он должен был колесить по морю до тех пор, пока труп попадьи до конца не истлеет. А также ему предписывалось строго поститься и непрерывно молиться. Лишь раз в году ему позволялось причаститься святой Богоявленской водой и разговеться рыбой.
У скитальца давно закончилась пресная вода и невозможность пристать к берегу премного удручала. Шевеля пересохшими губами, он читал молитву и двигал одним веслом, разворачивая тяжелый баркас в открытое море. Монах оглянулся через левое плечо на призрачную полоску суши и остановил свой взгляд на почерневшей крышке покоившегося сзади гроба жены. Его вдруг на мгновение осенило, что видит он все в первый раз и не понимает, как здесь оказался вообще и кто он на самом деле. Всего мгновение. Накатившая волна обдала судно и залила днище. Холодная вода хлынула за шиворот и наполнила сапоги.
- Фу ты черт! Не достанусь я тебе. – Произнес скиталец, перекрестившись и заработал усиленно веслами.
Юлик очнулся неожиданно от коматозного состояния и огляделся. На дворе была глубокая ночь. В темноту помещения украдкой втиснулась полная луна, озаряя холодным светом угол кухни. На губах, пересохших почувствовалась соль. Омерзительно соленая субстанция перешла даже в горло и не давала просто сглотнуть наплывшую слюну. Кроме того, видение, будто пережитое только что самим собой в реальности просилось наружу, расшатывая рассудок. Захотелось встать и походить чтобы развеять дремоту и шлейф непонятного калейдоскопа, но при попытке задействовать привычные органы движения возникли проблемы. Ноги вдруг отказали и повисли как мертвые конечностями тряпичной куклы. Юлик рухнул на пол обездвиженный по пояс.
- Чо за ****ство! Инвалид в натуре?! Я сплю что ли? Да ну на хрен! На помощь! – Кричал он осипшим голосом и пополз, извиваясь к столику, на котором лежал телефон. Юлик позвонил по номеру 911 и вызвал скорую. Спустя час прибыла неотложка. Его осмотрели двое медиков с уставшими, покрасневшими глазами и развели руками.
- Вы че отморозки, вообще не шарите! Везите в больницу меня немедленно. – Сказал больной жестикулируя здоровыми конечностями и пытаясь достать ими хотя бы одного из персонала скорой помощи. Двое худосочных хмыря ирландского происхождения что-то тараторили по английском и Юлик не успевал даже переводить. Затем они попытались поднять пациента для транспортировки, но уронили тучное сто двадцатикилограммовое тело с грохотом на пол.
- Суки вы чо творите! Убью блин! – Уже почти шёпотом угрожал больной двум вспотевшим медбратьям, которые уже названивали на счет подмоги. Дополнительный экипаж подоспел по адресу вместе с охраной. Видно были предупреждены об неадекватном русском. Шестеро человек спускали Юлика с третьего этажа дома, когда половина соседей уже проснулась и повылазила с любопытством поглазеть на ночное происшествие и послушать отборный мат на чужом языке.
Уже позже в больнице врачи собрали консилиум. Они смотрели снимки, сделанные МРТ, флюорографии и результаты всех анализов и по очереди ощупывали ноги больного. Не найдя ни каких причин для отказа конечностей, они также были в полном замешательстве. В целом пациент был здоров, не считая раздутой печени.
- Вы что ни будь чувствуете? – Задавал вопрос один из докторов укалывая слегка иголкой большой палец ноги Юлика.
- Нет не чувствую.
- А здесь? – Интересовался врач, передвигаясь вверх по голени. Затем воткнул стерильную иглу в район коленной чашечки.
- Что со мною доктор? Я теперь парализован? В чем причина?
- Мы предполагаем, что это у вас на психологическом уровне сбой.
- Как это? – Всполошился русский медведь.
- Мозг не подает сигнал конечностям. И кстати, как у вас там? Аппарат работает? – Спросил один врачей, показывая шариковой ручкой в район паховой области.
- Не знаю! А что я должен был сейчас прямо возбудится?
- Просто аномалия какая-то. По всем внешним показателям вы совершенно здоровы. Кости целы, кровь поступает. Хотелось бы знать до какой части вы обездвижены. Чистое любопытство.
- Лечить меня будете или нет?
- Мы думаем вас понаблюдать неделю и выписать. Пока вы здесь находитесь с вами поработает психотерапевт. И скажите пожалуйста не переживали ли вы в последнее время какой- ни будь стресс?
- Стресс? Это самое переживают люди вокруг меня! Я хрен ложил на ваши предположения. Выздоровею всем достанется. Собрались тут. Разглядывают. Вколите лучше мне что-нибудь успокоительное и укройте одеялом. Сейчас посплю и все пройдет. – Сделал вывод Юлик и потянулся на кроватных душках. – Да найдите мне отдельную палату люкс. Без телека я не могу и цветов на окне. Холодильник тоже, разумеется. Деньги не проблема.
Оставшись наедине с самим собой, Юлик стал анализировать произошедшее с ним за последние сутки и восстанавливать по минутам картину, которая привела его вместо вселенского преображения на больничную койку. Ключевым переживанием было наблюдение странного монаха и даже более того…ему показалось на мгновение, что он сам и есть этот монах.
- Надо бы по аккуратней с алкоголем. – Сказал он вслух. – А может стресс всё-таки был? А может это наказание какое? Я же обращался сам к …нему с вопросом. Или это так действует квантовая реальность? Что изменилось кроме моих обездвиженных напрочь ног? Ничего! Или я чего-то не замечаю? Да пошло оно все! Так и сдохну здесь парализованный без любви с каменным сердцем. Сам виноват. – Сделал вывод Юлик и глубоко вздохнул. Затем с трудом перевалился на бок и уснул крепким сном.
Госпожа Анна Сергеевна Савенкова приземлилась в аэропорту Хитроу вместе со всеми своими тремя детьми. Воздушный лайнер доставил их из России чартерным рейсом. Старшему сыну Виктору исполнилось на днях пятнадцать лет, младшей Элеоноре, которая пошла в этом году в первый класс семь, а среднему Павлику двенадцать. Осенние каникулы ознаменовались для них поездкой за границу и долгожданной встречей с отцом. Анна Сергеевна, будучи профессиональным музыкантом отклонила временно все свои гастроли, так как ее мама скоропостижно скончалась, оставив свои внучатые заботы на хрупкие плечи дочери пианистки. Теперь одинокая разведенка просто разрывалась на части, не привыкшая уделять столько времени детям и домашнему хозяйству. Это был ее отчаянный шаг, не предупредив бывшего мужа просто собрать потомство в охапку и нагрянуть, как снег на голову. Анна натура творческая и окрыленная, порою не способная мыслить практически и поддающаяся мимолетному инстинкту, на этот раз себе не изменяла. Она нафантазировала свое собственное развитие ситуации, идущее в разрез со всеми допустимыми нормами, даже для такой утонченной и высокоорганизованной космической натуры. Если в двух словах и проще, то женщина надеялась оставить детей бывшему супругу, а самой двинуться в концертный тур по странам Балтии и ближнего зарубежья. В ее голове зрели мысли будто нотами писанные в произведение из трех частей. Неожиданная встреча, волнующая беседа и бурное расставание со слезами на глазах. И вот она уже несется в даль гонимая высоким предназначением с развивающимся белым шарфом и печальным образом женщины Чеховского персонажа.
Вокруг этой независимой планеты крутились вернее ее сопровождали три спутника по своему возрасту намного моложе, но по содержанию ментальному ближе к общечеловеческой природе. Например, юная Элеонора мечтала стать стоматологом и вырывать больные зубы хоть бесплатно лишь бы с корнем, а потом коллекционировать их у себя и разглядывать под микроскопом. Своих молочный зубиков у нее собралось аж четыре. Ее очень удивляло, что отрастают у людей ногти, волосы и молочные выпавшие зубы у детей, а почему-то у соседа из ихнего дома дяди Миши отрезанные на пилораме пальцы не отрастают.
Старший брат подсказал несмышленой сестренке, что регенерация органов и частей тела человека только мечта и в природе только у ящерицы хвост отрастает. Сам он больше интересовался противоположным полом на данный момент и делал все, чтобы привлечь внимание девочек. Молодой человек отталкивался в своих поступках и занятиях лишь от этого. Он попросил мать купить ему гитару, хотя ранее отказывался посещать музыкальную школу. Виктор заявил, что с этим инструментом он будет неотразим и принялся бренчать по струнам день и ночь. Самоучкой за год он не продвинулся особо. Кроме отращённых длинных волос и цветной жилетки, ни чего общего с музыкантом.
- Все равно что пианино оркестровое к жопе привязано! Такими темпами ты внучек далеко не уйдешь. – Сказала бабушка и наняла профессионального репетитора. Парень на удивление быстро овладел гитарой и поработал с вокалом. К своим пятнадцати виртуозно играл полонез Агинского и даже стал сочинять стихи на музыку. Параллельно Виктор занимался танцами. Ему взбрело в голову научиться двигаться в ритме танго и обольщать женскую половину магией движения. Однажды мать застала его в душе бреющим грудь ее станком.
- Сынок, ты что творишь с собою?
- Не видишь сама?
- Я-то вижу! Зачем? – Вскрикнула она и театрально закинула руки вверх.
- Женщинам нравятся мужчины с волосатой грудью! – Ответил сын, продолжая снимать мыльную пену лезвием. – Вот заранее почву готовлю. Если брить в молодости, то вскоре шикарная получится фактура.
- Да кто тебе это сказал Жан Поль Бельмондо что ли?
- А кто это?
- Любимый актер твоего ебнутого папаши!
Павлик средний ребенок в этой уже не полной семье был очень органичным. Он больше замыкался в себе и много читал. Книги были его друзьями подругами. Если другие не замечали отсутствие отца и пользовались лишь материальными вкладами, заменяющими его всецело, то он переживал неполноценность в мужском начале. Его пугало больше всего, что, столкнувшись с рядом вопросов по жизни, касающихся мужского предназначения он не справится и не дождется совета, как поступить. Вот о чем размышлял двенадцатилетний подросток. Мать будто не замечала странностей сына и лишь хвалилась всем, что средний умен не по годам и много читает. Даже подкинула ему том Шопенгауэра.
- Вот дура! А что сразу не Майн Кампф? – Возразила бабуля против ранней философской одержимости для не сформировавшегося детского сознания. Ему бы Гари Поттера с Белоснежкой, а ты ему толкаешь «О ничтожестве и горестях жизни». Сама летящая и детей туда же.
- Вы то больно знаете, мама?
- Побольше твоего доченька. Твой секс на рояле долго не продержался! А я с твоим отцом сорок лет прожила. Царство ему небесное. Такой был мужчина с большой буквы. Теперь таких не делают. Одни геи да нарциссы бородатые на самокатах с мотором катаются по улицам и еще на мультики мастурбируют. Тьфу.
На утро пробужденный дробью косого дождя в серое немытое окно палаты, Юлик по привычке потянулся было всеми членами, чтобы прогнуться дугой мощного тела, но был остановлен тяжестью и неподвижностью всего, что ниже пояса. Мужчина рухнул на больничную койку и застонал. Во сне забытый напрочь недуг притормозил попытку. Он вернулся холодной, очевидной реальностью. Не в силах больше терпеть, Юлик нажал на тревожную кнопку. – Сейчас зайдет, какая ни будь сонная клуша и сунет небрежно ему ледяное судно под одеяло. – Думал он, прислушиваясь к шагам в коридоре. – Я же сейчас обоссусь! Вот лажа какая.
Тут дверь распахнулась и в помещение с белоснежными стенами заплыла чернокожая медсестра с уткой в руках. Она дежурно улыбнулась и бесцеремонно выполнила свое предназначение, разглядывая пациента. Юлик открыл было рот, чтобы обозвать ее химерой или как еще пообидней. Конечно же на русском языке, чтобы не испортить кратковременных отношений с персоналом, но осёкся. Он тоже стал разглядывать молодую особу пристально и не отрываясь. Его поразила темная, как уголь ее кожа с синим отливом и жемчужные белые зубы. Глаза медсестры будто два больших озера Мичиган заворожили мужчину своей небесной красотой. Юлик незаметно пустил струю, испытав что-то вроде кратковременного оргазма. В контрасте между стыдом и облегчением он нашел новое для себя незабываемое ощущение.
Девушка заглянула мельком в содержимое утки и произнесла коротко. – very good babe. – И опять широко улыбнулась, озарив светом серое осеннее утро в госпитале. Но ее голос…что он сделал с Юликом? Мраморный мужчина не слышал ранее более проникновенного нежного и чарующего тембра. Эта богиня Африканского континента, выточенная из редкой породы черного базальта Божественным мастером, возымела над ним полноценную власть в одно мгновение. Сердце Юлика зажатое давеча будто в тисках заходилось ходуном. По лицу неожиданно прошлись мелкие колики и все тело бросило в жар. Где-то под черепной коробкой зашевелилось, и он смог шелохнуть одним большим пальцем левой ноги.
- Вот это приход бля! – Мысленно оценил Юлик.
Девушка направилась к выходу, когда к пациенту наконец то вернулась речь.
- Вы еще вернетесь? - Спросил он умоляюще. Я очень часто писаюсь!
- Разумеется, малыш. – Ответила она и удалилась.
Мужчина остался лежать в кровати с идиотским выражением лица и еще долго не мог прийти в себя, забыв второй раз за утро про обездвиженные ноги. Ближе к обеду нарисовался Велен Ольстер с навороченной каталкой изготовленной по заказу японской фирмой OX Engineering.
- Здорово дружище! – Произнес психодоктор и развернул чудо техники на сто восемьдесят градусов с работающим почти бесшумно электрическим движком. – Вижу ты идешь на поправку!
- С чего ты взял, мудила?
- Но у тебя такой блаженный вид будто тебя исповедовал сам Папа Римский.
- Да извини, день начался с приятных неожиданностей.
- Каких же смею спросить?
- Не твое дело. Но вот, что странно пять минут назад я смог пошевелить пальцем. Долбанный паралич. Я ведь так и не смог тебе толком объяснить по телефону, что произошло. – Сказал Юлик и изложил детально последовательность произошедших с ним событий.
- Да по тебе можно дипломную работу писать. Уникальный случай. – Сделал вывод Велен. – Чтобы вот так, без внешних воздействий. Не инсульта, не травмы, не инфаркта. Кровь поступает и нет отклонений, но какой-то разрыв аномальный связи между нейронами головного мозга произошел.
- В чем причина думаешь?
- Я предполагаю в следствии поражения нервной системы, то есть на уровне психологическом какой-то резкий сбой.
- Замечу, что после твоих рекомендованных практик! – Воскликнул Юлик. – Помоги мне залезть на эту каталку. У меня уже спина отнимается, и жопа окаменела.
- А я стесняюсь спросить у юного исследователя квантовой реальности в каком состоянии производился сеанс? Не было ли каких-то легкомысленных просчетов, связанных с повышением градуса или еще чего?
- Ты мне душу не мотай! Ну было. Я же начинающий практик. Мне свойственно ошибаться. Лучше скажи, что делать теперь? Я молодой мужчина в рассвете лет и без ног.
- Довериться мне полностью. Не обманывать и не заниматься глупостями.
- Годится.
- Для начала нужна собранная внутренняя воля пациента. – Пояснил Велен и усадил Юлика в кресло. Мрамор зажужжал, запуская моторчик и разобравшись несколько минут с пультом управления, подкатил к окну.
- Предчувствие у меня какое-то не хорошее, друг. – Сказал Юлик, разглядывая улицу и сквер вдоль больницы. – Одно на самое ближайшее будущее, другое на дальний период жизни. И это не касается моего нынешнего состояния.
- Интуиция — это хорошо. Вернемся немного назад к тому, что теперь меня касается. – Предложил психодоктор.
- К чему же?
- К твоему блаженному утреннему состоянию. В чем дело?
- В медсестре. Мне кажется я влюбился. Только есть одно, но.
- И какое же.
- Она темнокожая. В жизни бы не подумал. С ее приходом меня будто током ударило. Подобных чувств я с детства не испытывал, считал, что атрофировано во мне холодное сердце.
- Это прекрасно. Цепляйся к этому ощущению и не отпускай его. Это лучшая терапия в мире. Обольсти ее, заинтересуй чем хочешь. Твой единственный шанс в мобилизации всех внутренних ресурсов.
- Ты считаешь я обаятельный? – Спросил Юлик и провел рукою по своей трехдневной небритости.
- Я считаю, что ты должен взять себя в руки и проявить несгибаемою уверенность. Заметь от этого зависит твоя жизнь. Мир вокруг тебя только ждет.
- Чего ждет?
- Твоего творческого проявления.
Вечером того же дня по коридорам медицинского учреждения, сшибая на пути зазевавшихся медиков и пациентов, выжимая максимальную скорость двадцать пять километров в час, летел Юлик на своей японской каталке от бывшей жены и детей. Анна бежала следом и размахивала модной сумкой от Gucci исходя в истеричном крике. Непонятно было, что ее более расстраивало в этой ситуации, толи бегство отца ее детей, а толи его паралич. Охрана больницы во избежание дальнейших конфликтов подключилась к погоне и вскоре загнала беглеца в угол. Далее к невозмутимому Юлику жужжащему моторчиком агрессивного кролика, подпустили растрепанную женщину, утверждающую, что она имеет все права на это бесхребетное существо, которое прикидывается инвалидом. Маленькая Элеонора счастливая и принимающая все за игру с визгом запрыгнула на колени отца и принялась целовать. Старший Виктор с братом Павликом держали мать, которая пыталась с потоком не цензурной брани выплеснуть и всю мощь женской агрессии, вызванной простым непредсказуемым стечением обстоятельств. Ее красивые стройные ноги в туфлях на длинных каблуках выписывали в воздухе боевые приемы самки богомола. Выпады в сторону Юлика прекратились неожиданно, и обессиленная женщина присела на предложенный стульчик тяжело дыша.
- Дорогая ты на себя не похожа! У тебя все в порядке? И к чему такой ошеломительный наплыв полным составом? – Начал спокойно мужчина.
- У меня тур концертный срывается, а ты вздумал очередной раз в жизни съехать. Ты скотина бесчувственная. Сердца у тебя нет.
- А как же мама?
- Мама на том свете. Ангелам в уши втирает про равновесие вселенское и цены на гречку.
- Сочувствую.
- Кому? Ангелам?
- Тебе, дорогая! – Произнёс с сарказмом Юлик. – Значит все не так у тебя в жизни сгладывается. Мама рано ушла, детей не досмотрела. Бывший муж совершенно безнадежен. Как же мы поступим?
- Теперь тебе самому уход нужен! Мне придется возвращаться и сидеть дома все каникулы. – Заявила Анна. – С карьерой будет покончено. Остается только жалкое репетиторство.
- Предлагаю продолжить разговор в моей палате, а то нас уже зеваки на камеры снимают. – Сказал Юлик и покатил с юной Элеонорой по левой стороне коридора, не нарушая правил дорожного движения Великобритании и скоростной режим.
В городе Бристоль было не сложно найти группу не популярных, но достаточно профессиональных исполнителей Мариачи. Банда из мексиканских гитаристов с уникальными вокальными данными состояла из четырех человек. К этому мероприятию подключился доверенное лицо и компаньон Юлия Вячеславовича, отсутствующий все это время в России. Его величали Густав Рожинский. Поляк по национальности, рожденный СССР. Адвокат Рожинский прошел почти весь путь бандитского начала Юлика, перешедший со временем в предпринимательскую жилу. Юрист по образованию и авантюрист по натуре, Густав очень импонировал Мрамору и их совместное предприятие давало свои плоды и процветало. Ему уже было под шестьдесят, но любой, кто хотя бы пять минут имел общение с Густавом, замечал поток мощной энергии, исходивший из него. Неутомимый трудяга и игрок по жизни Рожинский, спал обычно не более четырех часов в сутки. Остальное время он использовал по максимуму и не важно на что. Главное для него быть в движении. Он не мог даже долго стоять на одном месте, крутился волчком и говорил так будто в глубине горла находился мощный вибратор. Для тех, кто не знал его лично, казалось будто человек находится под действием скорости. Густав лично просматривал группу Мариачи родом из Сан-Луиса-Потоси. Колоритные мужчины в соломенных сомбреро и одежде асьендадос с яркой вышивкой и национальным орнаментом. На выбор предлагалось исполнить композиции корридос, ранчерас и болерос. Рожинский объяснил им, что если они не смогут тронуть своей музыкой и пением сердце девушки, то будут иметь дело с кровожадным русским мафиози.
Часовую башню и серый камень здания больницы Blackberry Хилл можно из далека принять за поместье богатого англичанина. Территория учреждения просто утопала в густых садах и ровно растущих деревьев вдоль аллей. Перед центральным входом клумбы всегда благоухающие роскошными цветами, даже теперь, в середине октября, радуют глаз былой увядающей красотой. Сегодня в пятницу вечером к главному входу прикатил белый лимузин с тонированными окнами и застыл на добрых три часа. Видно было только водителя в ливрее, который старательно обошел транспорт и в белых перчатках провел пальцем по стеклу и кузову без того блестящего автомобиля, а затем выставил на капоте огромную корзину роз. Вскоре появился старенький Фольксваген Транспортер желтого цвета и оттуда, как по команде высыпала группа музыкантов в сомбреро. Усатые дядьки встали полукругом и заиграли болерос, запевая вполголоса, очевидно разминаясь.
Ровно без десяти минут семь по местному времени на парковку заехал серебристый Родстер Густава. Он неспешно приблизился к лимузину дабы не запылить лакированные черные туфли и постучал в непроницаемое стекло. Стеклоподъемник бесшумно опустился, явив свету лицо взволнованного Юлика. Сегодня босс был в белом смокинге и черной фетровой шляпе.
- Я вас умоляю, шеф! Снимите ее! – Сказал Рожинский.
- Кого? – Не понял Юлик.
- Шляпу. В натуре, как гангстер. И это…че эти индейцы там заморозились? Стоят в сторонке со стеклянными глазами и тренькают не в попад.
- Ах да. – Вдруг вспомнил Юлик. – Они мне показались какими-то напряженными, и я их накурил афганским планом.
- Здорово! А играть то они смогут? – Засомневался Густав.
- А куда они денутся. Помоги лучше пересесть на кресло, скоро она уже выйдет. Кстати, что там с досье?
- О, это очень интересно! Ее зовут Ивонна Мария Филиппа да Коста. Родом она из Кейптауна. Принадлежит к одной из известных семей, то есть кланов, которые контролируют порт. В молодости она ослушалась отца деспота и уехала в Британию. Здесь уже закончила с отличием медицинский колледж и теперь работает в Бристоле. Не замужем, живет одна. – Отчитался Рожинский.
- Значит мыс Доброй Надежды не зря открыли пятьсот лет назад португальские моряки. – Сделал для себя вывод Юлик.
- Это она? – Спросил Густав и указал в сторону выхода. – Эта шоколадка?
- Она. - Подтвердил босс. – Пусть играют уже, а я подскачу с цветами незаметно.
Ивонна шла со смены сегодня одна в полном одиночестве. Знакомства на работе за эти годы не переросли ни с кем в дружбу. До своего дома она добиралась обычно на спортивном байке. Одета она была в голубые джинсы и легкую кожаную курточку. С приходом холодов пересаживалась на общественный транспорт. Подойдя к стоянке велосипедов, Ивонна услышала музыку и обернулась. Группа колоритных Мариачи исполняли сердечную песню на гитарах и пела так проницательно на испанском что в больнице открылись все окна. Славная четверка приближалась в ее сторону, не оставляя путей к отходу. Девушка совершенно растерялась и стояла, открыв рот от удивления. Во время исполнения знаменитой ранчерас мужчины расступились. Между ними появился смущенный Юлик в белом смокинге и корзиной роз. Цветы он протянул на встречу девушке и чуть было не нырнул вперед головой от перевеса. Густав Рожинский находившийся за кулисами спектакля, отбивал чечетку возле лимузина и был похож на кусок судороги в своих движениях. Он вовремя заметил нарушения баланса и метнулся к шефу за доли секунды преодолевая расстояние пятнадцати метров. В результате спасенной ситуации, Густав выступил в роли доверенного лица. Он представил Юлика, в котором девушка узнала своего бывшего пациента и заявил торжественно о высоких чувствах и серьезных намерениях этого уважаемого человека. Юлик, глядя в ее глаза, не отрываясь и пока не проронивший ни слова, поднял медленно руку и попросил всех удалиться. Когда они остались наедине, попросил вежливо прощение за данный эпатаж. Девушка широко улыбнулась и оглядываясь на десятки зевак, торчащих из окон больницы, предложила пройтись немного. Юлик кивнул в знак согласия и развернул свою коляску. Ивонна отстегнула велик от замка и пошла по пешеходной дорожке. Рядом жужжа моторчиком ехал ее воздыхатель. Чуть позади по шоссе медленно двигался белый лимузин, желтый Фольксваген с Мариачи и завершал процессию серебристый родстер с открытыми окнами из которого доносилась ритмичная музыка и энергично тряслась голова Густава.
- Очень романтично и забавно. – Призналась она. – Ты до сих пор еще смущен?
- Я думаю, что зря послушал своих друзей и устроил все феерично. Можно было бы по скромнее все сделать и не дискредитировать тебя перед сотрудниками.
- Не парься. Здесь мне некого стесняться. Я о таком ухаживании и мечтать не могла. Этот момент жизни самый яркий и не забываемый. Счастье строится из таких кратких фрагментов, а остальное только в пути находится.
- Девушка и философия. Я думал это не совместимо.
- Все меняется, когда однажды просыпаешься. Мир –это печь, а мы всего лишь глина. Обыденная реальность убаюкивает сознание человека. – Сказала Ивонна и остановилась. – Я видела тебя во сне.
- А я много лет никого не любил. Ты мне своим появлением напомнила, что значит жить. Я готов был к тому, что ты меня отвергнешь, но мотылек все равно летит к огню.
- А у мотылька трое прекрасных детей?
- Да. И они здесь со мною. Пространство дарит мне возможность видеть их и восполнить потерянные когда-то чувства.
- У вас у русских есть старая сказка про царевну лягушку?
- У нас много сказок. А что?
- Я буду с тобой встречаться Мотылек только ты пока не изжигай мою прошлую кожу. Это очень опасно. Мой отец очень влиятельный человек в Кейптауне. Он до сих пор не знает о моем местонахождении.
- Бандит что ли?
- Можно и, так сказать. - Ответила Ивонна. Поцеловала нежно в губы Юлика, села на свой байк и закрутила ритмично педалями, удаляясь по извилистой пешеходной дорожке.
Счастливый Юлик довольный встречей полез в карман дрожащими руками за пачкой сигарет. Прикурив выпустил сизый дым и обратил внимание, что левая нога вибрирует. Именно заметил, а не почувствовал.
Дома его ждали дети. Он обещал сводить их в парк аттракционов. Им овладевало новое совершенно незнакомое чувство отцовства. Будто оторванное от реальности время возвращало ему эту возможность. Странно было для него самого, как он мог жить все эти годы не осознавая это. Не думая об этом. Уйти однажды не задумываясь, не сомневаясь в своих действиях. Потратить себя на вещи, совершенно не стоящие улыбок и радости детей для которых этот мир открывается с полного безразличия и не понимания близких и родных душ. Это означало, что он идет в нужном направлении.
В пятикомнатной квартире Юлика воцарился творческий хаос. Хозяин холостякского пространства устроил все, чтобы дети чувствовали себя комфортно и не скучали. Бедный кот окончательно потерявший покой, прятался, где только мог. Маленькая Элеонора, увидев Бенджамина, воскликнула. – Это же надо так запустить себя?! К стоматологу давно обращались? А эти усы…беспорядочно растущие на морде. Необходимо срочно подравнять. – Заявила она и усадив бедное животное в детскую коляску, откромсала добрую часть гордости английского аристократа. Усы теперь больше напоминали изношенную осидольную щетку.
На втором этаже двухуровневой квартиры расположился Виктор. Ему была подарена новая семиструнная гитара, приобретенная в Лондоне. На ней он упражнялся с утра до вечера вместе с одним из музыкантов группы Мариачи по имени Пабло. Испанские мотивы не смолкали. Старший сын набирался опыта у старого профессионала и был на седьмом небе. Павлик вместе репетитором, в качестве которого выступил один из студентов Британского вуза, проходил курсы немецкой философии, захватывая от жадности и азы Восточной, в частности Дзен. Уроки велись в виде игры и наглядной информации, доступной для подростка. Во всяком случае так представлял себе наставник. Фрик по виду, студент четвертого курса, Габриель Морро водил Павлика по выставкам новомодных художников, демонстрируя кем становятся некоторые далеко зашедшие в своих поисках люди, не от мира сего.
- Инсталляция какашки или гениталий! Вот до чего дошел прогресс в лояльной и толерантной Европе матушке. Где грань между псевдоискусством и истинным творением?
- А разве и так не понятно? – Задавал вопрос Павлик. – Прекрасное вполне возможно отличить от мусора.
- Это ты свежим и неиспорченным взглядом оцениваешь. Россия остается хранителем нравственности до сих пор. А вот на острове Уайт зоопарк открыл целый музей, посвященный истории кала и разнообразию отходов разных представителей фауны.
- Целый музей? Я поверить не могу! – Воскликнул парень.
- Да и в экспозиции есть окаменелые экскременты, чей возраст насчитывает 140 миллионов лет. Ну и современные образцы: фекалии льва, суриката или лисицы. Если желаешь, мы можем устроить тебе экскурсию.
- О нет! Лучше в музей истории сходим. Посмотрим на доспехи древних воинов или камеры пыток.
- Ого! Не боишься? Там такая атмосфера просто жуть. – Предупредил Габриель. – Подвалы старых замков до сих пор хранят память о тех временах.
- Шутишь? Мне уже почти тринадцать. Страх для меня не причина чтобы не удовлетворить свое любопытство. – Заявил гордо Павлик и немного подумав, поинтересовался у своего репетитора. - Скажите пожалуйста Габриель, какая пытка или казнь кажется для вас самой жестокой?
- Это когда в душу насрали! – Ответил, не задумываясь студент и будущий филолог.
С младшей Элеонорой Юлик проводил почти все свободное время. Они катались по комнатам на его инвалидном кресле и раздавали всем пинков, а потом с визгом удирали. С утра помогали готовить завтрак новоиспеченной домработнице из Венесуэлы, женщине по имени Эмилия. Пачкали в муке и сахаре руки и все до чего дотрагивались. Терпеливая женщина мило улыбалась и сквозь зубы бранилась на своем тарабарском. В дальнем углу кухни за шкафом прятался всегда Бенджамин. Подслеповатый кот сытый, но с надломленной психикой, находил защиту в лице эмигрантки. Он выползал только вечером, когда Хозяин со своей дочерью закрывался в детской, чтобы почитать сказки до зевоты и уснуть в обнимку.
Лишенный много лет чувства любви, Мрамор наконец то оживал. Постепенно. Его левая нога возвращалась к жизни. Сначала зашевелились пальцы, а затем во сне он смог поднять ногу и разбудил всех по среди ночи криком сумасшедшей радости.
Пока дети гостили у Юлика, возможность встречаться влюбленным была ограничена двумя днями в неделю. Ивонна с нетерпением ждала этих свиданий и даже брала сверхурочные часы, дабы забыться и отвлечься работой. Она все время думала об этом странном русском. Что-то в нем ее крепко зацепило, будто вся предыдущая жизнь была лишь прелюдией. Простота и искренность Юлика ее прельщала, не испорченность деньгами и требовательность к себе, а также внутреннее преображение просто магически увлекали держаться в его фарватере. У нее складывалось ощущение будто это ее ровесник, который делает все в первый раз. После обильных ласк и разговоров в постели в пол голоса или шёпотом по душам, Ивонна делала массаж его больных ног и накладывала летучую мазь.
- Посмотри, если взять зеркало и двигать здоровой ногой, а глядеть на неподвижную, то инстинктивно мышечная память может проснуться.
- Думаешь это поможет? – Сомневался Юлик.
- Ты попробуй! Я должна поднять тебя мой Мотылек на обе ноги.
- Хорошо. Крылья то у меня уже выросли, любовь моя.
- Все в твоей голове. Замки и ключи к ним. – Убедительно говорила Ивонна. – Все Боги, все Ады, все Раи внутри тебя!
- Что это значит? – Заинтересовался Юлик. – Не слышал никогда подобного выражения.
- Это значит, что все находится внутри нас. Рай и Ад – это состояние души человека… «Ад и Рай – в небесах, утверждают ханжи. Я в себя заглянув, убедился во лжи: Ад и Рай – не круги во дворце мирозданья, Ад и Рай – это две половины души.» Омар Хайям.
- Короче меня давеча замкнуло, потому что я сам в своей башке провода перепутал! – Воскликнул Юлик. - Я благодарен небесам за такого прекрасного проводника как ты в моей никчёмной жизни.
Настал день, когда все собрались отвлечься в парке аттракционов Funder world. Это была пятница. Ивонна тоже присоединилась к компании. Габриель Морро взял шефство над парнями и водил их по самым безумным каруселям и горкам, от которых захватывает дух и хочется стошнить на прохожих. Юлик же опираясь на треножную трость бродил по парку с маленькой Элеонорой и Ивонной. Дочь поначалу боялась брать за руку темнокожую спутницу, но затем, когда девушка в тире выбила из ружья все мишени и в качестве приза взяла большого розового единорога, изменила свое отношение. Они вместе потом катались на паровозиках и мило улыбались Юлику, наблюдавшему со стороны. Мрамор был счастлив. Правая нога его пока не слушалась, а просто волочилась. Его это не сильно заботило на данный момент. Далее обойдя все детские крутилки- вертелки, они решили заглянуть в комнату смеха с искажающимися зеркалами. Ивонна с Элеонорой зашли вперед и хромающий Юлик еще сомневающийся идти туда или нет, стоял пыхтя сигаретой. Затем все-таки он с трудом проник по ступеням в аттракцион и огляделся. Множество зеркал привело его в оцепенение. Не прошло и пару минут, как определенное душевное равновесие улетучилось. Его множественное отражение в зеркалах разделило прежнего Юлика на десятки и сотни личностей. В каждой из них смотрел и чувствовал другой человек, проживший иную реальность, с развитием событий иного плана. Голова начинала кружиться, и тошнота подходила к горлу. Чтобы как-то остановиться, Юлик попытался сконцентрироваться на одном из самих себя. Крепкие путы отождествления с самим собой настоящим стали рушиться, унося ограничения куда-то в пустоту, заменяя себя ощущением глобального единства всего сущего. Мелкие горошинки, проросшие в одной емкости, просыпались однажды и развивались отдельно друг от друга, теперь встретились и узнавали себя.
Наблюдающий квантовое расщепление Мрамор, был теперь ни кем и всем одновременно. Он понимал глубинным сознанием, что вся реальность создана наблюдателем, что мир многомерен, что мир прежде всего состоит из частиц, плавающих в пустоте, что он всего лишь сгусток энергии.
По желанию он обрел твердость и очнулся там, где взрыв гранаты не убил его друга. Харя каким-то невероятным усилием вышвырнул Юлика в окно и сам покинул место происшествия, унося свои ноги по ближе к Храму Божьему. Жил при монастыре десять лет. В монахи не подался, а стал Мишка мытарем в последствии. Сам же Юлик не женился на симпатичной пианистке. После СИЗО направился в Самарскую область откуда приехали его родители. Земля предков затянула его своей живописной красотой и простыми людьми. Мрамор построил себе дом на берегу Волги и купил баркас. Свободное время ходил по реке и рыбачил. В конце девяностых открыл свое дело по добыче и обработке мрамора. Думая часто о вечном и неизменном, открыл соответствующий бизнес в дополнении ко всему. Любовь к нему пришла поздно, в сорок восемь. Он нанимал работниц в магазин траурных церемоний и принадлежностей под названием «Спи спокойно», когда появилась она. Женщина похожая на Монику Беллуччи с грустными глазами. Юлик обратил внимание, что у нее манеры утонченной, светской и высоко организованной натуры, желающей спасти зачерствевшего не молодого холостяка. Вот так сразу и спросил у нее. – Не хотите скрасить мое одиночество и стать моей музой на те оставшиеся отведенные Господом мне годы?
- Вы что тяжело больны? – Поинтересовалась она с сочувствием в голосе.
- Нет я абсолютно здоров! Любви не было в моей жизни. Хочется наверстать упущенное.
- Тогда возьмите меня! Я буду вашей на веки. – Немедля ответила женщина со странным именем Анаис.
- Где я? – Спросил Юлик, очнувшись. Он огляделся в полной темноте и не мог понять, как поход в парк развлечений так быстро закончился. Ничего не помня о возвращении домой, стал напрягать усиленно свою память. Когда глаза немного привыкли, понял, что дома, только не в своей кровати, а в гостиной. Он был в одежде и укрыт пледом. – Эй! Кто-нибудь! Есть кто живой? – Крикнул Юлик и встал с дивана. Дойдя до выключателя до него дошло, что он передвигается на обоих ногах. Тут зашел заспанный Густав и зашипел змеем, приставив палец к губам.
- Ты чего шумишь, босс? – Сказал он шёпотом. – Дети спят.
- Не понял, а что со мною случилось? Я ничего не помню.
- Так ты это…в отключке был. Ну в каком-то смысле. – Ответил Рожинский и стал ехидно улыбаться. – А что вообще не помнишь?
- Нет говорю! И где Ивонна? Я что много пропустил?
- Здесь она. В детской спит. Ты так-то всех здорово напугал. В полном неадеквате расколошматил зеркальную комнату своей клюшкой. Орал на прохожих на каком-то не понятном языке. Вышел из аттракциона на своих двоих и грохнулся без сознания. Этот фуфлозавр по имени Габриель вместо того чтобы вызвать меня, начал звонить в психушку.
- И че?
- Пришлось разбираться с этими педиками в натуре. Дал денег за ложный вызов. Ну ты артист. Одно радует, ты теперь опять ходишь.
- А кукушка у меня свистит. – Решил однозначно Юлик. – Я что-то начинаю смутно вспоминать. Жуть какая-то. Словами это не объяснить. Принеси лучше виски со льдом.
- Даже не подумаю. Чай зеленый и в люлю, босс. И завтра же позвоните своему мозгоправу. Может он что-нибудь подскажет.
… Я думаю природе на силуэт дерева, на класть! Хотя оно его четыре раз в год меняет…
И.Б.
В старом городе Таллине на улице Георга Отса проживал некто Данилкин Сергей Альбертович. Вдовец со стажем потерял супругу пятнадцать лет назад и теперь коротал в одиночестве дни и ночи, развлекая себя разработкой махинаций для отъема денег у граждан. Аферист по натуре не гнушался ни какими схемами. Ему исполнилось сорок девять лет, но выглядел он на сорок. Был подтянут, строен и в меру симпатичен. Его внутреннее обаяние и харизма делали свое дело. Сергей Альбертович считал, что принадлежит к старой классической школе, хотя не гнушался и современными технологиями. Для него не было ни чего святого в этой жизни кроме денег. Он часто поговаривал, что самая большая эрекция – это когда не ты умираешь…потому что не успел потратить все накопленные средства. Большую часть которых Данилкин вкладывал в бриллианты и дорогие раритетные автомобили. Драгоценности он хранил в банке и как герой известного произведения, часто посещал хранилище и сильно возбуждался от встречи с камнями. Он вообще больше предпочитал неодушевленные предметы, живым существам. Три авто содержались за городом в частном гараже; Jaguar T-Type, Porsche 550 и Alfa Romeo 8C. Сергей Альбертович встречался с ними по очереди, как с любовницами. Во время ручной мойки кузова он испытывал что-то вроде оргазма и с помощью тактильных прикосновений, как ему казалось доставлял удовольствие и машине.
Аферы Данилкина по своему качеству и профилю делились по временам года. В зимний период он разводил лохов больше по телефону и интернету. Чтобы проворачивать банковские операции, привлекал пару проверенных помощников. Ближе к весне в ход шли махинации с авто продажами и поддельными документами, а вот осенью на Данилкина нападала грусть и его тянуло к женщинам, вернее к их капиталам. Он вычислял их на дорогих приемах, где был вхож, как специалист по картинам и драгоценным камням. В театрах и на выставках, как лис он вынюхивал жертву, желательно одинокую и забытую. Эту симпатичную пианисточку Альбертович приглядел в концертном зале. Анна Сергеевна самоотверженно исполняла на фортепьяно Рахманинова «Итальянскую польку». Ее вспотевшие волосы спадали на лицо при игре, а широко раскрытые глаза источали энергию, взятую из далеких сфер нашей необъятной вселенной. Махинатор набрал в интернете информацию об этом произведении и прочитал. «Во Флоренции 1906 года в середине мая композитор снял дачу в Марина-ди-Пиза, где часто к дому приходила молодая итальянка с осликом, который вез небольшой орган. Женщина заводила его и раздавалась музыка.»
- Вот черт! – Подумал Данилкин. – Орган! Это половой орган осла или музыкальный инструмент? – Уже вслух произнес он. По смыслу больше подходит первое. Конечно и музыка будет звучать иначе, если осла завести.
Тут культурные слушатели стали шушукаться и возмущаться на него и даже кто-то сзади хлопнул его по голове картонной программкой.
- Идите на хрен онанисты! Я больше вас проник в глубину произведения и положил на вас орган. – Ответил Альбертович и громко высморкался в платок.
После концерта прозондировав почву под Анной Сергеевной в плане материального достатка и семейного положения, аферист вооружился букетом шикарных роз и тотальным магнетизмом. Он ждал ее у дверей гримёрки, перетаптываясь с ноги на ногу. Кто-то бы не знающий, подумал о нем, как о страстном переживающим момент встречи поклоннике. Но Альбертович был не таков. Это была скорее энергетическая стимуляция перед прыжком. Лишь постучав легонько в дверь костяшкой пальца, он услышал незамедлительное приглашение войти. Будто его ждали со дня постройки города Назарет. Сергей Альбертович сделав пару шагов на встречу Анне Сергеевне, упал театрально на колени и выронил к ее ногам цветы.
- Что вы, что вы? Вставайте! – Умоляла она, хотя была приятно удивлена жестом.
- Не велите прогонять жалкого раба искусства и вашего таланта! Помилуйте, прошу, Вас! Мое сердце бьется в ритм вашей музыке и …
- Вас что до сих пор не отпускает? – Спросила пианистка и тоже рухнула на колени рядом с воздыхателем. Она успела заметить, что поклонник хорош собой и прилично одет, а на его запонках бриллианты по три карата.
- Не откажите мне в любезности уважаемая Анна Сергеевна!
- Вы и имя мое знаете? Я весьма тронута.
- Да как же не знать гениальность и успех достойный Олимпа, прелесть моя?! Не сочтите за прыть мою откровенность, прошу Вас отужинать со мною в хорошем ресторане. – Не унимался мужчина, стоя на коленях с протянутыми в молитве руками.
- О Боже, я польщена подобным рвением и наверно не смогу отказать Вам, милейший, только представьтесь пожалуйста.
- Зовут меня Сергей Альбертович. Потомок известного французского художника Эдгара де Га, в пятом поколении. Мои родители покинули Францию в 1950 году, под влиянием идей непотопляемого коммунизма и сиянием чистого не помутнённого разума советского человека.
- Что вы говорите? Как это необычно встретить подобную личность в наше время, с таким волшебными корнями, уходящими в историю импрессионизма.
- Да в особенности творчества моего давнего предка были заметны смещенные композиции, обрезанные фигуры, появления в полотнах неожиданных предметов, которые заслоняют главных героев. – Говорил Данилкин, чувствуя, что немного перегибает, но остановиться уже не мог. – Во многих работах Дега заметен интерес художника к позе и движению. Наверно поэтому я так тонко чувствую мир. В моих жилах течет кровь великого творца.
- Я уже потрясена вами Сергей Альбертович. Заезжайте за мной через час. – Сказала Анна и послала воздушный поцелуй.
- Буду. – Ответил Альбертович, вставая с колен. Он отряхнул перчатками брюки, поклонился и двинулся к выходу, оставляя пианистку одну с необратимой иллюзией счастья на лице.
Велен Ольстер решил не испытывать судьбу лишний раз и сделал движение на встречу своему пациенту, не ограничиваться разговором онлайн. Тем более, что такие метаморфозы с человеком не каждый день происходят. Он слегка побаивался русского бизнесмена, но любопытство перевешивало. Плюс профессионализм конечно и личная детская травма. Да так и есть. У психотерапевтов тоже имеются не доработанные и не закрытые гештальты. Повторяющиеся паттерны сводили с ума. Необходимо было встречать лицом к лицу опасность и интригу.
- Кто сказал, что лучшие психологи – это конченные психи? – Начал разговор Юлик на полном серьезе и сразу же ввел на несколько минут в ступор Велена. Психоаналитика сбили с мысли, как тяжелый крейсер сбивается испанским летчиком на легком истребителе. Мозгоправ принял более удобную позу в кожаном кресле и достал свой блокнот, выдержав паузу. Страх перед более внушительным оппонентом мешал сосредоточиться. Велен подумал об этом внушительном чувстве, как об энергии, которую нужно прежде всего отследить и снять с нее ярлык. Затем отправить туда откуда оно явилось. В пустоту.
- Вы знаете доля правды в этом есть. – Начал разговор Ольстер. –И прежде всего трудности правильного перевода задают неверный тон. Человек переживший определенный внутренний душевный конфликт естественно понимает другого человека, столкнувшегося с данной проблемой. А то, что один псих с диссациотивным расстройством личности понимает другого социопата, так это вы очевидно фильмов американских насмотрелись.
- Точно. – Ответил Юлик. – Вернемся к нашим баранам. Главное я здоров, но меня беспокоит расстройство личности. По-моему, квантовое сознание захватило меня без остатка. Я уже вижу множество своего Я, которое проживает множество параллельных жизней. Такое возможно?
- Вполне, если тому есть определенные задатки, стимуляторы и внезапные толчки, сопровождающиеся состоянием дежавю.
- Вы мне об этом ничего не говорили. – Заявил Юлик.
- Я просто не думал, что вы так далеко зайдете. – Ответил Велен. – Советуя вам определенную практику, я подразумевал лишь достижение цели. Как вы считаете, цель достигнута?
- Более чем.
- Преображение, личностный рост или вы нашли свою любовь?
- Джек пот, дружище. Я сорвал все сразу, правда чуть инвалидом не остался. Только у меня ощущение, что я не заплатил еще за свое счастье сполна.
- Чувство хрупкости этого мира? Вы даже общаться стали иначе. Это прогресс. – Сделал вывод Ольстер и сам почувствовал, как энергия страха соединилась с ним воедино, создав комфортное состояние во всем теле.
- Что посоветуете мне? Как жить дальше?
- Для начала берегите достигнутое, а с паникой можно справиться. Закройте глаза. Теперь сконцентрируйтесь на дыхании. Обратите внимание на пустоту между вдохом и выдохом. Хорошо. Представьте свое состояние во время панической атаки. Определите, где она рождается, как выглядит? В какой части тела от нее боль? Увидели? Теперь представьте все это в виде энергии.
- Да я вижу этот гадкий пучок. – Прошептал Юлик.
- Не вешайте на него ярлык! Просто слейтесь с ним. Не ищите причины его появления, соединитесь с ним!
- Вот меня накрыло! – Произнес Юлик спустя несколько минут. – Такие вибрации и чувство свободы. Как ты это делаешь? Только псих поймет психа. Ты же сам сказал.
- Базар фильтруй!
В доме где жил Сергей Альбертович на последнем этаже находилась квартира с большой мансардой и теплицей, принадлежащая семье Рюйтель. Хозяева завидной жилой площади Аксель и Хельга гордились своим искусственным ландшафтом, высаженным своими руками и называли его Райским садом. Оттуда из-за густой зелени открывалась шикарная панорама на город и набережную. С права возвышалась древняя часовня, а слева Домский собор. Альбертович частенько захаживал в гости к добрым соседям и прихватывал с собой пару бутылок французского аперитива. Аксель любил выпить и не только в компании. Сам он выгонял по старым рецептам горькую настойку и складировал ее там же в отдельном маленьком домике, поддерживая постоянную температуру. Они усаживались под зонтиком среди дивных растений и употребляли напитки, срывая на закуску виноградинки прямо с дерева.
- А что Янис? Лучше себя чувствует? Врачи что говорят? – Интересовался обычно Альбертович здоровьем тронутого умом сына Акселя, которого же сам и порекомендовал определить в клинику.
- Они говорят, что это у него обсессивно- компульсивное расстройство или синдром навязчивого состояния. Янис одержим тревожной мыслью и идеей найти шестирукого Бога. Заметьте живого здесь и сейчас. – Отвечал хозяин семейства Рюйтель.
- Мальчику всего шестнадцать. Откуда у него, воспитанного в строгом католическом духе, подобные мысли? – Спрашивал Данилкин у Акселя.
- Ах знать бы, где собака зарыта?
- Наверно тяжело так терять единственного сына? Какой был бы помощник. – Делал вывод Альбертович, зная, чем и как тронулся младший Рюйтель. Он давно уже положил глаз на жилье с видом. Все уговоры продать квартиру с мансардой не увенчались успехом. Аксель был не приклонен. Вот как десять лет уже Альбертович ходит к ним промывает мозги. Когда Янису было еще двенадцать и он не страдал не какими отклонениями, аферист Данилкин стал его часто угощать сладкой газировкой, в которую подсыпал отвары из волшебных грибов. Мальчик тогда увлекся сильно рисованием, гонялся часто по улицам за кем-то с сочком для бабочек и бесконтрольно улыбался. Родители не придавали этому особого значения. Хельга работала в порту по две смены, а Аксель почти всегда был под мухой. Старший Рюйтель был часовым мастером, и его будка находилась недалеко от дома. Поэтому он мог всегда нырнуть в свои запасы. Свобода выбора с тёмно-синим горизонтом периодически прерывалась Хельгой. Она по размерам была почти в двое крупнее мужа. Жена просто подымала своего хлюпкого любителя спиртного над землей и трясла, как тряпичную куклу. Пара пощечин и ведро холодной воды приводили в чувства Акселя, который протрезвев осознавал уязвленное мужское достоинство и пытался поставить свою бабу на место. Он хватал со стены фамильное ружье и гонялся за Хельгой по всему дому. К дебоширу соседи привыкли и не обращали внимание, прощали. У всех периодически ломались часы. Супруга знала, что оружие предков не заряжено, но все равно давала прыти, дыбы безобидный алкаш лишний раз запыхался и сбавил пыл. В такую игру они играли довольно часто. Что до подростка то ему было не в домек шалости взрослых. Неутомимый Сергей Альбертович продолжал экспериментировать с психотропными веществами. Теперь он травил мальчика не большими порциями мескалина, пока однажды восприятие ребенка не сдвинулась в невозвратимую точку измененного сознания. Обычный мир перестал быть для него прежним. Янис теперь видел постоянно то, что его папаша наблюдал после жесткого перепоя и то лишь мгновеньями. Достучаться до подростка уже было поздно. Когда спохватились, то в его крови не было что-либо обнаружено. Ликвидировав таким образом наследника, Альбертович перешел к плану «Б». Однажды во время очередного застолья, он вставил боевые патроны в ружье. Осталось подождать следующего скандала. Как назло, Аксель завязал со спиртным и ходил, как туча мрачный и задумчивый.
В ресторане Dominik сегодня было многолюдно, впрочем, как и всегда. Галантный кавалер Данилкин был, как всегда на высоте. Он ухаживал за Анной Сергеевной угождая ей во всем. Весело шутил, наливал дорогое Бургундское и целовал без остановки руки своей даме. Официанты реагировали на щелчок пальца и подскакивали, чтобы услужить паре. Скрипач румын кружил вокруг стола выдавая душевные мелодии, насиловал инструмент пиликая виртуозно пиццикато.
- Это просто праздник какой-то! – Выражало свое восхищение Анна, забывшая напрочь как, выглядят ухаживания и внимание прикованное только к ней.
- Какие мелочи, прелесть моя? Все для Вас. Вы этого достойны. – Отвечал Альбертович, прикуривая от подсвечника сигару Монте Кристо.
- Как мало нужно женщине для счастья?! Когда сердца наши бьются в унисон и атмосфера располагает к самовыражению. – Щебетала Анна и заливалась смехом от того, что румын со скрипкой пустил слезу от едкого дыма сигары. – Мне хочется танцевать, петь и ни о чем не думать.
- Танго подойдет? Я отлично танцую танго. А давайте завтра полетим на Майорку, мадам? – Предложил Данилкин и задумался. Налет неземной грусти вдруг снизошел до великого махинатора. Он уставился куда-то в одну точку и в его глазах отразился раскаявшийся Каин.
- Что с вами, мой друг? – Поинтересовалась Анна и взяла нежно за руку Альбертовича. – Я могу вам помочь?
- О что вы! Как я могу Вас о чем-то просить. Не берите в голову. Данилкин всегда справлялся сам с трудностями. Извините не смог сдержаться и скрыть свою озабоченность открытием фонда для одаренных талантов.
- Расскажите не таите пожалуйста.
- Да что там таить. Мерия одобрила, есть партнеры известные фирмы, а банк временно приостановил рассмотрение.
- Так в чем проблема? В деньгах? – Не унималась Анна.
- Ну разумеется в них. У меня все средства и активы в офшорах. Есть конечно кое-какие мысли, но не хочется продавать фамильные ценности. Они мне дороги, как память…но все-таки ради искусства я пойду на это.
- Прекратите панику! Я найду деньги. Прямо завтра. – Заявила скрипачка и стукнула по столу туфлей. – Ноги затекли, извините.
- Значит танго! – Решил Альбертович и подошел повеселевший с поклоном.
Уже далеко за полночь подвыпивший и счастливый кавалер проводил свою спутницу до гостиницы. Прочитал на прощание стихи Бродского и вежливо откланялся.
- Я заслужил Оскара не меньше! – Сделал вывод аферист и довольный запрыгнул в такси. – Плакали ваши денежки, мадам.
Долетев до дома с ветерком, Данилкин в отличном расположении духа, швырнул водителю на пару сотен свыше и присвистывая Рахманиновскую польку поднялся на свой этаж. Тут до него дошло, что в известной квартире скандал в самом разгаре. Хельга визжала, как резанная, а Аксель угрожал расправой. Сергей Альбертович на цыпочках поднялся на верхний этаж и прилип ухом к двери.
- Неужели сегодня? – Подумал он и от волнения у него вспотели ладони. Он вытер их шёлковым платочком и дальше решил заглянуть в замочную скважину. Пот пошел даже со лба, затекая в глаза. Он видел, что творится в квартире шумных соседей. Семейная драма достигла апофеоза. Легендарное ружье было снято со стены и взведено. Хозяйка бесстрашно смотрела в скотские шары мужа, уставив по-барски руки в бока и притопывала ногой пока Аксель выражал свое отношение к ее персоне, не стесняясь в выражениях. Он кричал о том где и на чем он ее вертел по жизни. О том, что такие, как он на дороге не валяются, а она беспутная шалава ноги ему должна целовать. Терпение последней вышло из-под контроля в какой-то момент и замахнувшись мокрой тряпкой она попыталась достать нерадивого мужа. Тот в свою очередь щелкнул затвором и раздался оглушительный выстрел, разбудивший целый квартал. Во входной двери образовалась значительная брешь, за которой слышен был звук падающего тела. Там в коридоре собравшиеся молниеносно жильцы дома обнаружили лежащего Сергея Альбертовича совершенно без головы. Фрагменты исключительного мозга афериста и жулика теперь были размазаны по стенам подъезда.
Внешнее относительно спокойное проявление ситуации всегда очень субъективное и, казалось бы, не рушимое под воздействием факторов, опять же обусловленных пониманием и видением под углом изменяющихся в положительную сторону обстоятельств. Кто бы так изъяснялся спросите вы? Словоблуд или человек в фиолетовых очках, подкованный психологическими терминами? Есть редкая категория безумцев, отирающихся возле индийских храмов годами и считающая, что им позволено учить других. Мол вегетарианство и длительная медитация на иконы в рамках уже повод считать себя чуть ли не святым. Повод говорить важно о традициях человеческих отношений, не имея даже активных сперматозоидов в резервах истощенного лечебным голоданием организма. Может словоблуд в фиолетовых очках, намеренно желавший преображения и духовного роста? Допускается даже некто совершивший много плохого в жизни и нарушивший несколько заповедей библейских, но вдруг очнувшийся от сна. Возможно отец троих детей, наблюдающий за реабилитационной статистикой своих поступков в отношении к окружающему миру? Латентная правда вскрывается всегда в самый не подходящий момент. Или приходит к уже подготовленному индивидууму. В любом случае это не просто. Только возможность катастрофы отличает реальность от фикции. Кому-то для понимания хватает строчки из песни, кому-то заходит в душу наглядная ситуация, творящаяся в соседней квартире. Кому-то достаточно одной потери чтобы собраться мыслями и больше не терять. Кому-то не хватает жизни понять это. Смысл слов Иисуса не метать бисер перед свиньями ясен, как Божий день. Однажды.
Если вас посетили похожие мысли…однажды, то считать себя мраморной сущностью не желательно. Любить себя таким, как есть? Любить других? Прислушаться к себе. Остыть в поисках искать себя. Ты здесь. Ты здесь и сейчас. Все в тебе.
Юлик лежал на кушетке в после обеденное время в полном одиночестве и наблюдал целую шараду из представлений мысленных. Подступающая интуиция, как тошнота беспокоила предстоящим извержением. Фантастика. В различии жить, не ведая и жить с оголенными напрочь проводами. Странно, но на то и другое уходит равное количество энергии. Стук в дверь прервал поток исходящих из вне рассуждений о множестве вариантов. Юлик уже научился отслеживать некоторые отождествления с самим собою и отметать не нужное. Не было смысла в определении либо плохого, либо хорошего и воспринимать через призму закона причины и следствия. Квантовая реальность предполагала лишь наблюдать.
В дверях стоял Виктор в некотором замешательстве. Он будто сомневался в том, что собирался сказать или сделать. В любом случае сын застыл на половину зайдя в комнату.
- Виктор, что-то случилось? – Спросил отец, делая ударение в имени на второй слог. Так имя звучало более высокопарно и на французский манер.
- Нет, папа, просто хотел поговорить перед отъездом по душам и на чистоту.
- О это все меняет, конечно. Я только за. – Согласился Юлик и привстал с кушетки. Запахнув махровый халат и завязав поясом, уселся поудобнее чтобы слушать.
- Мама всегда говорит и не перестает повторять, о том, что ты нас не любишь…она считает, что ты бессердечный. Я хотел бы знать, как обстоит все на самом деле. Что ты чувствуешь по отношению к нам? Но только не надо говорить общих фраз и ходить вокруг да около. Меня интересует лишь правда. Я все пойму… наверно.
- Ты знаешь еще каких-то полгода назад я бы не смог ответить на твой вопрос вразумительно. Было время, когда я на самом деле даже не задумывался над этим.
- Ты же бросил нас и уехал. – Сказал Виктор резко и отвернулся в сторону. Было понятно, что он плачет. Его плечи дрожали от нахлынувшего волнения и надрыва. Слезы душили, не давая сказать, как он зол на отца.
Юлик машинально потянулся к пачке сигарет, но передумал. Возникла не приятная пауза и каждый молча думал о своем. Виктор немного успокоился и стоял в ожидании ответа. В такие моменты обращаешь внимание на часы. Это могут быть любые настольные или настенные механизмы, которые вдруг начинают работать громче. Тик так, тик так.
- Ты прав сын и мама твоя права. У человека либо свой опыт жизни, либо наблюдение за другими людьми и их эмоциями. Из этого складывается общее впечатление о том, кто ты, насколько ты похож на других людей или не похож и отличаешься другим видением и чувством. Я ждал твое рождение, как что-то необыкновенное. Я мечтал, когда ты был еще в утробе матери, о том, как буду учить тебя кататься на велосипеде, как мы будем играть в настольный хоккей и теннис. Ты родился. Я взял первый раз трепетно и осторожно тебя в руки и застыл камнем. Ничего ожидаемого из тех предполагаемых эмоций. Во мне не проснулось чувство любви к своей кровиночке и дело только во мне. – Высказался отец и громко выдохнул, будто терпел много лет, боясь, признаться.
- И так три раза. Да? – Спросил Виктор с издевкой.
- Жизнь — это опыт, сын. Ничего не менялось до сегодняшнего дня. Жить с холодным сердцем не такое большое удовольствие хочу заметить.
- Теперь ты счастлив с этой шоколадной женщиной, так что ли? – Не унимался Виктор.
- Если ты будешь продолжать разговор в подобном ключе, тебе не стоит тратить мое время. В тебе накопилось много агрессии и тебя переполняет гнев. Не лучшее проявление энергии, если с ним долго отождествляться. – Заявил отец.
- Один мой знакомый из-за не разделенной любви сбросился с крыши. Как думаешь, это сильный поступок? – Сменил тему Виктор.
- И да и нет. – Ответил Юлик после не долгих размышлений. – Главное решить, что тяжелее. Жить с мукой и в конце концов перебороть себя либо сделать один единственный шаг. Последний. Любая самая тяжелая ситуация решается. Лечит время, лечит пространство, раны затягиваются. А после суицида уже ничего нет. Если верить кармическому закону, то человек возвращается к неразрешимым делам. Космос требует законченности и отработки ситуации. Я достаточно ясно выразился? – Поинтересовался отец.
- Вполне. Значит ты надеялся всю жизнь, что она к тебе вернется?
- Кто?
- Любовь, разумеется.
- Да. Без любви жизнь бессмысленна.
- А с криминальным прошлым тоже покончено, пап?
- Сынок, теперь я бизнесмен и меценат.
- Я читал, что все начальные капиталы строятся с нарушением закона.
- Законы придумали те же люди, а идеальных людей, как и законов не бывает.
- Я выяснил то, что меня беспокоило и напрягало последнее время. Надеюсь на подобную искренность и понимание в будущем, а теперь может в теннис поиграем? – Предложил сын.
На следующий день приехала Анна Сергеевна. Она выглядела очень подавленной и на вопросы в чем дело не отвечала. Мать троих детей не была похожа на саму себя. Женщина творческого полета с утонченной натурой прижала свои крылышки. На предложение остаться со всеми в квартире отказалась, ссылаясь на усталость. Ушла молча с маской вселенской печали и скорби на лице. Обещала заехать утром.
Вечером того же дня Юлик отменил встречу с Ивонной и остался дома с детьми. Из кухни доносились приятные ароматы. Эмилия изготовила свои фирменные буррито и энчилада. Виктор бренчал на гитаре в своей комнате. Отец с Элеонорой лежа на полу в гостиной строили города из LEGO, а Павлик возвращался с Габриэлем с очередной выставки.
…Что каждым познается, желается и чувствуется, не как изменчивое приятное или неприятное ощущение, правильное или ложное суждение, но как всеобщее необходимое, чуждое случайности и личных превратностей…
Грюмский В.Р.
Павлик заявился поздним вечером и на вопросы отца отвечал очень уклончиво. Подросток смотрел на него стеклянными глазами в упор с легкой насмешкой на лице, вызывая откровенное желание шлепнуть по физиономии. Средний сын Юлика был одет в элегантный фирменный костюм тройка серого цвета и фиолетовую бабочку. Выглядел он сейчас намного старше своих лет и в его взгляде царила полная независимость с оттенком циничности. Юный философ проследовал за отцом в его кабинет, уселся важно в кресло, сложив по-взрослому ногу на ногу и стал тихонько присвистывать.
- Почему фиолетовая? – Спросил для начала Юлик у сына.
- Потому что мне фиолетово будешь ты меня учить жизни или просто отлупишь, хотя бы разок. Мне уже почти тринадцать. Волосы растут там, где раньше не росли. Развиваюсь, как сорняк и нет должного воспитания, а за этим следует …что?
- Что? – Растерянно задал вопрос отец.
- Беспринципное развитие личности с метафизическим уклоном. Впечатления, полученные из вне эмпирическим путем дают не предсказуемое влияние на не окрепшее сознание ребенка.
- Бабушка вырастила второго Шопенгауэра?! Не иначе. – Сделал вывод Юлик и подошел по ближе к Павлику.
- Нет, пап мне ближе Эммануил Кант с его критикой чистого разума. Подразумевающий исследование объема и границ человеческого разума, который может идти без всякого опыта в познании предметов и явлений.
- Сдается мне Павел, что в вашей крови бултыхается канабис обыкновенный. Если я не прав, то поправьте меня. – Сделал предположение Юлик, глядя в глаза сыну.
- Не буду отрицать очевидное. – Ответил Павлик несколько не смущаясь. – Слышал я краем уха, что брат имел разговор с вами на темы высокоморальные? Я тоже имею, что сказать.
- Валяй. Чего уж там. Приятно всегда поговорить с образованным не по годам молодым человеком.
- Я в отличии от Виктора не имею к тебе претензий. Я за любой твой выбор по жизни. Это твой собственный опыт. Ты взялся искать себя и тебя ничего не останавливало. Как можно за это осуждать? Мне лично ты дал все необходимое. Материально мы обеспечены. Если ты нашел сегодня свое счастье, то я только рад. Расовых предрассудков я не имею, мне тоже нравятся темнокожие девушки. – Высказался Павлик и встал с кресла, поправляя костюм. Он держался великолепно.
- Спасибо сын. Этот разговор был очень важен для меня. – Ответил Юлик и проводил Павлика в спальню. – Ты только с этим завязывай сынок…от канабиса мозг отсыхает.
- Марихуана не наркотик, пап.
- Еще раз услышу подобное, я этому Габриэлю уши оторву, понял? – Пригрозил Юлик и тоже направился спать.
Дойдя до своей постели, Мрамор разделся и немного поежившись накрылся теплым верблюжевым одеялом с головой. С права от себя он заметил какое-то движение и насторожился. Что-то перемещалось по кровати медленно в сторону ног. Юлик щелкнул выключателем и замер. Там, где заканчивалось одеяло, вынырнула башка рыжего Бенджамина. Наэлектризованный кот встряхнулся, показавшись полностью, пошевелил своими подрезанными усами и спрыгнул на пол.
Юлик проснулся уже как полчаса, но глаза не открывал. Он лежал не подвижно и прислушивался к своему дыханию, заметив одновременно, что тишина стояла какая-то странная, не знакомая.
- Опять что ли на работе уснул? – Спрашивал он сам себя.
- На какой еще работе? – Вторил ему второй свидетель происходящего.
- На той, где куча гробов стоит и мраморных плит. Опять нажрался и домой не пошел. Трудоголик блин.
- Что за хрень я не понял? – Спросил в слух Юлик, открывая глаза. Единственный горящий тусклым светом светильник позволил рассмотреть помещение, уставленное гробами разного сорта и в одном из них, находился он сам. Не успев еще до конца опомниться, Юлик услышал, как поворачивается ключ в дверном замке, как со скрипом открывается дверь и на пороге появляется женщина. Ее лицо ему было как будто знакомо. Он аккуратно вылез из белоснежного перламутрового цвета изделия для проводов в последний путь и выронил нечаянно на пол недопитую бутылку рома, торчащую из кармана.
- Мы же договаривались с тобой, чтобы ночевал дома. Медом что ли намазано здесь. Или я тебе пить запрещаю? – Спрашивала рассерженная женщина у Юлика.
- Тут такая умиротворяющая обстановка, дорогая моя, что сон как в раю. Да и работу хотел закончить. Видишь даже не допил? – Ответил Юлик слушая свой голос будто со стороны. При этом он смутно, но помнил имя супруги.
- Над чем ты так усердно работаешь? В твоих глазах просто блеск и пламя. Я помню тебя таким, когда ты за мной ухаживал в медовый месяц.
- Что ревнуешь? – Издевательски спросил Юлик. – А есть к чему! Он живой.
- Кто живой? – Спросила, оглядываясь супруга.
- Камень, мать! Этот кусок мрамора будто дышит. Я к нему приближаюсь, а он тепло отдает. Его говорят доставили из Гималаев. У него особенная структура и цвет. Смотри!
- У тебя милый мой совсем крыша прохудилась. Я значит дома одна ночи провожу, а ты с куском гранита развлекаешься! – Не унималась Анаис.
- Это мрамор, во-первых, и во-вторых…не развлекаюсь, а довожу до ума. Я его сегодня обрабатывал и вдруг заметил, что на нем проявляются буквы. Странно да?
- Закрывай лавку и поехали. Приведешь себя в порядок. Сегодня, если ты не забыл, мы едем к маме моей на именины. – Заявила Анаис.
- А что теща еще жива? Мне казалось, что…она того. – Сказал и осекся Юлик. – Ничего на понимаю.
- Пить надо меньше. А про тещу шутка не удалась. Еще раз пошутишь, лишишься сладкого, понял?
- Да понял я. – Ответил он, садясь в Toyota Landcruser. – А моя машина где?
- У нас одна в семье машина, идиот.
Анаис завела двигатель и стартанула с места, поднимая облако пыли. Джип направился в сторону дома. По пути Юлика укачало, и он крепко уснул. Его долго будили и кричали в ухо.
- Папа вставай, мы опаздываем. Папа, мама будет нервничать! Вставай! – Шумели и трясли отца дети. Кто-то додумался даже полить на лицо холодной водой. Юлик неожиданно вскочил и огляделся. Наваждение сменилось другой реальностью. Такие резкие переключения стали уже напрягать.
Юлик проводил семейство в аэропорт. Дети довольные пошли на посадку с подарками от папы в обоих руках. Юлик уже садясь в машину испытал печаль. Расставание с детьми первый раз в жизни оказалось болезненным. Дорога обратно домой заняла чуть больше времени из-за пробок. Не доезжая пару кварталов, он развернулся и поехал к Ивонне. В пустую квартиру возвращаться не очень хотелось. Возле подъезда своей девушки Юлик обнаружил странных типов в черных одинаковых костюмах и плащах. Люди курсировали вдоль дома и осматривались. Рядом стояли два припаркованных джипа с тонированными стеклами. Юлик нажал на звонок домофона и стал ждать. Ответа не последовало. Тут он вспомнил, что у нее сегодня смена в день. Он разозлился на самого себя. Плохое настроение и пустота в душе нарастали с каждой секундой. Очень хотелось с кем-то поговорить прямо сейчас. Юлик завел мотор и сидел размышляя. Про людей в черном он не стал заморачиваться. Подумал, что Британские агенты прочесывают не благонадежный квартал в поисках террористов. Обычное дело в наше время.
Он набрал Велена Ольстера и хотел было проконсультироваться, но сонный голос психоаналитика его еще больше разозлил.
- Алло. Это вы Юлик? – Спросил Велен и зевнул протяжно. – Что-то случилось?
- Да пошел ты на х…й, Велен. Чтоб у тебя челюсть заклинила от зевоты! – Рявкнул Юлик и бросил мобильник на панель. Потом он резко переключился передачей и заскрипел шинами со свистом. Проехав несколько метров, тормознул на против стоящих агентов, также с шумом, опустил медленно пассажирское стекло и крикнул.
- Эй педики! Всем минуточку внимания! – А теперь, когда группировка службистов, настороженно оглянулась о чем-то переговариваясь, он добавил. – Идите на х…й! Fuck your gays! Fuck of all! What a fucking sweet t-shirt you have there! Nobody has said…EVER.
Стекло также медленно поднялось, и водитель в добавок показал жестом, где и как он всех их вертел. Затем не торопясь на первой передаче отъехал за угол. Один из громил рванулся было к оружию, другой предложил догнать нахала, но старший из группы остановил их, предупредив, что этот отморозок русский и не стоит с ним связываться. Мало, что у него на уме.
Расстроенный Юлик еще долго смотрел в зеркало заднего вида, ожидая погони, но никого желающего догнать его так и не появилось. Тогда он свернул в ближайший ПАБ с одним единственным намерением нажраться до умопомрачения. В это время дня заведение было почти пустым. Лишь пара студентов и компания мужчин пенсионного возраста располагалась в разных концах бара за столиками. Юлик уселся напротив бармена и заказал бокал Ballantine со льдом. За стойкой обслуживал посетителей приветливый мужчина лет за сорок с длинной бородой и клетчатой рубашке. Он представился Роджером. Когда узнал, что перед ним клиент из России почему-то сильно обрадовался. Юлик не разделял особой радости этого британца ирландского происхождения, но оставался вежлив. Роджер натирал виртуозно и тщательно стаканы, смотря одновременно новости по телевизору. Где-то в дальнем конце слева доносилась музыка из динамиков. Алкоголь проникший в организм немного остудил бешенство Юлика. Состояние приходило в норму разжижаясь хорошим виски. Мрамор обозначил пришедшее чувство обогащающей грустью. Он вспомнил про Ивонну и ему захотел сделать ее самой счастливой. Он стал мечтать о будущем, в котором нет места для ошибок и тяжелых расставаний. Юлик подал знак Роджеру добавить еще янтарной жидкости и закурил сигарету. Когда в нем поселилось уже пол литра виски, к нему подвалила подвыпившая шлюшка в безумном парике фиолетового цвета и попыталась очаровать. Ее ресницы украшали накладные длиннее собственных раза в три и казалось, что ее глаза могут в любой момент закрыться от усталости. Она держала между пальцев тонкую ментоловую сигарету и периодически пыхтела, причмокивая ярко алыми губами с размазанной помадой.
- Тебе походу тоже все фиолетово? – Спросил Юлик на русском у дамы облегченного поведения.
- What? – Не поняла она обращения.
- В рот! – Ответил Юлик и демонстративно отвернулся.
- Shit. You minger.
- Sod-off! – Ответил мужчина и клацнул зубами. Дамочка сделала обиженное лицо, затушила окурок в его пепельнице и пошла от стойки походкой воздушного лайнера с легкой турбулентностью.
Не заметно подкрался вечер. Юлик был уже изрядно пьян. Стоя в сортире он поливал мимо писсуара, рассматривая различные не приличные надписи, оставленные посетителями. На мгновение он поймал себя на мысли, что не понимает, где находится. Далее он вышел в зал и рухнул в первое попавшееся кресло. Перед глазами все плыло и мерцало. Захотелось бежать прочь из этого места, где нет ни одного говорящего на родном языке. От злости и бессилия Юлик хлопнул по столу кулаком. От удара подпрыгнула посуда и пивные кружки посетителей. Ему сделали замечание соседи по столу. Это была компания пока еще трезвых футбольных фанатов. Задиры долго изучали Юлика и не торопились с экзекуцией. Юлик сидел, уставившись в одну точку. Голоса людей и музыка звучали глухо будто из какого-то вакуума, будто в барабанные перепонки залили воском. Затем произошёл в мозгу резкий щелчок и звук вернулся вместе с общим облегчением. Юлик отчетливо слышал, как над ним потешаются. Он повернулся к братве одетую в символику известного клуба и произнес.
- Будем бороться, утырки! – При этом поставил руку локтем на стол и сжал кулак. – Кто проиграет, тому на лбу я нарисую маркером член!
Фанаты не ожидали такой дерзости от одиночки и стали громко совещаться. Вокруг стола образовался внушительный круг здоровых парней с дикими татуировками. Их было около двадцати. Один из них по виду лидер группировки с рыжим ирокезом на голове и шрамами по всему лицу обратился к Юлику.
- А если проиграешь ты?
- Такой вариант я не рассматривал. – Ответил Мрамор.
- Тогда я тебе скажу, что будет. Для начала мы тебе сломаем обе руки, чтобы бухать ты самостоятельно не мог долго, затем я разрежу твой поганый язык пополам, чтобы арахис мимо проскакивал. А что и где тебе нарисовать это парни сами решат. И не маркером, а лезвием. Усек?
- Ну, разумеется. У вас парни богатая фантазия. Бороться то будем? – Повторил Юлик и опрокинул стакан виски в себя.
Из толпы тем временем вышел детина двухметрового роста с лысой башкой и глазами дауна. Он присел напротив и засучил рукав джинсовой куртки. Толпа засвистела от нетерпения и стала скандировать имя приятеля. Мимо прошел любопытный бармен и по шевелению его губ было понятно, что он вспоминает имя Иисуса. Руки противников соединились и по команде лидера поединок начался. Несколько секунд схватки заставили побагроветь лицо англичанина. Жилы на шее вздулись и готовы были лопнуть. Юлик уложил противника на стол, вывихнув ему руку. Пока парень мучился от невыносимой боли, ерзая на стуле, Мрамор уже рисовал на его лысине то что и обещал. После не долгих споров к столу подошел следующий верзила, играя по ходу мускулами. Соперник был тоже настроен по-боевому. Он отлупил сам себя по щекам для пущей злости, зарычал не по-человечески и выставил вперед руку. Юлик обратил внимание на стрижку ежиком и очень узкий лоб бойца.
- Парни! Там точно большой хрен не поместится, только очень и очень маленький. Извините уж. – Сделал он вывод под оглушительный смех братвы. Теперь уже часть из них непроизвольно стала болеть за русского. Следующий поединок закончился также быстро, как и первый победой Юлика. Толпа ревела. Потом был еще один. Когда позже к бару подошли трое бедолаг с рисунками русского художника, чтобы заказать бухло, Роджер повидавший многое за годы в Бристольском пабе, долго еще не мог сосредоточиться на работе.
Пили до утра. Фанаты приняли Юлика в свою шайку и повязали фирменный шарф. Угощали друг друга, а потом выйдя на свежий воздух потомки древних кельтов и викингов вместе с Юликом громили витрины магазинов и переворачивали автомобили. Полиция прибыла на место, когда толпа лупила парочку случайно попавшихся арабов. Забрали практически всех.
Юлик очнулся, лежа на спине, упираясь во что-то жесткое. Ужасно болели почки и ребра. Он открыл осторожно один глаз и увидел серый низкий потолок с единственной тусклой лампочкой, которая хаотично моргала. Вонь стояла невыносимая. Сбоку доносился чей-то безудержный храп. Юлик повернул ушибленную голову влево и заметил решётку, возведенную с пола до потолка. Привстав немного выдернул из под спины мешавший ботинок и швырнул в соседа.
- Вот я мудак! – Произнес он охрипшим голосом. – Погулял, однако. – Добавил он и от осознания настигшей его депрессии, рухнул обратно на нары. – Может это плохой сон? – подумал в надежде Юлик и провалился обратно в объятия Морфея.
Из далека слышалась приятная музыка и хотелось идти туда откуда она доносилась, но ноги были тяжелыми и двигались еле-еле. Каждый шаг давался с великим трудом. Промучившись так достаточно долго стало понятно, что цель не приближается, а удаляется от тебя. Подумав о том желаемом месте, где тепло и светло, где играет виолончель и пахнет жасмином, ты вдруг оказываешься там в сию минуту. Мысль унесла тебя без лишнего напряжения. И вот оно это место. Ты паришь над ним как осенний лист и не можешь приземлиться. Ты стал легким и воздушным. Бестелесным. Сверху виден зеленый сад и аккуратные клумбы полные цветов. Благоухание стоит такое, что кружится не существующая голова. Прекрасная девушка ангельской наружности что находится внизу улыбается тебе, машет тебе тонкой изящной рукой и начинает притягивать. Она дотрагивается до тебя, и ты становишься вновь плотным существом. В ее небесно голубых глазах полных любви и доброты божественной хочется утонуть без остатка. И ты обращаешься к ней, как будто знал всю свою жизнь.
- Анаис! Анаис, Любовь моя. Я пришел к тебе.
- Я вижу, что пришел, а вернее приполз. Ты где опять шлялся? – Орала в самое ухо женщина. – Проснись мудак. Ты лег на постель прямо в одежде!
- Не понял? Базар фильтруй. Забыла с кем говоришь? – Отвечал вопросом на вопрос Юлик и проснулся наконец то. Перед ним, как пантера перед прыжком сидела взлохмаченная супруга. Вся ее дневная прелесть была скомкана ночным беспокойством, и она его пугала.
- Ты орешь во сне, как потерпевший! – Сказала она сквозь зубы, не теряя боевую стойку.
- Что я ору, мать? – Допытывался Юлик.
- Мое имя.
- Может мне кошмар приснился? Я же не ору имя другой бабы! Я только тебя люблю одну.
- От тебя смердит и ацетоном пахнет. – Заявила она. – Иди помойся или ложись на диване. Скоро крякнешь на своей работе, Папа Карло.
- Скорее Данила мастер, мать.
Юлик на ощупь добрался до ванной комнаты. Глаза закрывались сами собой. Сон морил нещадно. С трудом он приоткрыл свои веки перед зеркалом и не узнал самого себя. От шока он потерял сознание и сполз на махровый коврик обмякшим телом.
Тишина и пустота. Затем появился шум. Жужжание. Будто пчелка над головой делала круг. Звон от удара об стекло. Потом снова тишина. Вот открывается со скрипом дверь и слышно сразу очень много звуков и голосов, как будто включились несколько телевизоров на разных программах. Пришло ощущение где-то на уровне еле уловимого сознания, что можно выбрать, где в следующий раз проснуться. Напрягая память и копаясь в воспоминаниях, как в калейдоскопе, вдруг остановился. Она смотрела в окно и глаза ее были печальны. Захотелось обнять ее, прижать к себе и больше не отпускать. Мысленно протянув руки на встречу, провалился в бездну. Летел не долго. До самого пола.
- О ебт…ть я дома! Я дома и ни где-то еще. – Воскликнул Юлик и захлопал в ладоши. – Не будем мы сейчас заниматься анализом всей цепочки событий. Мы не будем думать, как покинули полицейский участок. Просто примем душ, оденем чистое белье и побреемся. Ивонна наверняка волнуется. Мобильник вдребезги. Мозги наизнанку. Что творится?
Он вышел из душа в приподнятом настроении. Болело все тело после вчерашнего путешествия, но депрессию сняло, как рукой. Бенджамин орал на кухне будто бешенный осел во время случки. Целые сутки кот прожил без воды и с пустой миской. Юлик обнаружил его сидящим в умывальнике в ожидании капли жидкости. Жалкое зрелище. В период между появлением следующей капли, животное задирало морду и протяжно выло.
- Я между против, мог и на улицу тебя вышвырнуть, но не сделал этого. Я холостяк и живу один. – Сказал Юлик и насыпал корм в миску. – Вот тебе и вода, дружище. И перестань выть. Такое чувство, как будто я гиену дома держу. В твоем возрасте голодание даже полезно. Эмилия взяла выходной, а я ушел в загул. Или ты предлагаешь брать тебя с собой? Ты стар для этого. И вообще это оказывается опасно. Скажи ты за какой клуб болеешь? Молчишь? Боже мой с кем я говорю? – Продолжал задавать вопросы Юлик. Тут в дверь постучали несколько и раз настойчиво. Он пошел открывать, на ходу предполагая возможных гостей. На пороге стояла Ивонна и вид у нее был испуганный.
- Что-то случилось, любовь моя? – Спросил он, закрывая за ней, но она только молча кинулась ему на шею и крепко обняла. Потом он почувствовал на шее капли ее слез. Она уже плакала навзрыд и не могла говорить. Он нежно взял ее на руки и отнес в гостиную, усадил на диван, а сам пошел за водой. Когда она немного пришла в себя то поделилась своим подозрением.
- Они нашли меня. Это люди, нанятые моим отцом. Консьержка сказала, что они показывали мое фото. Нам нужно бежать! Мы в опасности. Ты в опасности, мой милый мотылек.
- Вещи с собой? – Спросил Юлик не скрывая свои опасения.
- Документы и то что на мне. – Сказала Ивонна.
- Я думаю у нас нет времени. Поехали! Надо найти мотель, где-нибудь за приделами Бристоля, а лучше подальше. У меня есть товарищ в Испании. Нас там точно не найдут.
- Ты плохо знаешь моего отца. У него связи по всему миру. – Предупредила Ивонна.
Юлик позвонил Густаву и сообщил о своем намерении уехать. В двух словах нарисовал суть проблемы. Он не обсуждал лишь направление. Выехав из города, Юлик гнал без остановок несколько часов. Ивонна всю дорогу молчала. Страх быть обнаруженной и вероятность вернуться, туда откуда она с таким трудом бежала, ее сильно напрягала. Она как-то обмолвилась, что отец хотел выдать ее замуж за одного из сыновей главы известного в городе клана. За человека намного старше ее и причем извращенца. Супружество лишь гарантировало безопасный раздел территории и партнерство с намеком в будущее. Так делалось издавна в Кейптауне. Ее отец дал слово и обязан его сдержать. Иначе спросят.
Они прибыли в город Плимут к утру и остановились в дешёвом мотеле. Выяснилось, что паром в Сан Тандер отходит только завтра. Юлик взял номер под чужим именем и отправился в магазин. Необходимо было купить кое-что по списку, который накидала Ивонна.
- Вот не думал, что когда-нибудь еще буду от кого-то бегать! С одной стороны, я счастлив, как никогда в жизни…с другой меня тяготит внутренний отчет за массу поводов для страдания.
- Ты прежде всего думаешь о детях? Я правильно поняла?
- Я думаю обо всем. Я размышляю об упущенном времени. Я мыслю о том, что ведет оно себя по-разному. То тянется и кажется бесконечным, то сворачивается, как змея и ограничивает в возможностях. И я думаю…что сейчас самое оно, вернее тот самый момент для этого. – Предположил Юлик и стал шарить суетливо в карманах.
- Для чего? Для чего этого? Что за каламбур? – Спросила озадаченная Ивонна. Но ответа не последовало, вернее ответ выглядел иначе. Юлик стоял, преклонив одно колено с протянутой рукой. На ладони раскрытая бархатная коробочка и в ней лежало золотое кольцо с брильянтами.
- Выходи за меня замуж, Ивонна! Я прошу твоей руки. Это мое предложение. Оно действует до конца ноября включительно. Я думаю в Плимуте найдется где оформить наши отношения и зарегистрировать. Прости я забыл только спросить. Ты согласна?
- Я немного смущена и все так неожиданно. Но не буду тебя томить, так как твои ноги еще не до конца выздоровели. Я счастлива услышать эти слова от тебя. Да я согласна. Я католичка, я беременна и не замужем. Это все вызывает во мне внутренний душевный конфликт. – Ответила девушка и посмотрела пристально на Юлика. – Если предложение еще в силе, то дай мне знать. Можно даже жестом.
- Я немного смущен, ведь все так неожиданно, но не буду тебя томить…
Мое намерение не изменилось и даже более того, оно еще обоснованней теперь, в свете последних событий. Когда же ты узнала об этом? – Задал вопрос Юлик, вставая с колен. Его нескрываемая радость брызжила со всех щелей.
- Сними с себя пожалуйста это выражение лица. – Сказала Ивонна. – Ты сейчас немного похож на идиота. А узнала я об этом буквально вчера. Сделала два теста.
- Почему сразу не поставила меня в известность?
- Я боялась. Не знала, как ты себя поведешь. А кольцо красивое! Спасибо.
Их обвенчали в церкви святого Карла. Священник прочитал первую молитву. Так началась литургия. Далее служитель храма произнес пару фрагментов из Библии. Юлик стойко перенес ожидание, пока дошли до основной проповеди для молодых. Он вертелся, как школьник и подозрительно оглядывался на прихожан и следующие пары. Его определенно, что-то смущало.
- Прекрати вертеться, дорогой. Священник уже пару раз сбился с мысли. Это для меня важное событие в жизни, а ты так беспокойно себя ведешь. – Прошипела Ивонна. Она поправила еще раз свой свадебный наряд, взятый напрокат. – Лучше скажи, как я выгляжу?
- Выглядишь ты охрененно, меня смущает, что за две пары от нас ждут своей очереди соединиться узами геи. – Сказал Юлик указывая на двух молодых людей, одетых в смокинги розового и карамельного цвета. Парни стояли, близко прижавшись к друг другу и с упоением слушали речи пастора.
- Дорогой, у них тоже любовь! Это же толерантная Европа. Не забывай. – Пояснила будущая жена Юлика.
- Куда катится этот мир. Твою мать! – Продолжал чертыхаться Мрамор.
- Прекрати же мы храме Божьем.
- Я не понимаю почему в его храме такой беспредел?
- А первая брачная ночь? Как тебе? Это уже пахнет гомофобией.
- Меня сейчас вырвет прямо на алтарь. Остановись.
- Ты сам начал. – Сказала Ивонна и взяла его за руку. – Обмениваемся кольцами и пошли отсюда.
Первая брачная ночь в разнополом браке обычно ничем особенным не отличалась, разве что дешевые стены мотеля, напоминали о предстоящем путешествии. Путешествии под названием побег. Новобрачные выпили шампанского при свечах, дали клятву друг другу в вечной любви и легли уставшие спать. Бурный роман двух влюбленных уже подарил много счастливых и страстных мгновений. Достаточно чтобы просто обняться крепко засыпая и уйти в страну грез. Утром предстояло выехать на паром, а перед этим забрать фальшивые паспорта, по которым двигаться безопасно по Испании, не привлекая внимания. Юлик заранее озадачил Густова найти специалиста по изготовлению документов.
Юлик покрывал поцелуями шею Ивонны и не мог оторваться. Запах ее душистого тела действовал на него, как на молодого гепарда в саване. Он урчал и мяукал, царапая простынь, поджимая пальцами дешевую ситцевую ткань и не мог остановиться.
- Еще немного и процесс обольщения будет необратим. Ты никуда не успеешь, паром уйдет, и мы будем еще целую неделю придаваться ласкам в Плимутском мотеле. – Сказала проснувшаяся Ивонна. – Ты меня уже завел. Еще пара секунд и я буду стонать и умолять тебя остаться.
- О госпожа моя, простите, я увлекся. Прошу вас не прибегайте к самоудовлетворению и дождитесь меня. Воспалённый огонь сберегу и вернусь не позже, чем вы прошепчете двенадцать раз молитву к Архангелу Михаилу.
- Что? Так долго? Да вы сударь уже стихами говорите. Обещали в любви и радости, а сами храпу дали вчера! – Заявила Ивонна.
- Нет. Ты первая уснула. Я еще виски выпил со льдом. Я еще пол часа на луну любовался.
- Ты такой романтик. Иди уже. Твоя темнокожая девочка будет ждать своего господина. – Заявила Ивонна и приоткрыла часть тела. На что Юлик отреагировал рычанием и резким разворотом в сторону выхода из комнаты.
- Без меня не шали! – Бросил он на прощание.
Когда через два с половиной часа Юлик вернулся, то обнаружил дверь их номера слегка приоткрытой. Подозрения пришедшие на ум были самые не утешительные. Он осторожно зашел во внутрь и огляделся. Вещи были разбросаны по комнате. Единственный чемодан валялся в проходе выпотрошенный кем-то в спешке. Юлик окликнул свою суженную по имени. В ответ тишина. Он опустился на корточки и завыл. Ее отняли у него. В душе будто что-то оборвалось. Он понял, что не уберег самое ценное в жизни. То, что улыбнулось ему однажды и он ожил. Теперь казалось все бессмысленным. Без нее. Без нее и будущего ребенка.
- Алло, Густав, ты говорил, что твой дед воевал во время войны где-то в Испании? Так?
- Партизаном был Иозеф Рожинский. Ты что хочешь поднять кавалерию? Так из них уже давно все померли.
- Я хочу вздрючить вонючий Кейптаун. Ты говорил, что твой дед жалел об одном, уходя на фронт?
- Дружище, ты похоже набухался? Что случилось?
- Похитили Ивонну. Мне нужен спецназ.
- А что в России нет специалистов?
- Мне нужны здешние бойцы. Сколько будет стоить?
- Я постараюсь узнать. Пока не глупи. Ты думаешь она уже дома? Тогда понадобиться группа отряда из бывшего Легиона. Там есть отморозки без страха и совести. Платить придется много за такую операцию.
- Мне не важно. Бабки есть. Пусть я останусь ни с чем, но она должна быть со мной.
- Я все выясню дай мне время. Мой дед, уходя в новобранцы жалел, что оставил засушенный мухомор в духовке. Отвечаю на твой вопрос. Ты не переборщи с алкоголем. Этим горю не поможешь.
- Теперь понятно почему ты такой энергичный и неутомимый в жизни, друг мой. Грибы в твоих генах. Ты видишь мир быстрее, чем другие. – Заключил Юлик и повесил трубку. На кровати лежали ее вещи. Он взял голубую блузку Ивонны и прижал к лицу. Ее запах проник в него и дал надежду на спасение.
Для начала он решил сам поехать в Южно-Африканскую Республику и удостовериться в том, его женщина в руках тирана. Он естественно испытывал страх и сомнения по поводу этой затеи, но выбор был очевиден. Он не представлял жизни без нее, без Ивонны.
Юлик вылетел утренним рейсом на край Африканского континента, который обдувался ветрами и омывался водами Атлантического океана, полного акул. С собой он прихватил лишь скромный багаж из одной сумки. Весь полет занял несколько часов из которых поспать не представлялось возможным в виду активных переживаний и планов на возможные обстоятельства и риски.
В аэропорту Юлик взял такси и направился до Green Point, что находится на побережье. Извилистая дорога вдоль океана тянулась на десятки километров, открывая прекрасные виды. Юлик открыл окно и наслаждался морским бризом. По пешеходным дорожкам слонялись сотни туристов. Множество баров и ресторанов пропускали их через себя, давая наслаждаться вдоволь местной кухней и крепким ромом.
- Да здесь можно легко затеряться. – Подумал он, прикидывая атмосферу и перенасыщенность города гостями со всего света. – Вот значит где родилась моя богиня.
Поселившись в недорогом отеле, Юлик позавтракал в одном из кафе с видом на море и остался ждать за столиком звонка, заказав еще кофе и ром. Один из местных адвокатов, которого знал Густав, должен был пробить адрес семейства Да Коста. Звонок поступил через час томительного ожидания.
- Здравствуйте. Это Арлен. Вы просили узнать адрес одного из людей, контролирующих порт?
- Да. Как его полное имя? – Спросил Юлик.
- Его зовут Элайджа Иниас Да Коста. Он принадлежит одному из известных кланов в Кейптауне. Дружит с мэром города. Подвязки в полиции. Человек влиятельный и амбициозный. Его вилла находится в тридцати километрах от города. Записывайте адрес. – Сказал человек на том конце провода и продиктовал данные.
- Спасибо. Вы мне помогли.
- Не стоит. Что ни будь еще?
- Мне нужен ствол.
- Я конечно дам вам один телефонный номер, но какие у вас шансы?
- Я из России. У русских всегда есть шансы. – Ответил Юлик.
Ближе к вечеру он привел себя в порядок. Побрился, надел костюм и галстук. В номер доставили бутылку рома и лед. Юлик завершил процесс преображения, брызнув на себя из флакона Paco Rabanne.
- Ну что, теперь по рюмочке и идем знакомиться с родителями девушки! – Сказал он громко и торжественно вслух, подводя итог подготовки к долгожданной встрече. Тем самым подбадривая и успокаивая себя. Он опрокинул парочку стопок, сидя у прикроватного столика, хлопнул себя по коленям и вызвал такси.
Водитель оглянулся в пол оборота и приветливо улыбнулся. Мотор кэба тарахтел практически бесшумно. Юлик удобно расположился сзади и попросил разрешения закурить.
- Мензи Мнгома, сэр. Можно просто Мензи. – Поприветствовал водитель. – Курите на здоровье. – Одобрил он и включил счетчик. Затем он настроил магнитолу и глубоко вздохнул. Парень лет тридцати приятной наружности вполне к себе располагал, при чем этот подозрительно позитивный намек в его глазах, говорил о том, что поездка будет не забываемой. Юлик открыл стекло на половину и выпустил дым. Машина плавно тронулась и не спеша приблизилась к перекрестку. Мензи еще раз обернулся и обратился к пассажиру.
- Вы не будите против, если я спою?
- Что? Споете в самом деле? У вас такое желание петь пассажирам или вы сомневаетесь в своих способностях?
- Сэр, я хочу, чтобы ваша поездка была приятна и не утомляла на фоне исполнения арии Джузеппе Верди.
- О, валяй, дружище, если мне будет не по нраву я тебя тормозну, окей? Только не скромный вопрос, однако…ну так знаете ли, для общего развития.
- Что буду исполнять? – Спросил таксист.
- Да. Вы опередили мой вопрос. Правильно заметили.
- Это La Donna e mobile, сэр. Прекрасная вещь во всех отношениях. – Ответил Мензи и дал газу. Юлика вдавило в кресло, и он приготовился духовно обогащаться по пути к неизбежному. Таксист доставшийся ему по какому-то стечению обстоятельств, возможно благоприятных на фоне, ожидаемого конфликта, начал исполнять профессионально канцону за рулем своего кэба.
- Вы знаете, я здесь совершенно случайно оказался. – Сказал Мензи, когда закончил. – Я работаю постоянно и живу в Дурбане. Это сто километров от Кейптауна. Просто заказ подвернулся. Скажите пожалуйста, как вам мой номер?
- Превыше всех похвал, дружище! Я такого оперного исполнения в живую не слышал никогда в жизни. За что мне такое счастье? – Ответил Юлик вопросом на вопрос. – Вы несомненно талант. Спасибо вам. В моей ситуации это было просто необходимо. Вот вам сверху сотня. Берегите себя! – Сказал Юлик и направился в сторону особняка с высоким забором.
Благородного вида ворота с фамильным гербом говорили о многом. Юлик закурил сигарету и стал прогуливаться вдоль чугунной ограды, собираясь мыслями. Динамик заговорил сам хриплым голосом секьюрити и оповестил, что гостя из России давно уже ждут в резиденции Да Коста.
- Проходите сеньор прямо по дорожке к главному входу, не останавливаясь. Пятнадцать доберманов держат шестнадцать охранников, так что путь свободен.
- А почему такое несоответствие в количестве? Извините за не скромный вопрос. – Поинтересовался Юлик прежде чем переступить границу территории.
- Просто одного злодея держат двое. Вам не о чем беспокоиться сеньор, добро пожаловать!
Юлик проник за массивные двери и зашел, оглядываясь по сторонам. Огромная площадь резиденции была усыпана богатой растительностью и ухоженными клумбами. На территории трудились одновременно несколько садовников. Цветы поливали женщины. Они же процеживали мелкий песок от мусора, который граничил четко гравием по всему периметру. Впереди маячил особняк в колониальном стиле с белыми колонами и фасадом украшенным барельефом. Юлик остановился перед дверьми из красного дерева с массивными чугунными обручами. Ему на встречу вышел лакей в красной ливрее и знаком показал одобрение на возможность войти в апартаменты.
- У вас че блин, кино что ли снимают про Васка Да Гамма? – Спросил Юлик у безмолвного служителя. – Может я одет не по стандарту? Так я щас сбегаю переоденусь.
- Сеньор Да Коста вас ожидает. Прошу не задерживаться. Дрескод распространяется только на персонал. – Ответил лакей и опустил низко голову.
- Слышь, дружище, а бабки то платят? Или у вас тут рабовладельческий строй преобладает? – Поинтересовался Юлик и вошел в дом. Он поднялся по лестнице на второй этаж, сопровождаемый еще одним прислужником. Такой же молчаливый темнокожий брат открыл перед ним двери в апартаменты. Мрамор вошел в просторный зал и остановился. К нему на встречу вышел человек пожилого возраста. В его зубах дымилась толстая сигара Монте Кристо. Одет он был в шелковый халат малинового цвета с драконами.
- Прошу вас прощения мистер Юлик, что вот так по-домашнему встречаю вас. Не люблю все эти заморочки с этикетом. Как добрались? Как вам город контраста и жемчужина континента? – Поинтересовался хозяин виллы.
- Спасибо за интерес, проявленный в качестве демонстративного дружелюбия и прием. – Заявил Юлик, не скрывая своего удивления и легкого шока.
- Вы удивлены, я так полагаю для начала, что я белый? Да я взял в жены местную темнокожую женщину двадцать пять лет назад. Мать Ивонны чернокожая Африканская львица, которая подарила мне потомство, в котором нет, извиняюсь за выражение самцов. Мое дело продолжить не кому. И в связи с этим обстоятельством я ищу ходы для укрепления моего шаткого положения на сегодняшний день.
- Вы имеете в виду связь с другим кланом путем бескомпромиссного сводничества? А вас не смущает, что она …ваша дочь ждет от меня ребенка и мы обручены?
- Нет сеньор Савенков, меня это нисколько не смущает! Скажу вам более того…я заплачу вам, чтобы забыли сюда дорогу. Вы же бизнесмен, как и я.
- Бизнес бизнесу рознь. Любовь не продается. У нас в России не принято так поступать. Я намерен всё-таки просить руки вашей дочери, хотя бы запоздалым решением.
- Вы что ни будь выпьете мистер Юлик? – Предложил Хозяин виллы и подошел к столику с напитками. – Я чувствую разговор затянется.
- Водки, если можно. – Ответил Юлик, взглотнув слюну. Пересохшее напрочь горло вызывало страшный дискомфорт.
- Присаживайтесь по удобнее, я к вам подойду. – Сказал мистер Да Коста и разлил по стаканам пойло. – Сигару? – Предложил он между делом.
- Нет спасибо. Давайте ближе к делу. – Ответил Юлик.
- А дела уже нет. Я с вами любезничаю только по одной простой причине. Мне интересны ваши характеры и менталитет. Вы русские живете душой. У вас все строится по жизни на каких-то принципах, о которых я имею четкое представление. В априори это выглядит еще смачнее.
- Я стесняюсь спросить о кладези ваших непомерных знаний!? Откуда такие познания? – Произнес Юлик и выпил залпом стакан. – Говорят тут у вас и каннибализм присутствовал.
- Я где-то слышал, что вы можете занюхать рукавом? – Ехидничал Элайджа, отец Ивонны. – Я читал Достоевского «Преступление и наказание».
- О, этого достаточно, чтобы разбираться в характерах. Только меня смущает ваше личное отношение. Неужели счастье любимой дочери строится на том, что интересует только вас?
- Я размажу вас по столу и не моргну глазом. Я такой же человек слова, как и вы. Много лет назад была достигнута договоренность и теперь даже в силу определенных обстоятельств, я не могу поменять решение. – Ответил отец Ивонны.
- Тогда честь имею. – Произнес Юлик и дал знак всем свои видом, что разговор окончен. – Хотя бы ответьте на прощание. С ней все в порядке?
- Разумеется, она в полном порядке. Вот еще сделает аборт и забудет о вашем существовании. Прощайте мистер Савенков.
У Юлика сжались кулаки до онемения, когда он услышал эти слова. Человек холодного расчета сделал еще один укол ему напоследок в самое сердце.
- Нельзя было терять время на любезности. – Подумал он уже предполагая, как поступит. По дороге в отель, Юлик позвонил Густову.
- Приступаем к плану «Б». Дело не терпит отлагательств. Переводи деньги наемникам. Вот адрес. – Сказал Юлик и продиктовал название улицы и номер дома. – Пусть определят по GPS.
- А ты уверен, что она там? Ее могут переместить куда угодно? – Уточнил Рожинский.
- Уверен. Дом хорошо охраняется. И есть еще одно обстоятельство для стремительного броска…Пусть будут максимально сокращены на осмысление и время подготовки. Ты говорил, что парни боевые?
- Что же это за обстоятельство, за которое предполагается такой риск и средства?
- Ивонна ждет от меня ребенка, а этот змей Да Коста хочет лишить меня счастья, путем хирургического вмешательства.
- Ясно. – Ответил Густав и повесил трубку.
Стояла ясная и солнечная погода на побережье Кейптауна. С декабря по апрель здесь теплое и засушливое лето. Многие туристы со всего мира по этой причине выбирают это райское место. Вот и сегодня с самого утра на небе ни облачка. Дрон кружил над поместьем уже пару часов. Юлик следил за исполнением операции в прямом эфире. Все выглядело, как в компьютерной игре. Маленькие машинки окружили с рассветом территорию виллы и разъехались на отдаленное расстояние. Четыре группы по три человека распределились, занимая позиции. Первыми задвигались доберманы в хаотичном порядке, отвлекая маневр. Десятки бездомных кошек, запущенные в убежище врага, приняли на себя первый удар. По рации послышалась команда снять охрану у центрального входа, затем у восточных ворот. Бесшумные выстрелы винтовок с зарядами со снотворным убрали основной состав. Кучками обездвиженных тушек по всей территории валялись и собаки. Группы наемного спецназа молниеносно пересекли ограду и уложили безоружный персонал, трудившийся на клумбах и оранжереях. Остальную охрану дома сняли также в полной тишине. В дом проникла часть отряда и только здесь послышались реальные выстрелы. Через пять минут рация вновь зашуршала. Говорили на французском. Вскоре послышался звук приближающегося мотора. Это был легкий вертолет Robinson R44. Он завис над крышей, подымая столб пыли и сгибая пальмы до самой земли. Юлик напрягся у небольшого экрана и ждал развязки. Из открытых дверей особняка показались бойцы в масках. С ними была девушка, укрытая с головой покрывалом. Старший из них дал сигнал пилоту. Вертолет сделал нырок вниз и приземлился на лужайке. Беглянку благополучно усадили в кабину, и машина взмыла вверх. Еще один наклон вниз и Robinson ярко желтого цветы рванул с места похищения и удалился за горизонт.
Ивонну переправили через границу ЮАР в Ботсвану. Страну где без лишнего шума и помпы народ ведет свое скромное хозяйство. Здесь нет выхода к морю. Беглянка задержалась на несколько дней в месте, окруженном пустынной саванной. В месте, где процветал на алмазных россыпях старый друг Юлика. Ивонна, получившая вместе со свободой незарегистрированный телефонный номер, пообщалась с возлюбленным.
- Я боялась, что все кончено. Отец уже назначил день операции и дату свадьбы. Меня держали под замком с первого дня похищения.
- Не волнуйся, теперь все позади. Еще немного и мы будем вместе. Пока не уляжется пыль, побудешь у моего друга Абу. Он хороший малый. Самое главное не продажный. – Успокоил Юлик. – Я тебя люблю больше жизни. Береги себя и нашего ребенка.
- А ты можешь быть милым и пушистым! Может ты поклонник Корнея Чуковского? – Хохмила она.
- Это почему еще?
- Здесь протекает в ста километрах от нас река Лимпопо, а меня окружает пустыня Калахари. – Ответила Ивонна.
- О да ты в самую сказку попала! Встретишь Айболита, передай привет. У бегемотиков разболелись животики…а страусята визжат, как поросята.
- И лежат они и бредят. Ну что же он не едет? – Подхватила она. – Я тебя тоже обожаю, мой мотылек.
Спустя три недели к пристани порта Мумбаи причалил белоснежный лайнер, с борта которого сошел господин Савенков. Естественно по подложным документам. Круизный терминал соседствовал с военной морской базой, где стоят корабли ВМС Индии. Это выглядело очень впечатляюще так как на территорию порта и к терминалу контролировала вооруженная охрана. Проход был строго по пропускам, которые оформляются иммиграционными властями еще на судне. Юлик спокойно пересек границу и проследовал к трансферу. Он был практически налегке, с одним единственным чемоданом средних размеров. В это время года на западе Индии погода стояла умеренная. Не слишком жаркая и не прохладная. Мрамор был одет в легкие парусиновые брюки и твидовый пиджак. Его голову украшала шляпа с узкими полями колониального стиля.
Поменять валюту оказалось проблематично по дороге, ведь сегодня воскресение и многие заведения в Мумбаи были закрыты. Юлик добрался до отеля Taj Mahal и поднялся по ступеням в фойе. Разменяв доллары на рупии, он подошел к стойке администрации и запросил забронированный на его имя номер. В качестве конспирации и возможного дальнейшего проживания в этой чудесной стране выбрана была им не случайно. Ивонна давно мечтала перебраться из дождливой и туманной Великобритании куда-нибудь, где потеплее. Индия подходила по всем критериям. Здесь можно было легко затеряться.
Самый роскошный номер в этом шикарном отеле стоил по европейским меркам совсем недорого. Расположившись в апартаментах и приняв душ, Юлик позвонил Ивонне. Она должна была прилететь утренним рейсом из Аддис-Абебы. Вот такай был запутанный и сложный по времени и траектории пути побег двух влюбленных. В ее голосе звучала тревога и нескрываемое волнение.
- Как ты думаешь, он еще будет нас искать? Я уже на грани нервного истощения.
- Нарушились не только его планы, задето его исключительное самолюбие и достоинство, как главы клана. Такого удара в спину твой отец возможно и не ожидал. Но оставим это для его собственного анализа внутреннего душевного конфликта. Сейчас речь только о тебе и твоем здоровье. Ты должна себя беречь в двойне. Ты понимаешь? – Сказал Юлик и глубоко вздохнул. В его голове вдруг возник целый рой разноцветных мыслей. Они выстреливали в него откуда-то из темноты сознания и уносились обратно так же без сожаления. Голос Ивонны звучал будто из вакуума и смысл ее слов был не совсем понятен. Юлик пытался пробиться через толщу одолеваемых его мыслеформ и фантасмагорических изливаний, напрягая мышцы спины и рук. Его голова гудела чугунным котлом от давления. Холодный пот градом катился по лицу. Он стоял завороженный даже, не пробуя постичь глубину той информации, которая вливалась в него. Ужас накрыл ледяным космосом пространство, где Мрамор болтался маленькой хрустальной и одинокой песчинкой.
- Ты меня слышишь? Але! – Кричала она уже на том конце провода. – Что с тобой? Что со связью?
- Да слышу я. Извини задумался и отвлекся на секунду. – Произнес Юлик пересохшими губами. Давление в черепной коробке и в ушах постепенно снизилось. Казалось будто он перенес только что нагрузку в пять G.
- Какая секунда? Я уже пол часа не могу до тебя достучаться. – Произнесла тревожно Ивонна. – Что с тобой?
- Любовь моя, просто приезжай ко мне по быстрее…мне без тебя очень тяжело.
После того как Юлика немного отпустило, он взял блокнот и записал, что успел запомнить. Кондиционер гудел, раздувая легкие шторы. Несколько страниц были заполнены событиями, датами, бессмысленными отрывками из калейдоскопа, пережитого им, как показалось за одну секунду. Он не понимал до конца зачем это делает. Закрыв блокнот он некоторое время сидел, уставившись в окно. Улицы Бомбея кипели, заполненные миллионами людей и бесконечными вереницами газующего транспорта. Сквозь плотные стекла доносился шум, который Юлик неосознанно стал делить на составляющие. В результате возникла цветная таблица прямо перед глазами и тогда он произнес в слух.
- Хватит! Это уже начинает доставать. Надо бы позвонить Велену и поинтересоваться об этих странных симптомах. Я ведь не пью даже три недели. Что за херня со мною опять творится? - Сказал и потянулся к телефону.
- О, это больше похоже на шаманскую болезнь, дружище. – Пояснил психодоктор после откровения пациента.
- С чего бы это? Я не планировал стучать в бубны. Моя жизнь только налаживаться стала.
- Симптоматика говорит об обратном. Я на этом целую диссертацию защитил. Изучал вместе с Грофом ряд странных заболеваний у людей разного возраста. Эти скажем так болезни, если их правильно и вовремя распознать далее перетекают в полную трансформацию личности. Многие становятся целителями, провидцами либо шаманами. У кого как предначертано. Главное, что это всегда проходит очень болезненно.
- Ну ты меня просто успокоил. Я-то думал у меня просто простуда! Почему я? - Не унимался Юлик.
- Это не мы решаем. Это избрание духов. – Сказал Велен Ольстер.
- Я же могу отказаться от такого подарка? Психические страдания и фантастические галлюцинации на входили в мои планы.
- Если мы будем рассматривать это с позиции нейрофизиологии, с позиции психологии, с позиции даже каких-то соматических проявлений, происходящих с вами, то мы должны помнить, что это не только явление культуры, это еще явление психофизиологии, конечно. – Выдал мозгоправ скороговоркой.
- Ты сам то себя слышишь? Хорош опять словоблудием заниматься. Давай понятней и по конкретнее. Мы с тобой давеча пытались в квантовую реальность заглянуть. Затянуло ****ь по самые уши. Согласен есть положительные результаты. Даже более того. Я теперь просыпаюсь в разных местах.
- По своему желанию?
- Нет бля, по щучьему желанию.
- Я конечно слышал про одного якутского шамана в такой сложный период. Тот посреди ночи проснулся в чуме, вскочил голый и убежал таким образом в лютый мороз неведомо куда. Бродил по лесам голышом долго, а потом его нашли сородичи в совершенно неподвижном состоянии далеко от дома и думали, что ему хана. Только он потом очухался, вернулся к жизни самостоятельно и давай камлать.
- Ты жути то не нагоняй. Принуждение к шаманской деятельности каких-то духов, душевное расстройство и видения. Шизофренией это все попахивает. – Сказал Юлик с раздражением в голосе.
- Если говорить о том с каким заболеванием это может коррелировать, то в советское время, когда шаманов начали рассматривать как психически больных людей, им ставили очень разные диагнозы. Эпилептоидный синдром- это один из них.
- Ты свой рептилоидный сдвиг засунь себе знаешь куда? – Крикнул Мрамор.
- Знаю мистер Савенков. У меня богатая практика. Если чисто по-человечески, то я вас понимаю. Понимаю, как вам тяжело и это вызывает у вас раздражение. Мой совет не отказываться от дара с выше. То, что живет внутри вас просится наружу и оно может проявиться в иной форме. Я бы даже сказал в очень жуткой форме.
- Можно я не буду перед тобой извиняться? – Спросил Юлик. – Раз уж ты переборол чувство собственной важности.
- Спасибо будет достаточно. – Ответил Велен и положил трубку.
Кто-то за спиной, ожидающий терпеливо конца разговора дал договорить последние слова психодоктору и размозжил ему череп ударом бронзовой статуэткой. Затем посмотрел входящий номер и записал на руке.
Ранним утром следующего дня Юлик нанял кэб чтобы добраться до центрального международного аэропорта в Мумбаи. Toyota Corolla желтого цвета ждала возле помпезной арки знаменитого Taj Machala. Мрамор так спешил, что даже не допил в отеле свежезаваренный горячий кофе. Город только начинал просыпаться и улицы были еще вполне свободны. Вялые таксисты и рикши в большинстве своем занимались уже утренними процедурами, не отходя от своего нарядного транспорта. Они чистили зубы, одновременно справляя нужду и разговаривая по телефону. Многие продолжали валяться на картонных подстилках тут же на тротуаре, укрывшись верхней одеждой или цветным покрывалом. Разносчики еды громогласно обозначивали свой ежедневный и неизменный маршрут, крутя педалями велосипедов. Продавцы чая и лепешек дымили своей закоптившейся посудой и готовились к очередному сумасшедшему дню, переливая глубоким половником кипящее молоко с масалой.
Toyota плавно скользила между тук-туков и рикш, объезжая носильщиков с тележками и повозками. Стоял пронзительный шум моторов и сигналов. Сигналы в Индии заменяли все; указание к повороту, стой, я еду, сам такой, а ночью предупреждали о своем присутствии перед крутым поворотом. Пробок еще больших не было поэтому водитель дал газу, выходя на основную магистраль, ведущую к аэропорту. Он ловко маневрировал в потоке, напоминающем гигантскую змею и перестраивался давя, как ошалелый на клаксон. Неожиданно машину мотнуло резко влево. Это водитель, чтобы избежать прямого столкновения вырулил в сторону обочины и притормозил. Мимо пронеслись две легковые машины и одна из них тоже такси. Юлик успел рассмотреть только черный Мерседес, преследующий желтый кэб.
- Гоняют как сумасшедшие. Жить им что ли надоело? – Сказал водитель и глотнул из бутылки с минеральной водой.
- Езжайте по осторожнее. У нас еще есть время. – Ответил Мрамор и закурил сигарету. Что-то его насторожило в этом движении, и он набрал номер Ивонны. На том конце шли протяжные гудки. Она не отвечала. – А ну гони шеф, плачу сверху вдвойне. – Крикнул Юлик.
- Я вас понял, сэр, буду ехать быстро! – Ответил молодой мужчина Пакистанского происхождения и рванул с места.
На стоянке терминала, где они договорились о встрече, Юлик ее не нашел. Мысли о самом худшем уже проникли в сознание и выкачивали адреналин. Таксист не глушил двигатель и стоял в ожидании, поплевывая в окно какую-то гадость. Юлик в полной растерянности сделал пару кругов от зала ожидания к стоянке и не дождавшись ответа по сотовому, сел в такси. Он протянул водителю пачку долларов и очень вежливо попросил гнать обратно так, как будто наступает конец света и ему нужно повидать своих близких. Пакистанец взял деньги, вспомнил родных, оставленных в городе Гуджрат, свою невесту за выкуп которой требуется большой бакшиш и дал газу.
- Кемаль меня зовут. – Представился водитель, набирая скорость.
- Мне по *** как тебя зовут. – Ответил Юлик и пристегнул ремень безопасности. – Гони бля!
- Аллах Акбар. – Произнес Кемаль и сделал соответствующий жест обеими руками. – Все в его руках!
Toyota Corolla выжимала все свои ресурсы. Автомобиль летел, обгоняя по трассе спортивные модели и еле уклонялся от неизбежных столкновений. Несколько сложных развилок они преодолели, нарушая все правила и ограничения скорости. Полицейские патрули уже присели на хвост и мигалки пары экипажей маячили за спиной. Предложения остановиться и сбавить скорость повторялись настойчиво в динамик, но сын древнего исламского народа лишь ускорялся, безбашенно лавируя в густом скоплении транспорта. Движение тем временем в общем потоке притормаживалось, так как впереди по трассе виднелся огромный столб дыма и пожар. Большинство машин прижималось к обочине и любопытные люди покидали свои авто, чтобы посмотреть на дорожное происшествие. Когда общая масса достигла определенной статичности в своем движении, открывая путь блюстителям порядка, Юлик покинул такси и побежал в сторону аварии. На краю моста была снесена ограда. Кривые балки сорванного ограждения торчали в разные стороны. Внизу дымилась, лежа на крыше машина. Возле нее копошились люди с огнетушителями. Они были первыми, кто бросился на помощь, просто водители и пассажиры, проезжавшие мимо. Когда Юлик спускался вниз, подоспели полицейские. Они расталкивали зевак и оцепляли периметр ограждающей лентой. Мрамор подошел ближе к еще пылающей машине и увидел лишь ее руку, выпавшую из окна. На ней он узнал знакомое кольцо. Дальше пройти ему не дали. Путь преградили стражи порядка, как бы он не бесновался и не пытался прорваться к ней. Дальше раздался взрыв бензобака и всех, кто был рядом откинуло мощной волной.
Он очнулся, глядя в белоснежный потолок одним глазом. На счет второго глаза было не понятно. Юлик привстал и оглянулся по сторонам. В палате он был не один. Еще пара лежачих с гипсами и ожогами. Он ощупал лицо и почувствовал повязку, проходящую через глаз. Из здорового зрительного органа брызнула скудная слезинка и потекла по щеке. Его печаль была настолько огромна, что обычной человеческой эмоции не хватало, чтобы вместить всю бездну невосполнимой потери. Он нажал на тревожный звонок и стал ждать. Через пять минут подошла пожилая медсестра и поинтересовалась самочувствием. У индианки на лбу красовалась красная точка. Бинди. По-местному цветная капля, разновидность тилаки или третий глаз. Традиционно бинди носят только замужние женщины.
- Вы говорите по-английски? Мне нужна моя одежда. – Потребовал Юлик.
- Но вы еще не до конца здоровы. Куда вы собрались? – Спросила женщина. – Может позвать врача?
- Зовите.
- Хорошо. Только не волнуйтесь. – Ответила она и скрылась за дверью.
Спустя еще пятнадцать минут, закончив обход, в палате появился врач. Мужчина лет сорока пяти с полностью седыми волосами. Он вежливо поздоровался, поправил очки в роговой оправе и представился.
- Меня зовут Кумар. Вас что-то беспокоит?
- Меня беспокоит это место. У меня аллергия на больницы. Срочно отдайте мне мои вещи.
- Зачем же вы так? Вас никто не задерживает здесь. Напишите отказную и вы свободны. Только отдавать вам нечего. Ваша одежда сильно обгорела.
- Что вы говорите? Я ничего не помню почти.
- Вас отбросило взрывной волной, вы сильно ударились головой, а в той машине выживших нет к сожалению. Там была девушка. В полиции сказали, что в аэропорту она ждала своего жениха. Ее стали преследовать какие-то типы, и она села в первое попавшееся такси и уехала. Водитель сообщил по рации, что в него стреляют. Потом видно их столкнули с трассы. – Рассказал Кумар.
- Это она меня ждала. – Сообщил Юлик и присел у стены. Его ноги совсем не держали.
- Простите меня. Соболезную вам. – Сказал доктор. – Скорбь — это очень сильное испытание для человека.
- Много вы понимаете?! – Ответил одноглазый пациент и почувствовал вновь накатывание слезы. Он прикрыл лицо руками, но вместо слезы из глаза выкатилась каменная горошина и покатилась по полу.
- Я вам принесу ваши документы и у меня есть кое-что из одежды. – Предложил доктор Кумар и удалился.
Вернувшись в отель, Юлик скинул с себя чужое тряпье и залез в джакузи. Долго сидел в кипятке и размышлял. Картина мести рисовалась воображением в разных тонах и основной был алый. Потом как-то по накатанной невидимая рука сняла ярлык и заведенное чувство ярости и злости перешло в разряд энергии. Наблюдение за сгустком квантовых частиц без всякого названия спустило накопление адреналина на нет. Ощущение свободного падения постигло тело, помещенное в ванну с водой. Юлик наконец то уяснил закон сохранения энергии. Масса, пришедшая из неоткуда возымев внушение и краткое влияние на разум и душу человека, вернулась туда откуда пришла. В пустоту. Он мощно резанул ладонью мыльную пену и воскликнул.
- Сука такая!
Он смотрел на себя как бы со стороны и боль отходила на задний план. Одиночество вселенское зубами рвало сердце на части. Спасала квантовая реальность. Юлик перемещал свое я каким-то образом в воображаемую центрифугу и кружил, вынося центр тяжести далеко за пределы страдания.
В дверь номера постучали. Юлик не спеша подошел и посмотрел в глазок. Молодой индус, парень кучерявый в форме официанта с белым колпаком, заваленным на бекрень, стоял перед дверью в наушниках, жуя жвачку. Заранее заказанная бутылка Jack Daniels морозилась в ведерке со льдом. Юлик открыл перед работником отеля и пропустил внутрь. Молодой человек толкнул вперед себя тележку, приветливо улыбнулся и качая головой, как принято в Индии проследовал к столу. Он что-то протараторил про заказ, но его английский был настолько коверканным и с акцентом наречия телугу, что Мрамор не стал сильно заморачиваться по этому поводу и пнул его обратно за пределы номера, всучив двадцать баксов.
Далее на протяжении трех часов Юлик медитировал на бутылку виски. Рядом стояла хрустальная пепельница в которой набралась целая горсть каменных шариков. Бутылка так и осталась запечатанной. Мужчина достал из внутреннего кармана фотографию. С нее смотрела на него улыбающаяся и счастливая Ивонна. Он повертел карточку в руках и бросил ее на стол. На обратной стороне была надпись: «Моему любимому Мотыльку» и приписка «Не обожгись!»
Спустя три дня, Юлик решил уехать в Катманду. Он позвонил Рожинскому и сообщил о своем твердом намерении покинуть этот суетный мир.
- Ты чего, старик? Это же большой грех. – Предупредил не понявший его Густав.
- Я еду в Тибет. О самоубийстве я только размышлял последние три дня. Мне необходимо логическое завершение, а в суициде никакой логики нет. – Пояснил Юлик.
- А понятно, значит духовный поиск? А как же бизнес? Как собираешься планировать дальнейшее будущее? – Допытывался Рожинский.
- Будущего нет! Деньги переведи детям и Анне. Приятно было с тобой поработать. Прощай. – Сказал Мрамор и повесил трубку.
Мрамор и летучая мышь.
Январь. Катманду. Аэропорт Трибхуван. Трансфер доставил прибывших в город, где изначально погружаешься в атмосферу средневековья. Буддийские ступы с разноцветными флажками добавляют в религиозный колорит праздничность, а высокие Гималаи трепет и изумление. Юлик остановился в дешёвом отеле и даже не позавтракав, упал на чистую постель в одежде. Он тут же погрузился в глубокий сон. Горная болезнь давала знать о себе с первых минут пребывания на высокогорье.
Проспав весь день, он не заметил, как наступил вечер. Пора было чем-то подкрепиться. Юлик приземлился в ближайшей забегаловке, где угощают исключительно местной кухней с острыми приправами. Он поинтересовался, куда можно заглянуть на сон, грядущий с пользой. Хозяин кафе показал в сторону монастыря.
Ближе к закату лучи заходящего солнца окрашивали белоснежный купол ступы Сваябунатх, золотом. Торговцы сворачивали свои лавочки, и уже через пол часа Юлик и еще несколько туристов остались наедине с ламами, совершающими вечерние молитвы. Было в этом таинстве, что-то далеко знакомое и успокаивающее. Юлик устроился на парапете соседнего здания и под монотонное пение монахов, повторяющихся мантр, прикрыл здоровый глаз от удовольствия. Он наверно потерял счет времени так как его разбудили, толкая в плечо. Перед ним стоял пожилой лама с лысой головою в оранжевой накидке, и улыбался, а за ним парнишка лет четырнадцати.
- Завтра! – Сказал лама.
- Что завтра? – Не понял Юлик.
- Завтра еще приходи. – Повторил старик и бросил ему в руки сандаловые четки. Потом он показал пальцем на мальчишку, представляя. – Чунта, а я Бяньба.
- А – а. – Смог только выдать Юлик. На что лама махнул рукой и удалился, опираясь на плечо парнишки.
На следующий день Мрамор бесцельно бродил по так называемой крыше мира с самого утра. Он обошел близ лежащие рынки и монастыри. Прилично устав от ходьбы, заглянул в парикмахерскую, представляющую собой простенький навес с тремя стульями. Хозяин допотопной цирюльни встретил его, как близкого родственника, предложил чаю и включил магнитолу от аккумулятора. Юлик не раздумывая попросил обрить его наголо. Мастер не сильно удивился и приступил к работе. Пока тот снимал с клиента ненужный волосяной покров, мимо проходил вчерашний мальчишка.
- Привет Чунта! – Крикнул Юлик.
- Привет мистер. – Ответил пацан и присел рядом на корточки.
- Решили подстричься?
- Да решил все поменять в своей жизни. – Сказал Юлик, заглядывая в зеркало.
- Решили начать с головы? А я решил поменять с низу! С ног и прямо сегодня.
- Как это?
- Выкинул старые кеды. Вот смотри, у меня теперь новые, красные. Дед купил.
- Поздравляю. Ты наверно много ходишь?
- Нет я больше бегаю. Я здесь самый быстрый.
- Скажи, Чунта, а ты знаешь здесь каких ни будь мудрых монахов?
- Знаю одного, а тебе зачем? Тоже ищешь просветления, как все туристы?
- Нет не как все! Мне нужен конкретный мужик с мудростью.
- О, тогда тебе надо в Бхактапур попасть. – Ответил пацан. - Один из трех городов-государств династии Малла. Там живет один конкретный мужик, который тебе нужен. Лама по-нашему. Отшельник.
- Сможешь меня проводить к нему? – Спросил Юлик.
- Почему бы нет. Только у деда отпрошусь. Ты ему понравился. Он говорит, что ты свой.
- Неужели? С чего бы это?
- Он видит!
- Тогда до завтра, старичок. Знаешь, где я живу?
- Знаю.
Юлик прикупил у местных теплые вещи и высокие ботинки на шнурках. Ко всему прочему приобрел добротный рюкзак и китайский термос. Вечером он пришел к тому же монастырю, держа в руках четки. Лама Бяньба принял его, как родного и даже доверил держать чашу с огнем во время церемонии.
- Четки для того, чтобы читать мантру сто восемь раз и не сбиться. – Поведал монах.
- Но я не знаю ни одной мантры. – Ответил Юлик.
- У тебя печаль бесконечная в глазах. Я вижу. Молитва помогает. Повторяй за мной. ОМ МАНЕ ПАДМЕ ХУМ. О бесценное сокровище в сердцевине лотоса.
- ОМ МАНЕ ПАДМЕ ХУМ. – Повторил Мрамор несколько раз.
- Молодец. Продолжай. – Похвалил Лама Бяньба. – Горе сжигает нас изнутри. Не дай ему тебя уничтожить. В тебе спит огромная сила. Какого цвета и оттенка она проснется зависит от тебя.
Дорога в сторону Бхактапура была изнурительной и долгой. Помимо навязчивого гида и трясучки по ухабистым склонам проявлялась горная болезнь в связи с подъемом выше уровня моря. Юлика рвало и мутило периодически. Нанятый им джип останавливался почти каждый десяток километров. В какой-то момент путешественника вдобавок скрутило желудком и пришлось искать место, чтобы съехать с узкой дороги. Вернувшийся из кустов Юлик выглядел бледным и обессиленным. Чунта дал ему какие-то пилюли и минеральной воды из бутылки.
- Это поможет, дышите глубже. – Советовал он. – Осталось немного. Потерпите.
- Спасибо, друг. Так плохо я себя еще никогда не чувствовал. Полощет со всех дыр.
Когда на горизонте показался город, Чунта показал на храм Чангу Нараян. Он возвышался над остальными строениями и выглядел волшебно на фоне белоснежных хребтов возвышающихся Гималаев.
- Там в долине живет этот крутой мужик. – Сказал Чунта. – Сразу к нему или вам нужно время?
- Давай сразу. – Прошептал Юлик и потерял сознание.
Его занесли в дом к отшельнику с согласия последнего. Лама Пхубу сжалился над русским путешественником и определил больного у себя в скромном жилище. Остальных прогнал без сожаления. Чунта вместе с гидом и водителем джипа остались ночевать в машине.
Утром следующего дня Юлик очнулся лачуге с глинобитными стенами. Его поразил приятный аромат благовоний и запах травяного отвара, кипящего на огне. В помещении царил полумрак. Такое удивительное сочетание давало минимальную зацепку над происходящим, но успокаивало и создавало иллюзию комфорта. Он слышал, как кто-то совсем близко от него повторял в напев какую-то мантру. Потом шаги незнакомца приблизились. Юлик прикрыл единственный глаз и замер. Он услышал голос человека, говорящего в самое его правое ухо почти шёпотом.
- Выпей и тебе станет лучше.
Юлик приподнялся на локте. В ноздри ударил резкий запах и пар жарил в самое лицо.
- Только осторожно. – Произнес тот же голос. – Маленькими глотками.
Мрамор взял чашу в руки и отпил. На вкус напиток был приятным и освежающим. Странное сочетание горячего и слегка ментолового отвара. Что-то напоминающее полынь.
- Это и есть полынь. – Произнес тот же голос.
- Вы что мысли читаете? – Спросил Юлик.
- Я читать не могу. Старый уже. А вот слышать, да, получается.
- Не верю я в это все. Уж больно правдиво. Такое иногда впечатление складывается, что существую я один во вселенной, а остальное кружится и создает картинки внутри меня. Сплошная фикция!
- Ты не далек от истины, друг мой. – Заявил монах. - Весь мир это всего лишь проекция. Мы называем это Майей.
- Вы буддист? – Спросил Юлик у старца и почесал свою лысую башку.
- Да я последователь учения Сиддхартхи Гаутамы.
- Я слышал, что он произошел из сословия воинов?
- Так и есть. Основатель Буддизма из рода Шакья, принадлежащий к варне кшатриев, то есть племени воинов. – Подтвердил Лама Пхубу.
- Сложно ли вступить в вашу общину? – Поинтересовался Юлик, прищуривая единственный глаз.
- Это сделать не сложно…главное почитать и верить в три драгоценности. В Будду, дхарму – учение Будды и сангху – монашескую общину.
- Есть какие-то ограничения, если я не ошибаюсь?
- Все буддисты должны следовать пяти правилам, установленных Буддой: не причинять вред живым существам, не воровать, не прелюбодействовать, не лгать, не употреблять алкоголь и наркотики. – Ответил Лама.
- Честно говоря, я еще не готов. – Сказал Юлик. – Меня смущает лишь одно не законченное дело, а так …я на перепутье скажем.
- Таких взрослых и умудренных сотней воплощений душ единицы. Ты предан был дхарме достаточно долго и возвращался, чтобы продолжить служить великой истине. Самое главное испытание впереди. Я вижу его возможный исход. – Сделал вывод монах и сделался очень грустным. Он уставился на огонь, полыхающий в печи и замолчал. Мрамор не стал более тревожить его вопросами и тоже впал в некий транс.
После суточного общения и полного выздоровления с Ламой Пхубу, Мрамор продолжил свой путь далее в Лхасу. Там по мнению его нового друга, проживал некий крутой мужик, который наверняка заинтересует человека, ищущего просветления.
Еще один утомительный день в преодолении бездорожья и горной болезни подходил к завершению. Компания, к которой в последний момент присоединился отшельник, двигалась вдоль Гималаев и наблюдала чудесный закат солнца. Было понятно наглядно откуда великий Рерих черпал свое вдохновение. Разноплановая группа путешественников все, как один замолчали при заходе за горизонт светила. Каждый думал о своем. Юлик наблюдал над головами присутствующих некие энергетические формы в виде шаров. Так называемые мысли имели у каждого определенный цвет и размер.
В пяти километрах от западной границы Лхасы у подножия горы Гамбо расположился монастырь Дрепунг. Туда направлялся Юлик и его спутники для остановки на ночлег. Белые стены монастырских зданий, стоящих на склоне горы, издалека напоминали горку риса.
- Название храмовый комплекс получил именно поэтому. – Поведал всем лама Пхубу. – С тибетского Дрепунг означает «гора риса». У меня там много знакомых монахов. Они нас примут.
- Старая постройка? – Поинтересовался зевающий во весь рот, Юлик.
- Да. Монастырь основан в 14 веке учеником Чже Цонкапы Джамьянг Чоджеем.
- Очень познавательно. А где живет интересующий нас человек? – Спросил Мрамор.
- Он живет уже много лет один. В горах. Когда-то у него была семья. – Ответил Пхубу.
- Что? Выгнали что ли из дома?
- Сам ушел. – Сказал лама и щелкнул Юлика по лбу.
К воротам комплекса прибыли глубоко за полночь. Лама Пхубу постучал в массивные деревянные вставни и прислушался. Через несколько минут двери открыл молодой послушник в оранжевом халате с керосиновой лампой в руках. Они о чем-то поговорили в пол голоса. Пхубу показал рукой на группу подопечных, а затем пригласил войти. Сонные путешественники поплелись за местным послушником, спотыкаясь в полной темноте, продвигаясь гуськом по узенькой дорожке. Всех расселили в двух местных комнатах. Юлик оказался вместе с Чунтой. От ужина отказались дружно и улеглись спать, уставшие и обессилевшие.
Уже под самое утро неожиданно по окнам и карнизу забарабанил проливной дождь. Юлик посмотрел на спящего пацаненка и сам натянул повыше до самых глаз теплое ватное одеяло. Ему сегодня приснилась первый раз Ивонна. Его темнокожая богиня была в белом сарафане и с распущенными волосами. Она молча сидела напротив него и гладила рукой по его лысой башке. Он пытался ей что-то сказать, но она только качала головой и мило улыбалась. На пол просыпалось несколько каменных горошин.
- Надолго, однако. – Сказал лама Пхубу за завтраком очевидно имея в виду дождь.
- Как поступим? – Спросил Юлик, жуя пресную кашу и запивая травяным чаем.
- Подождем пока стихнет. Может пару дней. В горах туман и нет дороги. – Ответил лама. – Здесь тоже есть чем заняться.
- И чем же?
- Я тебя отведу после завтрака к спящему монаху.
- И в чем прикол?
- Что?
- Спящий человек – это удивительно?
- Сам увидишь. Я не могу объяснить на словах. – Пояснил Пхубу и встал изо стола. Он помыл свою миску и пожелал всем доброго дня.
Храмовый комплекс оказался огромен. Множество построек было разбросанно по территории напоминающую небольшую деревню. Послушники практически все в одинаковых одеждах шафранного цвета занимались хозяйством и наведением порядка. В остальное время, то есть большую часть проводили в чтении молитв и медитации.
- А что женщин здесь вообще нет? – Поинтересовался Юлик.
- Это же монастырь, дурень. Аскетический образ жизни, выбранный однажды ведется ими исправно до самой смерти. Или перехода в нирвану. – Ответил лама и указал на отдельное строение с зеленой крышей.
- Пришли уже?
- Заходи и говори только шепотом. – Предупредил Пхубу. – Он спит уже много лет. Такой вот особенный отшельник среди жителей монастыря.
- А что он не может спать в другом месте?
- Может! Прекрати задавать глупые вопросы. Лучше посмотри! – Сказал лама и махнул головой в сторону лежащего на циновке самого обычного старца с седой бородкой.
- Чего я тут не видел?
- Смотри пристальней и лучше сядь в углу поудобней. Понял? – Прошипел лама и удалился за дверью, оставив их одних.
Юлик решил, что над ним насмехаются, но все же присел на мягкую подушечку и задумался. Мысли полезли всякие разные в голову и захотелось плакать. Он обронил из глаз опять на пол несколько каменных горошин, которые друг за другом провалились в трещины между старых досок. Затем он стал рассматривать скромно обставленное жилище, стены потолок, пол. Взгляд ненароком остановился на спящем монахе. Мысли постепенно исчезли и наступил внутренний покой. Вскоре Юлик заметил над телом человека какое-то еле заметное свечение. Оно пульсировало, выдавая постепенно гамму цветов. Захотелось вдруг спать. Юлик завалился тут же на этом месте на бок и захрапел.
Он стоял на пороге незнакомого дома и смотрел на улицу. Он не помнил, как здесь оказался и чего ждет. Просто стоял и наблюдал самый обычный пейзаж. Дорога, торговцы, зазывающие народ, повозки, груженные товаром, дети, бегающие босиком и гоняющие мяч, сделанный из бычьей кожи, женщины смуглые в цветастых платьях с корзинами полными всякой всячиной на головах. Взгляд клеил каждую мелочь и вызывал эмоции, подобные музыке. Мимо него проходил старец и показался ему очень знакомым. Старец в монашеской одежде шел спокойно по улице, держа руки за спиной. Поравнявшись с ним, монах обернулся и показал взглядом следовать за ним. Наблюдающий попробовал сделать шаг и задергался будто прилипший к месту. Пожал плечами, наблюдая за своим затруднительным положением, посмотрел вперед. Монах показал указательным пальцем на свою голову и постучал по лбу два раза. Мысль. Ноги зашевелились. Человек пошел. Следуя за монахом пересек несколько улиц незнакомого города и очень устал. Затем он проснулся.
Юлик открыл глаза и заметил, что лежит в той же позе. Он присел на подушку и огляделся по сторонам. Спящий монах находился на своем месте. Еле заметное дыхание выдавало, что он живой и просто спит.
- Хм. – Выдал Юлик и немного размявшись. – А ты не простой дядя.
- Погоди еще! – Произнес чей-то голос.
- Кто здесь? – Спросил Мрамор оглядываясь. Голос прозвучал где-то в его голове и если бы в ней был длинный коридор, то наверно в самом конце.
Юлик покинул дом спящего монаха и стал прогуливаться в раздумьях по зеленым лужайкам храма. Попадающиеся ему на встречу послушники кланялись и вежливо его приветствовали. Так он дошел небольшой группы людей, которая занималась выкорчевыванием старый пней. Монахи самозабвенно орудовали кирками, длинными топорами и лопатами. Он с минуту стоял напротив, наблюдая за работой, а затем подошел к одному из них и молча забрал кирку. Затем стал долбить здоровенный пень. Щепки летели в разные стороны. Юлик раскурочивал пни один за другим, со лба пот лил градом, мозоли кровавые лопались на ладонях и пальцах, но он продолжал свое дело, не обращая не на кого внимание. Так продолжалось до самой темноты. Дождь лил не переставая.
- Ты где был? – Спросил Пхубу.
- Да так размялся немного. – Ответил Юлик, с которого буквально стекала грязная вода на пол ручьями.
- Это хорошо. – Подметил лама. – Я Чунту домой отправил. Бяньба будет беспокоиться, а то.
- Я завтра загляну еще разок к этому спящему человеку?
- Заходи к нему в любое время пока есть необходимость. – Ответил лама и достал из шкафа чистую и сухую одежду.
- Что это?
- Это одежда послушника храма. Ты заработал. Поешь там на кухне и ложись спать.
Следующим утром Юлик отправился в дом спящего монаха и все повторилось. Когда он заснул его уже ждали. Только в этот раз они отправились в горы. Спящий человек наконец то представился.
- Зовут меня Цэте. Мы идем по редкой звериной тропе и указал на впереди стоящего винторогого козла. Это Мархур. Он ведет одинокий образ жизни. В основном.
- Мы куда-то идем определенно? – Поинтересовался уже порядком запыхавшийся Юлик. Козел тем временем сбежал вниз с тропы и умчался по каменистой круче, раскидывая камни.
- Мы занимаемся затвердением твоего тела.
- А что оно недостаточно твердое?
- Твое второе тело. – Подметил Цэте. – Оно еще слабое и иллюзорное, как во сне.
- А мы во сне? – спросил Мрамор. – Все так реально. Я даже мозоль натер.
- Мы в очень глубоком сне. – Пояснил монах. – Вспомни кто ты! Где ты сейчас?
Юлик стал напрягать память и проснулся. Он лежал в том же углу, в той же комнате и той же позе. Спящий монах мирно сопел на своем месте. Сердце колотилось от сверхчувственных перегрузок. Мрамор успокоил дыхание и сконцентрировался на воспоминании. Лицо Ивонны маячило перед ним очень расплывчато. Он вдруг испугался, что забывает ее черты. Смысл его жизни, как и память становились зыбкими, растворимыми. И не временем, не пространством, а чем-то еще. Юлик потерял полностью ее силуэт, остались только глаза. Печальные глаза любимой Ивонны. На пол просыпались каменные горошины, а затем Мрамор провалился заново в сон.
Перед ним сидела горная пума и рычала. Вокруг тот же пейзаж снежных хребтов и зеленых сосен только Цэте ни где не было видно. От первого страха со встречей с диким животным не осталось и следа. Уж больно глаза кого-то близкого напоминали. Юлик присел рядом с кошкой и попытался ее погладить. Пума урчала от удовольствия, руки скользили по гладкой шерсти животного. Потом дикая кошка высвободилась из его объятий и рванула в сторону леса. Юлик побежал за ней. Они бродили вместе до самой темноты. Человек и кошка.
- Просыпайся, Юлий! – Кричал в самое ухо лама Пхубу.
- Где я? – Спросил Мрамор. – Не помню, как вернулся вчера.
- А ты не возвращался. Ты просто проснулся здесь. И все.
- Что значит и все?
- Значит остальные вопросы не к месту. Хорошо погулял? – Сменил типа тему лама.
- Ага. Красиво у вас тут. Горы и …пейзажи. Ты по ходу обо всем догадывался? Так?
- Ты просто непроходимый тупица! Как об этом можно догадаться? Я всего лишь наблюдал.
После завтрака Юлик зашел к спящему монаху. Сновидеть не стал, а просто постоял рядом и сердечно поблагодарил. Цэте спал, как убитый. Закрыв за собой дверь Юлик вышел на крыльцо и заметил, что в монастыре небольшой переполох. Монахи, одетые по-праздничному шли толпами к центру. Кругом были развешаны разноцветные флажки и звучала музыка из динамиков. Мрамор пристроился к шествию. Одет он был в шафрановое санньяси, как и многие другие. Капающий с неба дождь был не помехой торжеству. Цветастые зонтики в двигающейся толпе лишь добавляли колорита.
Пятнадцатый день четвертого лунного месяца. Сага Дава – это важнейший религиозный праздник, то есть фестиваль. В этот день Будда достиг просветления и в этот же день, но позже ушел в паринирвану. В монастырях целый день читают сутры, проводят ритуалы танцев Чам. Именно на таком мероприятии оказался Мрамор. Он смешался с толпою послушников и уже сам собою испытывал восторг и всеобщее блаженство. Он пританцовывал в такт музыке и тихонько подпевал. Возле главной ступы совершался ритуал подношения настоятелем храма. Он провозгласил то, что и так известно было всем присутствующим. Но это было священно.
- В этот благодатный месяц для всех буддистов последствия всех добрых и не добрых дел возвеличиваются в триста раз! Будьте внимательны и бдительны, будьте щедры и будьте счастливы, ведь на то чтобы быть счастливым и несчастным, уйдет одно количество энергии.
- Хорошо сказано, старик! – Выкрикнул радостно Юлик из толпы и осекся. Но народ монашеский его дружно поддержал и все захлопали в ладоши. Не зная куда деть свое покрасневшее от стыда лицо, Юлик вынырнул из общей волны, празднующего народа и огляделся. Недалеко от бронзовой статуи Шакьямуни, опершись на трость, стоял Цэте и улыбался. Потом он подмигнул Юлику и заковылял в сторону шествия паломников.
- Ах ты черт старый! – Крикнул Мрамор. – Решил меня одурачить?
И побежал в припрыжку в сторону его жилища. Залетев вихрем на узенькое крыльцо, ударился лбом о перекладину. Рассыпав на пороге искры из глаз, тут же дернул ручку двери на себя и заглянул внутрь. Спящий монах находился на своем месте. Потирая ушибленное место тыльной частью ладони, Юлик застыл в полной растерянности. И не найдя более причин оставаться в чужом доме, ретировался. Он вышел на улицу. Там его ждал Цэте. Монах стоял на другой стороне дороги и все так же мило улыбался. Мрамор приблизился к нему с опаской и подойдя ближе не нашел более подходящих слов, как спросить его.
- У тебя брат близнец? Так?
- Дурень, это я.
- Как это?
- Я развил свое второе тело, прогуливаясь во сне. В осознанном сне. Ты тоже так можешь просто не хочешь признать это.
После этих слов Юлик присел на парапет и задумался. Монах Цэте похлопал его дружески по плечу и побрел по своим делам.
К вечеру небо прояснилось и надоевший всем дождь прекратился. Мрамор вернулся в свое временное пристанище совершенно разбитым. Он отказался от ужина и закрылся в своей комнате. Лама Пхубу пару раз порывался с ним поговорить, но был встречен отказом. Один Бог знал, что у Мрамора творится на душе и о чем он сейчас размышляет. Лама Пхубу не спал до полуночи, строил догадки, ходил из угла в угол, покачивая головой. Перед самым сном он распростер руки к небу и прочитал самую сильную мантру.
Юлик тоже мучимый сомнениями и глубокими внутренними переживаниями, прочитал сутры, глядя в открытое окно на звезды. К самой яркой из них он протянул свои руки что-то тихо прошептал. На пол посыпались каменные горошины. Затем он лег на циновку и уснул крепким сном.
В полумраке незнакомой комнаты с высокими потолками и канделябрами, напоминающими в темноте странных животных, Мрамор пробирался на ощупь. Когда глаза немного привыкли он рассмотрел пространство шикарной спальни в классическом итальянском стиле. Стоявшая посередине огромная кровать была накрыта сверху белоснежным балдахином и говорила о высоком достатке хозяина и его изысканном вкусе. На шелковых простынях покоились три полуприкрытых обнажённых тела. Мистер Да Коста и две шлюхи. Мрамор стоял перед этим шикарным ложе и потирал от не терпения руки. Если бы он мог, что-то сказать, то сказал бы. Но он просто физически этого сделать не мог. Одна из дамочек неожиданно очнулась и вперилась в силуэт, зависший над кроватью. Она хотела было открыть рот и закричать, но от страха лишь прошептала имя дьявола и стала медленно пятиться к выходу из комнаты. Вторая тоже проснулась, укрылась с головой простынею и прижалась к стене. Мистер Да Коста резко вздрогнул во сне и вскочил на ноги не понимая, что происходит. Видно алкоголь и наркотики в его крови не давали трезво оценить сложившуюся ситуацию. Он что-то промычал себе под нос и стал странно жестикулировать обеими руками. Юлик медленно подошел к нему, посмотрел секунду в его глаза и взяв одной рукой за подбородок, а второй за затылок, резко дернул против часовой стрелки до ощущаемого хруста. Обмякшее тело мистера Да Коста рухнуло на пол. Мрамор, не обращая никакого внимания на прижавшуюся в углу шлюху, растянулся на еще тепленькой кровати и мирно уснул. Девушка по вызову в тот же момент потеряла сознание и естественно не заметила, как в последствии убийца богатого господина исчез из комнаты. Приехавшая посреди ночи полиция обыскала весь дом, но кроме окоченевшего тела Да Коста, никого не обнаружила.
Отлежавшийся за три дня водитель джипа разминался возле машины, пинал колеса, протирал зеркала и то заводил мотор, то глушил его периодически.
- Ты, как застоявшийся конь. – Сказал лама Пхубу. – Так и рвешь удила. Тебе дать бы волю…
- Эдакий му… - Хотел продолжить Юлик, но лама резко одернул его и покачал головой.
- Эх Юлий, Юлий. Ничему ты не учишься. Может не стоит ехать в горы?
- Почему это? Раз запланировано, надо ехать. – Настаивал Юлик, отводя глаза в сторону.
- Думаю, что особенно я теперь тебе уже не нужен. У тебя есть свой гид. Китайский товарищ по имени Чуньлинь. – Высказал свои сомнения лама Пхубу. Нескрываемая маска печали на его лице угнетала Мрамора, и он не стал с ним спорить. Чуньлинь существующий до сей поры в виде молчаливой тени вдруг оживился, почувствовав высокую степень своего предназначения. Он стал быстро запихивать вещи в джип, широко при этом улыбаясь, демонстрируя редкие зубы.
- Я объяснил ему дорогу. Ты можешь ехать. Лама Дордже, к которому ты направляешься очень любит сладости учти. Его еще называют «Прозрачный лама». Прощай, Юлий.
- Прощай, учитель. Но скажите этот китаец по-английски то понимает?
- Я плохой учитель, раз ты сделал по-своему.
- Ты опять догадался?
- Нет. Я опять наблюдал. И да, Чуньлинь немного понимает и даже говорит. – Ответил лама и удалился за дверями монастыря.
До места пристанища ламы Дордже путь занял пол дня по грунтовой дороге и еще половину времени Юлик со своим гидом проделали пешком, взбираясь по горной круче. На них были тяжелые рюкзаки с палатками и фляги с водой. Дополнительно Мрамор тащил на себе коробку с конфетами и печеньем. Уже через пару часов лазания по горам путники сделали привал.
- Скажи, Чуньлинь, тебе нравится твоя работа? – Спросил Юлик.
- Осень нравися. Моя сему усися.
- А семья у тебя есть?
- Есь. Тры сесьтреньки и две братиськи. Я сам младсий.
- К вечеру дойдем? Как думаешь?
- Носью зябко будись. Нехасю в лисю спать. – Предостерег Чуньлинь.
- И я не хочу. – Сказал Мрамор. - Допивай чай и поперли, мой юный китайский товарищ.
Они сделали еще пару остановок прежде, чем приблизились к намеченной цели. В горах пошел мокрый снег и подул северный ветер, который пронизывал насквозь. Юлик шел не оглядываясь. Он обмотался длинным шарфом, оставив только одни глаза. Чуньлинь вовсе озяб и стучал за спиной зубами беспрерывно.
- Шевели поршнями, Чуня! Дыши глубже, сын китайского народа. Наша цель уже рядом.
- Юли, Юли я не мозу бося! – Твердил гид и спотыкался на каждом шагу.
В результате последние километры Мрамор уже тащил на себе китайскую чебурашку вместе с чемоданом. Впереди замаячил огонек. Сквозь разыгравшуюся пургу он то пропадал, то появлялся, как мираж. Ноги утопали в глубоком снегу и Юлику пришлось волочь волоком китайского товарища до самых ворот дома. Во дворе забрехала собака и хозяин с керосиновой лампой вышел им на встречу.
- Кто там? – Крикнул он, поднимая высоко над головою свет.
- Мы от ламы Пхубу. Мы туристы! – Ответил еле дыша, Юлик.
- Туристы? А сладенькое есть? – Поинтересовался лама Дордже.
- Есть твою мать! Открывай ворота. А то я сейчас весь сникерс в одну харю запихаю!
- Открываю, однако, зачем так волноваться? – Ответил лама, которому вид было лет пятьдесят.
- Ты бы помог, дружище, затащить уставшего путника! – Предложил Юлик. – Лампу можно пока на забор повесить.
- А мастиф вам не помеха? – Спросил хозяин, показывая на зловещую морду, которая пряталась за спиной.
- Ты по ходу совсем одичал здесь один? – Урезонивал Мрамор, глядя псу прямо в глаза.
- А ты у кого спрашивал? – Уточнил лама, когда заскуливший мастиф исчез в своей будке.
- Проехали.
Юлик сам затащил Чуня в жилище ламы и положил возле огня. Небольшая печурка стояла в центре с дымоходом на верх. Сам домик представлял собою почти что чум, только глинобитный и состоял из трех отделений. Кухня, спальня и склад для дров.
- Я гостей не ждал. – Заявил Дордже, разворачивая сникерс.
- Мы уже поняли. Нам бы погреться, а потом мы провалим. Да Чуня? – Сказал Юлик и подставил ноги и руки поближе к огню. Но китайский друг только промычал. Его похоже сильно знобило.
- Подкину дров. – Предложил хозяин и не высовывая сладкий батончик изо рта направился в поленницу. Он вернулся не только с дровами. С собою он принес какую-то старую шкуру и накрыл озябшего китайчонка. Уснули под завывание ветра.
Утром следующего дня пурга утихла. Все трое расположились возле печки. Лама Дордже разливал горячий с травами. На огне томился бульон из куропатки. Обстановка после вчерашнего была более располагающей и уютной.
- А что не все буддисты вегетарианцы? – Спросил Юлик, заглядывая в котелок.
- Подаяние в виде мясной пищи не возбраняется. Если не сам убил, то можно. А что?
- Так интересно просто.
- Пищевые запреты в буддизме как таковые отсутствуют. – Пояснил лама и присел со своей пиалой полной чая. Опять зашелестела обертка от батончика.
- Давно ты здесь один в горах?
- Давно. Это моя дхарма. Молодой был глупый. Алкоголь пил, семью оставил. Обратно не захотел.
- В завязке значит? А почему тебя называют прозрачным ламой? – Наконец то поинтересовался Мрамор.
- О это просто! – Сказал Дордже и поставил на столик свою пиалу. Затем он соединил ладони вместе и закрыл глаза. Лама полностью замер на мгновение и шевелились только лишь немного губы его. Чуньлинь не участвующий в беседе тоже решил посмотреть на что способен хозяин чума. Лама Дордже в какой-то момент стал становиться прозрачным. Его тело, его одежда и обувь становились полностью прозрачными, будто из воды. Юлик с Чунем переглянулись от изумления. Сквозь ламу Дордже видна была другая часть стены.
- Ты это видишь, Чунь? Что творит этот монах сладкоежка?
- Визу, босс! Он истес.
- Точно. Я тоже это наблюдаю. Как думаешь, если плюнуть в него, то попадем? Или мимо пролетит?
- Не нато босс, он обидися осень.
- Шутка.
- Сутка. Моя смееся сино. – Сказал Чуньлинь и упал на спину от смеха.
Тем временем монах обрел полную невидимость. Стало даже как-то жутковато. Разряженный воздух в помещении давил на уши. Затем все отпустило. Лама пошел в обратный процесс материализации. Вскоре он сидел и как ни в чем не бывало пил свой остывший чай.
Когда гид китайчонок пошел на улицу скидывать лишний балласт, Юлик обратился к ламе с серьезным разговором.
- Я много чего делал в жизни не так. Раскаиваюсь в этом. Я мог бы стать преданным великому Будде, но нарушил одно из золотых правил. Я мог бы вернуться в обычную жизнь и не могу по многим соображениям. Я мог бы заново полюбить. Я мог бы заново полюбить? Спрашиваю себя об этом. Нет. Будда, уходя из этого мира, оставил нам последнее наставление – никому не верить и в том числе ему. Все проверять на личном опыте. Быть себе самому светильником. Я больше не могу быть себе светильником. И я выбираю себе свою собственную дхарму. Самую безрассудную.
- И в чем моя тебе помощь? – Спросил озадаченный лама. – Ты похоже далеко зашел.
- Мне нужно, чтобы ты за мной присмотрел пока жив будешь. Я остановлюсь на том склоне горы. Тут я умру, реальность это или условность…Это и есть недостаток пространства. В нем существует место, в котором меня не станет. – Сказал Юлик указал пальцем направление.
- Ты однажды не смог пережить боль? И обрести вновь гармонию внутри себя? Каков же твой конечный путь? Чтоб я понимал, за кем или за чем смотреть?
- Я хочу стать камнем, в котором живет Бог! Мрамором по жизни. – Заключил Юлик. – Теперь у меня больше нет имени. Я ухожу.
Вернувшемуся Чуньлиню после облегчения, Мрамор всучил пятьсот баксов и велел передать властям, что русский потерялся по пути. Китайский товарищ понятливо помахал гривой и двинул в обратную дорогу, утирая слезы.
Человек взобрался на высокий склон горы, выбрал подходящее место небольшой уступ, разделся догола, и сел в позу лотоса. Он прикрыл глаза последний раз взглянув на величественный пейзаж Гималаев. Затем дыхание свое он стал замедлять, оставляя время между вдохом и выдохом все больше, пока не остановил вовсе. Тело стало замерзать и каменеть. Вскоре из темечка выпорхнул белый мотылек и полетел в сторону долины. Постепенно окрас поменялся на темный. Когда мотылек достиг низовья его подхватила здоровая летучая мышь с огненными глазами и проглотила. Она мигрировала за границу Тибета и прожила еще пару лет на территории Китая, пока ее не сожрали любители экзотической кухни в человеческом обличии. Так на планете возник смертельный вирус, убивающий все вокруг.
Прошло сто лет. Мраморная глыба на вершине горы обдувалась ветрами, поливалась дождями и жарилась нещадно солнцем. Поверхность камня стала гладкой и твердой. На ней образовались сложные рисунки и вкрапления из замысловатых узоров. Камень был живой. Через сто лет он решил задать беспокоящий его вопрос, который однажды уже задавал неизвестно кому.
- Кто я?
Еще через двести лет ему ответили.
- Ты знаешь!
Коми. Усинск. 13 мая 2020 года
Посвящается моему бесчувственному другу.
Мрамор и его квантовая реальность
© Copyright: Маник Гатауллин, 2021
Свидетельство о публикации №121012103483
Свидетельство о публикации №121012103483
Рецензии