часть 6. Рождество и другие нелюди

Остаток декабря прошёл в работе и предпраздничной суете. Почти все свои сбережения я потратила на подарки. Друзей у меня,  оказывается, немного поболее, чем я думала, но поздравлять их оказалось неимоверно приятно. Почти так же приятно, как самой получать подарки. Дома мой рабочий стол был завален пакетиками, коробочками, пёстрыми обёрточками, а хороводом вокруг всего этого стояло столько же открыток. На самом деле, открыток было даже больше, многие из них были от постоянных посетителей кофейни, поэтому я решила, что нечестно было бы зажимать все эти тёплые слова себе, и расставила десятки открыток на полках кофейни. В канун католического Рождества, как снег на голову, только без снега, появился Шут и принес с собой праздничное настроение. Впрочем, он самым выглядел как оживший праздник: на этот раз у него были огненно-рыжие, стремящиеся вверх как языки пламени волосы, янтарные глаза, обрамлённые золотым шимером и обводкой морковного цвета, такого же цвета были губы и грубой вязки свитер. Воочию мой друг теперь походил на то на взбесившегося бесёнка, то на свихнувшегося демона, что по факту мало чем отличалось друг от друга, но производило одинаково неизгладимое впечатление на окружающих, то есть обитателей кофейни, то есть нас. В тот же вечер мы с Шутом немного запоздало украсили все новогодними игрушками, точнее запихали дождики и шарики везде, куда не добралась заботливая рука Эгле - моей главной помощницы, той самой официантки, которая чуть-чуть знает русский. После сего действа нам полагалось по стаканчику пунша на белом вине и спать. Но ко второму пункту мы приступили не сразу. Таким образом Рождество прошло весьма успешно, как и последующий Новый год, который, несмотря на ярые уговоры наших друзей, мы с Шутом по большей части провели дома под ёлкой, наслаждаясь обществом друг друга, сразу после того как провели Старый год в шумной компании кофейни. Мой друг, казалось, извинялся за долгое отсутствие своим ныне исключительным вниманием ко мне, хотя со стороны это казалось очередной его придурью. Так длилось и первые дни января, пока после православного Рождества он вновь не исчез, само собой не сказав ни слова. Тогда и стали происходить все эти необъяснимые вещи.

***
Поздний вечер и ночь смешались с трепещущими в свете уличных фонарей снежинками. Впервые за эту зиму выпал снег и уже который день стоял мороз. Нормальные дети играли в снежки и катались на санках, но были и те, что продолжали сидеть дома, рабски облюбовав свои смартфоны, и те, что за свою никчёмную жизнь так и не вкусили этого сладостного мига, когда мокрые от снега перчатки прилипают к пальцам и те коченеют от холода, но это не способно испортить миг упоения азартом, - я сейчас говорю о тех детях, что нынче лепят снежки такими странными пластмассовыми шупальцами, которые, как фаст фуд, выдают уже готовое, но не настоящее. Ну и была я, шагающая по белой пелене неопределённости, слушая умиротворяющий хруст под подошвой сапог. Я не спала. Я не могла заснуть. Каждый раз стоило мне закрыть глаза, ласковая темнота ночного забвения ускользала от меня, а на смену ей приходила череда бредовых кошмаров или бессмысленность образов прошлого, иными словами ничего хорошо. Вдобавок, за стеной моей спальни еженощно стал громко звучать женский голос, неумолимо неумолкая вещающий что-то на неразборчивом английском. И так длилось уже почти две недели. Я чудовищно зверино хотела спать, мои круги под глазами приобрели землистый оттенок и увеличились в два раза, моя продуктивность пропорционально падала, я стала чаще огрызаться на друзей. В общем, я хотела спать. В моем комоде лежали запасы валерьянки, но и они оказались бессильны. Тогда я и решила обратиться к тебе, но как обычно всячески оттягивала в надежде, что сама наконец справлюсь, но этот момент так и не наступал. Вот я и гуляла в ночи. Мороз бодрил, а белые снежные пушинки воскрешали в сердце детскую радость. Так я шла по проспекту Гедеминаса пока не дошла до Кафедральной площади и там мне срочно не захотелось присесть. Знаешь, я всегда считала, что зимой в -10 в пальто ходят только мазохисты и нелюди. В одном из двух я точно не ошиблась.
Он присел чуть поодаль. Так, чтобы лицо оставалось в тени. Это было не обязательно, я и так знала как он выглядит с точки зрения людей. Высокий, худой, узкое скуластое лицо, прищуренные темные глаза, начёсанные волосы и жидкая бородка. Он был похож на мальчика, которого неумело попытались состарить и получилось что-то среднее между мужчиной и подростком. Ну, и конечно же пальто верблюжьего цвета. Для людей он был известен как Олег, веб-дизайнер, любитель чёрного кофе без сахара. Я же знала его как Короля Гоблинов. Это погоняло прицепилось к нему ещё задолго до того как я переехала в Вильнюс. Я так и не узнала почему. Он управлял разными низшими духами, заключал сделки с отчаявшимися и обдирал их потом до нитки, через него проходили все сплетни и страсти не только нашего мира, но и других, а ещё он был веб-дизайнером и пил чёрный кофе без сахара. Шут не любил его. Он не любил Шута. Они были как два паука не поделившие одну большую паучью сеть. А я почему-то, как это со мной часто бывает, оказалась в середине. Вот и приходилось крутится.
 - Не курю, так что огоньку не найдётся, - не поворачивая головы отрезала я.
 - Я знаю.
Молчание.
 - Компанию я тоже не ищу.
 - Я знаю.
Пауза.
 - Но ты же ищешь свой сон?
 - Что ты знаешь? - я повернула голову в его сторону.
Он закурил. Я поморщилась.
 - Я заключил выгодную сделку на твой сон. Тот, кто заказал его у меня, мне сильно задолжал. Я назову тебе имя.
Долгая затяжка.
 - Ну?
 - Но ты должна будешь кое-что сделать.
 - А ты не можешь просто вернуть мне сон и на этом мы разойдёмся? - без особой надежды спросила я.
 - У меня его нет. Это не собачка, которую можно позвать и она прибежит, - раздраженно ответил он.
 - И что ты хочешь, чтобы я сделала?
 - Принесла мне его фамильную саблю.
 - Зачем тебе сабля? - удивилась я.
 - Ты задаёшь так много вопросов...
 - А ты даёшь так мало ответов.
 - Вот моя сделка: принеси мне саблю - верну тебе сон. Человека зовут Гюстас.
 - Гюстас? - я порылась в памяти, но не нашла там отклика, - и где мне найти этого Гюстаса?
Тишина.
Мой взгляд вперился в пространство, где мгновение назад сидел Король Гоблинов.
- Гюстас, значит, - сказала я пустоте, - пожалуй, запишу, чтобы не забыть.
И действительно занесла это имя в заметки. Осознав, что вот-вот окоченею, я поднялась и быстро направилась домой. Той ночью мне опять снилась всякая белиберда. Тогда я твёрдо вознамерилась вернуть себе мой сон. Вот я и пришла к тебе.

***
Мы сидим за столиком у окна в Pinavija Caf;&Bakery. Раса молчит. Ее взгляд направлен на кофейную чашку. Ложечкой она медленно размешивает пенку капучино, отправляя в небытие молочного кролика. Она вроде бы и слушает меня, а вроде бы и нет. В этом вся Раса. Зато аналитик из неё тот ещё. Запихнёт в тебя сухую правду, а ты смотри - не подавись.
 - Ты хочешь, чтобы я рассказала, что тебе делать? - напрямую спрашивает она.
 - Нуу, - смущаюсь я, - хотя бы приблизительно мне что-нибудь посоветуй.
 - Я советую тебе пить магний на ночь. Возьми израильский - он получше. И ещё тебе было бы неплохо начать медитировать по утрам.
Я сердито смотрю на неё исподлобья, а она невинно и слегка отстранённо улыбается, глядя сквозь меня.
 - Ты ведь не думала, что я скажу тебе бежать неизвестно куда за этой саблей?
 - Пожалуй, нет, но я думала, что ты хотя бы скажешь держаться от всего этого подальше, как вариант, - рассеянно пожимаю плечами я.
 - Я конечно могу так сказать, чтобы тебе было легче, но ты ведь меня тогда точно не послушаешь, - усмехнулась Раса и встала из-за стола, - израильский магний, медитации хотя бы утром и вечером по 8 минут. И знаешь, что ещё... Найди себе хобби.
 - Но у меня есть хобби, - возмущённо запротестовала я.
 - Работа это не хобби, - бросила мне Раса через плечо и мгновение спустя затерялась в толпе на Vilniaus gatve.
Я залпом осушила остатки кофе в моей чашке. Экран телефона загорелся - Раса прислала мне 2 трека для медитации - и спустя какое-то время потух. Я сердито пожала плечами.
 - Израильский, значит.