Карельская зимняя быль

 Записано по рассказу главного героя

Я помню, как  это было...
Семьдесят лет назад.
Пурга над Карелией выла
Во все свои голоса,

И, путаясь в белых  космах,
Вьюга мела снега.
Гулял в Заполярье Космос
Бродягой лихим в бегах.

Металась богиня Лоухи*-
Финская Баба-Яга,
Сводила людей с дороги,
Заманивала в снега...

Но я отошел от темы.
Учительница смогла
Ребенка отправить в темень,
Туда, где метель и мгла.

Это в Сегеже** было:
В школу ребячий отряд
Машина зимой возила
С Лай-Наволока*** и назад.
               
Могла бы поставить в угол
Строптивого сорванца,
Могла потрепать за ухо,
Как мать, бывало, в сердцах.
   
Он был шалун и проказник
В неполные восемь лет.
За это на Лоухин праздник
Попал нашаливший шкет.

Кончалась вторая смена,
Уже прозвенел звонок,
А мальчик в стране тюремной
Оставлен на пятый урок.

Пока отбывал повинность,
Машина с детьми ушла.
Мальчишескую наивность
Вьюжная встретила мгла.
 
Растерянный и голодный,
Сумка с ремнем на плече,
Стоял он совсем свободный,
По сути - уже "ничей".

Про Лоухи он не вспомнил,
Хотя про нее читал.
Унынием душу наполнил,
И медленно зашагал.

Но - три километра к дому
Дорогой меж двух болот.
По мраку, от снега седому,
Малыш сквозь метель бредет.

Мягкой неслышной силой
Коварная Лоухи в снег,
С дороги его теснила.
А шел он уже в полусне.

Гонимый легонько в спину,
Медленно брел в снегу,
И путь его был не длинный
Туда - болотом  в тайгу.

Однако, судьба ребенка
Не в Лоухиных когтях.
Услышал он голос ломкий,
Застрявший в ее сетях.

Как будто с небес слетело:
«Взвод, шире шаг! Подтянись!»
Неужто судьба успела
Шепнуть ему: - Оглянись!?

А ветер, шальной бродяга,
Стал быстрым ему гонцом,
В спину толкнув беднягу
Голосом, как шлепком.

Мальчишка в момент очнулся -
«Шлепнул» гонец не зря.
Медленно повернулся,
И вспыхнул свет фонаря

В руке командира взвода,
Ведущего строй солдат
В темень и непогоду,
Словно приказ: - Назад!

И только теперь испугался
Малый, ну что с него взять?
По пояс в снегу заметался,
Бросился свет догнать.

Рванувшись на свет упрямо,
Оставив беду позади,
Заголосил он: - Мама!
- Дяденька, подожди!

Кто знает, быть может, мама
Приняла этот зов,
Как срочную телеграмму
Сквозь тысячу голосов.

Она в то время стояла,
Слушала вой пурги,
В сугробе, и только шептала:
- Господи, помоги!

И «дяденька» оглянулся,
Вмиг обострив чутье,
Навстречу пятну рванулся
Под Лоухино вытье.

В охапку схватив мальчишку,
Бегом возвратился в строй,
И только фонарика  вспышка
Сверкнула во тьме густой.

Судьба пацана лежала
В солдатских родных руках.
И больше уж не звучало:
- Взвод, подтянись! Шире шаг!
               
Потом его сдали в руки
Той, чья молитва была
Сильней заполярной вьюги,
Стремительней, чем стрела.

Весной на один подснежник**** 
Меньше взошло в тайге.
Не стал восьмилетний "грешник"
Добычей финской Яге.

Над тайной его спасенья
Думал я много дней,
И понял, под чьею сенью,
Как будто уже ничей,

Наивный, беспутный малый
Выбрался из беды,
И взялся, будто сначала,
Топтать на Земле следы.   

Не думаю, что случайно
Время и место сошлись,
И столько событий нечаянно
В плотный клубок сплелись.

Такое число событий
В связку одну сплести
Мог только Ангел-хранитель.
Чтобы мальчишку спасти.
               
        *Лоухи – сказочная богиня из карело-финского эпоса;
        **Сегежа – город в Карелии;
        *** Лай-Наволок – поселок в окрестности Сегежи;
        ****  Так называют на Севере тех, чьи тела находят
        в тайге весной после таянья снега.