Первый вызов. Губаха. 1986

Первый вызов.  Губаха. 1986

Водитель скорой быстренько разобрался в невероятном смешении домов и домиков посёлка Северный. Номера домов аккуратно отсутствовали почти везде. Интересно, какой "навигатор" вбит в голову «водилы»? Нужный дом, когда-то выкрашенный в жёлтый цвет, неприветливо нахмурился бровями покосившейся шиферной в прорехах крыши. Косо сидящие на петлях двери в подъезд с трудом открываются на ширину плеч и дальше не желают двигаться. В подъезде не освещено. Нужную дверь, с торчащими из стены проводами на месте кнопки звонка, нащупываю почти наугад. Никто не отвечает на мой стук. Толкаю дверь и вхожу в ярко освещённую прихожую. Солнце, прорвавшееся через бесстёклую дверь из соседней комнаты, уверенно разрывает пыльный воздух, освещая рёбра подштукатурной дранки, бесстыдно вылезшей на всеобщее обозрение через пролом в стене. Пол живописно устелен окурками папирос и прочей разной дребеденью.
– Ау! Есть тут кто живой? Скорую вызывали?
Остеклённые когда-то двери ближайшей комнаты резко скрипнув, отворились. В проёме показалось личико некрупного мужичка, помятого очень уж старательно то ли возрастом, то ли неудобной постелью.
– Чё надо?
– Скорая. Где пациентка?
Двери распахнулись на всю ширь. В просторной комнате, заваленной мусором и объедками, царственно, в самой её середине, располагался шикарный круглый стол, когда-то отделанный дорогим ореховым шпоном. Его пообтёртые, но ещё крепкие резные плечи явно презрительно несли на себе гору пустых банок из-под кильки, пустые бутылки, кости объеденных рыб и другое. Вокруг стола ходила широким шагом по кругу плотная, шкафоподобная женщина с короткой причёской и пудовыми кулаками. Шаги её синхронно перекрещивались руками перед огромной грудью под нескончаемую реку угроз:

– Сейчас докторишка уедет, и я замочу тебя, бля@ина...
В дальнем простенке на обшарпанном диване на грязных скомканных простынях лежала голая женщина средних лет, тоже очень помятого вида, с разбитой в кровь головой. Одной рукой зажимая на голове рваную рану размером с пол-ладони, другой пытаясь преодолеть земно-водочное притяжение, пытаясь привстать. Пьяно, пуская слюни, прорыдала:
– Отдай кофту, сука. Кофту отдай.
В простенке у окна, на совершенно раздолбанном диване, также в груде тряпья лежал голый от пяток до пояса мужчина. Верх его был прикрыт толсто вязаной кофтой. Он закатывал глаза, опускал уголки губ книзу, что делало выражение его красного испитого лица совершенно комичным и жалким. Особенно выделялась на этой "картине" его огромная туберкулома в паху. Больше мужского достоинства, надутая до предела, синее самой синей темноты речного омута.
В простенке слева, на огромном обитом полосками расписного железа сундуке, сидела на корточках махонькая, плохо одетая, худенькая старушка. Раскачиваясь вперёд и назад, она отчаянно верещала:
– Нинка, не тронь её. Не тронь!
Огромная женщина, не прекращая движения, перекрещивая перед собой огромные руки с кулаками как два моих, трубно изрекала:
– Убью, суку, вот только докторишка свалит.
За этой неслабой дамой семенил давешний мужичонка, несмело протягивая в сторону её седалища ручонки, словно пытаясь поддержать внезапно отваливающиеся могучие "булки".
Да, уж. Картина ещё та. Особенно если учесть, что это первый мой вызов на первой работе в этом посёлке.
Улучив момент, пробираюсь к дивану с женщиной и её разбитой головой. Едва уговорив её не подниматься, дёргаясь и причитая о кофте, обрезаю ножницами волосы вокруг значительной раны, обрабатываю перекисью и накладываю с пяток скобок, стягивая кожу. Белоснежная повязка вокруг головы и поверх раны чуть облагородила её кошмарный испитой вид.
– Одеваемся? Поедем в больницу.
Пока я ещё надеялся, что даму оденут, заполняю бумаги. Имя, фамилия, отчество. Выясняю, что случилось.   А в ответ тишина. Поднимаю глаза и вижу, что ничего в комнате после моих просьб и вопросов не поменялось:
Старушка по-прежнему раскачивается на сундуке.
Огромная женщина так же расхаживает, изрыгая угрозы.
Мужичонка упорно тянет ручонки к седалищу "годзиллы".
Пострадавшая по-прежнему голая на диване.
– Одеваться то будем?
Перебинтованная дама заверещала ещё отчаянней:
   – Отдай кофту, сука.
В ответ из прохода:
– Сдохни сама, мразь. Счас докторишка свалит. И… добью!
Мои глаза машинально сфокусировались на полу. Там, испачканные каплями крови, лежали детали от добротного стула советского изготовления. Видимо именно им и была приведена в негодное состояние голова мычаще-рыдающей пострадавшей.
Опять напоминаю им про её одежду. Большая "демонстрантша" посылает меня и пострадавшую по короткому адресу:
– На_уй". Я её не раздевала, не мне и одевать её.
Забинтованная ещё громче заголосила:
– Отдай, сука, кофту.
В ответ большая дама внезапно остановила свой сокрушающий полушаг-полубег и поднесла пудовый кулак к её носу:
– Вот тебе, а не одежда. Ты на моём мужике лежала? Лежала! Ну так сдохни, падла.
Дальше произошло и совсем неожидаемое. Дама-плюс, не смотря на свой негабарит, легко пересекла комнату, резко наклонилась, сгребла синюшные гениталии несчасненького полудохленького мужчины вместе с его выдающейся туберкуломой, уткнулась в них лицом и, повернув голову набок, выдохнула, как будто выплюнула то ли со злобой, то ли с умилением:
– Миленький мой, папочка. Мой папочка любимый.
И вдогонку поверженной:
– Ты лежала на нём. Я видела. Убью, суку.
С сундука слева тонко вновь запричитала старушка:
– Нинка, ты с ума, чёль, свернулась? Её одеть ведь надо...
В ответ огромная вокругстольная путешественница снова поднялась и выпростав в сторону старушки два огромных кулака, изрекла:
– И ты на нём лежала, тварь. И тебя убью. Вот только докторишка уже съе@ётся.
Старушка отчаянно перешла почти на ультразвук:
– Иииииииииииии.
Движение вокруг стола возобновилось. Мужичонка наконец ухватил желанные окорока огромной бабищи. Получил ладошкой-лопатой с разворота по лицевой части наружности, отлетел в сторону и заскулил, затихнув ненадолго на полу.
Мне уже порядком всё это поднадоело:
– Всё, мне уже нужно одеть наконец вашу даму и забрать её в больницу.
В ответ вопли только усилились:
– Отдай кофту, мою кофту, сукаааа. В больницу не поедуууу. Подписывать отказ не собираюсь!!!
И тут в комнату зашла фельдшерица, ожидавшая до того в машине. Молодая и фигуристая красавица с белокурыми витыми локонами и с ещё одним алюминиевым чемоданчиком в руках. Глаза её никак не могли остановиться на ком-то одном и перебегали с кровавых бинтов пострадавшей на голый пах туберкулёзника, с качающейся без перерыва старушки на сундуке на мужичонку, уже тянувшего руки к ней.
Комната наполнилась ещё более быстрым движением. Огромная баба почти побежала вокруг стола, смыкая перед собой огромные кулаки. Старушка верещала о совести Нинки и невиновности своего прелюбодеяния с мужиком с туберкуломой.  Мужичонка всё-таки из-за спины ухватил фельдшерицу за груди, перемещаясь с ней одновременно вдогонку за огромной дамой. Фельдшерица, развернувшись под свой визг, уже не молча отталкивала назойливого "хотелу" в лицо чемоданчиком с красным крестом. Пострадавшая на диване пыталась натянуть на себя какую-то грязную тряпку.
– Убью, сука.      – Отдай кофту.        – Не виноватая я.
– Ой, ой, умиииирааааааююююююю. – Не лапайте мой зад.
В общем, мне ничего не осталось, кроме как взять немытую ладонь перевязанной в свою ладонь и, вложив в её ладошку ручку, расписаться в строке отказа от госпитализации.
Отставив перевязанную на её страх и риск на диванчике в компании остальных, выпихнул в коридор фельдшерицу, обезумевшую от наглости махонького сексуального страдальца.
Уже в коридоре пришлось лягнуть его в пах пяткой, ибо он уже переключился на мою задницу, больно ущипнув. Закрываясь от неистовых атак своими чемоданчиками, пулей выскочив из тёмного подъезда на улицу, мы ещё на расстоянии в несколько десятков шагов слышали, как грохочет что-то в той квартире и, как истошно кричат и стонут наперебой все участники той драмы.   Да, уж. Вызов всем вызовам вызов. Даром, что первый. Ну, что "докторишка", помог тебе твой красный диплом?

14.01.2021
Белёнов Андрей
г. Пермь