Свои и чужие

В бою не надейся на Бога и черта,
Забудь про товарища тыл.
Он первым убит, видно буду четвертым,
Обидно - еще не пожил.

Мне в хвост дышит смерть, сощурившись грубо,
Не все я допел и сказал
И все вспоминаю любимые губы
И мамы родные глаза.

Здесь четко нас делит всех смерть поголовно
На мертвых и полуживых,
На тех, кто своим не чужой безусловно,
И тех, кто  чужой для своих.

Я верю, что дальше не будет так туго,
На что же еще уповать?
Душа замерла, порвалась от натуги,
Ее ведь нельзя расстрелять.

Чью жизнь новый залп вот сейчас подытожит?
Чьи слезы закат обожгут?
Ну что же молчишь Ты, мой Господи Боже,
Твои без тебя пропадут!

Разряд, но душа уже движется к небу,
А сам я ни глух и не нем.
На фронте на всех не достанется хлеба,
А смерть зато поровну всем.

Вот Бога в трех лицах народ созерцает:
А ну, сообразим на троих!
У Господа Бога чужих не бывает,
Как нет у Него и своих.

Вот, вижу, здесь рядом с Рождественки Толик,
Комбат наш стирает мундир.
А там вдалеке притаился католик,
Клянет на латыни весь мир.

Руки не подал бы я многим из этих
И в бой бы один никогда.
Коль с ними не ладил на этом я свете,
На том ли полажу едва.

Нет, Боже, возможно, в раю мне не место,
А в ад тоже я не хочу.
Пожалуй обратно - к родным и невесте,
А там уж я похлопочу.

Жить просто как надо - непросто ведь тоже,
Не рву от досады волос.
Так и запиши: я, Быструшкин Сережа,
До рая пока не дорос.