Короткие рассказы для детей

                ТИШАРИК

   Получилась не кормушка для птиц, а загляденье. Водрузили наше сотворенье на длиннющий шест, ещё весной врытый в землю. С высокой стремянки насыпали птичьих вкусностей и отправились на лыжную прогулку уверенные, что ни одна бродячая кошка не испортит аппетит нашим пернатым друзьям.
     Когда вернулись, осторожно раздвинули оконную занавеску, чтобы из дома понаблюдать за птичьей суетой. И увидели в кормушке дымчатого кота до того толстого и пушистого, что издали его можно было принять за облачко или тучку, из озорства заброшенную ветром.
     «Тучка» эта плавно колебалась, любовно приглаживая уши и облизывая лапы. Нас не удивила её послеобеденная чистоплотность. Не расстроило исчезновение ломтиков сала для синиц. Мы были озадачены только одним: как на этакую высоту могло забраться такое толстое создание? И как его оттуда снять?
     Кота же ничего не беспокоило. Он безо всякого интереса разглядывал нас, продолжая облизываться от удовольствия, осторожно перекатываясь на спину. По всему было видно, что сало пришлось ему по вкусу.
    Посовещавшись, мы отправились за стремянкой. Но когда её принесли, кормушка оказалась пустой.
   — Улетел?! – предположил мой шестилетний братишка.
   — Может быть, ; поддержала я его. – Раз прилететь смог, почему бы и не улететь…
И только наша бабушка, Глафира Петровна, не согласилась.
    — Глупости! – сказала она. – Кошки не умеют летать. Просто нам всё померещилось!
    — А как же сало! – возразили мы.
    — И сала не было! – она залезла на стремянку и развесила в кормушке новые ломтики сала. – Теперь сало есть. Сало есть, а кота нет! Понаблюдаем!
     И мы принялись наблюдать с самого утра. Как только проснулись, побежали к окошку и отдёрнули занавеску. А в кормушке всё наоборот:
кот есть а сала нет. И на этот раз, как мне показалось, смотрел кот на нас с благодарной заинтересованностью.
    — Это не кот! — озадачила нас Глафира Петровна и тут же уточнила: — Не кот, а стихийное бедствие. И если мы от него не избавимся, по весне и птиц-то не услышим. Пора к Михеичу идти.
     Мы отправились к нашему соседу, деду восьмидесяти восьми лет. Михеич нас внимательно выслушал, приложив к уху деревянную трубочку вместо слухового аппарата. Потом взял тонкий лист металла и обмотал им шест, к которому кормушка прилажена. Шест стал гладким и скользким.
   — Стихийные бедствия закончились! – пообещал он и отправился к нам чаёвничать.
    Но не успели мы разлить по чашкам чай, как опять в кормушке увидели всё того же котищу. Он объел свежие кусочки сала и пристально вглядывался в нас, видимо ожидая новой порции.
    — А всё-таки коты летают! – почему-то обрадовался мой братишка.
    — Это похуже стихийного бедствия, ; почесал затылок Михеич. – Придётся, Глафира Петровна, вторую кормушку делать – для кота. Этот прохиндей через дорогу живёт. Его и там кормят. А кличут Тишкой.
       Мы тут же переиначили Тишку в Тишарика из-за его упитанной округлости. Вынесли Тишарику блюдце с едой. И пока он уплетал подношение, птицы успели поклевать из кормушки.