три кита

Размышляешь о чём-то. Не пишется, хоть убей.
Но стихи - не письмо, часто в прозе слова грубей,
чем в строке зарифмованной - тут закавыка тона
и ещё препинаки другие. Не восклицай -
это, видимо, происки автора-подлеца
в наступившее время. Возможно, что время оно.
С ночником поиграешься - выключил и включил,
свет и тьма равнозначны для умствующих ловчил.

На велюровом кресле дремота и скукота,
Новый год, Рождество и Крещение - три кита,
на которых качается вечер, чирикнув птицей,
почему-то не спящей, возящейся на гнезде,
и поэтому здесь беспокойнее, чем везде,
а квартира твоя - ненадёжная крепостица.
Не поймаешь тональность - заляпаешь черновик
остывающим кофе, но к этому ты привык,

огрубляя до прозы, как правильный прозелит,
безнадёжное слово, которое хоть не злит,
но слегка раздражает и выглядит неувязкой
в предложении - помнишь, какая была зима?
Снежной ватой полны заоконные закрома,
и бликует пространство улыбочкой залихватской -
разбивается свет фонарей о стекло витрин,
и сосульки текут, как расплавленный стеарин,

потому что слегка потеплело, почти плюс два,
это значит, что утром, письмо дописав едва,
никуда ты его не отправишь, закланный овен
отношений прошедших, талантишко - третий сорт.
Если текст неудачен, то будет, скорее, стёрт,
чем твоим адресатом получен и зацелован.
Засыпаешь, и кажется - вечер упасть готов
на озябшие спины январских больших китов.