Сутки без времени

и нет времени в сутках,
а увиденному  нет  веры,
проснутся  утром с бедой в обнимку,
голова  густозаселена  мыслями,
крестишь  крест,  да не попадает в  Христа
и нечем дышать,
бежишь по уставшим  следам
догнать своё время.

а отросток спутанного желания,
проводник  дорог из  железа
совершает  ошибки,  таково условие переезда,
в сетчатке,  опухоль  зрачка
преломила  зрение,
а  по проводам телефона,  лишь лай да пепел.

и трупы выйдут из моды,  когда истлеют,
и зеркала отвернутся, скажут – отражать не умеем,
сегодня вода похожа на жидкость,
завтра станет солёным снегом,
метла из лучей солнца выметет глубину  колодца...
жажда тогда озвереет.

в этой игре  за  жизнь,  окровавлены правила,
обглоданный  ветер  скулит белой костью,
видишь рассудок – петля  верёвкой  качается,
там повесит тебя  пеньковый  случай,
плита смеха раздавит губы
ярко красной  помадой  поцелуя,
а  мудрый и спокойный  бог
снова  на  небо  убудет.

след  нарыва  ползёт  до  места обрыва,
догорает  закат  углями   воспоминаний,
колыбель  свинцового дыма  мир  раскачает,
убаюкает  мелодией  паутины,
и  запрет  не  снять увидеть  однажды
синюшного цвета лицо,
всё напутано  в  мире  суток  без  времени
от  начала  и  до  конца.

и клок вырвет  себя  из шерсти,
и путь железных дорог бесконечен,
там, где умирает тело,  душа  зажигает  факел на небе,
и садится  в седло время,
и пришпорит,  теряя копыта,
а  светлое станет  тёмным,
ответ прозвучит  вопросом,

и перестанет   верх смотреть вниз,
под рёбра просочится   щель,
ниже  станет  рост, 
живые  к мёртвым выйдут  в эфир,
танцевать придут   границы
не отмеченные на карте...
на курках зашевелятся  пальцы.

пить  вино  станет  ночь, 
да опьянеет  заря,
у реки разведут костёр,
да согреется  лишь  вода.