Каллидаймония Глава 2

И услышал я голос такой близкий
И тихий, участливый, проникновенный:
«Я тебе покажу ту обитель, какую ты
Хочешь узнать и в ней обретаться, твореньем
Своим непрерывным переполняя её и
Насыщая своим излучением тайным, пересекая
Его с излученьем других зодчелюбцев,
Для кого создавать мириады миров – игра и забава.
У Меня обителей много. И для каждого есть уголок
Смотря по его созерцанью и движенью души,
Лишь бы помысл был его чист, бескорыстно движенье
И исполнен величия свет, рождённый в его глубине.
Я введу тебя в эту обитель, но прежде
Покажу тебе Всю Полноту – обителей всех бесконечность,
Её всеблагое сиянье, с мирами Его
И с душами, которые в них обитают;
И с Окраиной этого дивного Света,
С тамошним миром и с теми, кто любит в нём жить.
И ещё покажу тебе мрак и небытие,
Бездвижность и пустоту там прилипившихся душ».
Я лишь только успел воздать благодарность и славу,
Как всё изменилось. Твердь ощутил я ногами
И предо мною открылась земля, но не такая
Как во вселенной трёхмерной и материальной,
А иная земля, мистериальная твердь,
Без пространства, без края, без формы
Формам каким-либо земным подобной или материальным:
Ни шар, ни куб, ни квадрат и не эллипсоид,
Ни похожее ни на что была та чудесная суша.
Она была вроде бы плоской, но плоскость эта была
Бездонная вглубь, если возможно вообще
Говорить здесь о какой-либо глуби.
Между землёй той и небом не было горизонта –
Безмерная даль этих новых небес и новой земли,
И глаз способен к охвату этой не прерываемой дали,
Ибо он видит тайну, ибо он уже в плоти иной –
Энигматичной и вечной, божественной и озарённой.
И я был в этой плоти – сверхъестественной и чудесной,
А земная моя скорлупа исчезла и я о ней позабыл,
Будто вовсе никогда  не жил в оболочке текучей и тленной.
Я сиял в новом теле! Оно было подобно земному
(Вернее это земное подобно ему), но гораздо прекрасней.
Оно будто горело, сияло нежным, приятным,
Мягким, ласкающим, тонким туманоподобным огнём
И ни в чём не нуждалось, а напротив того,
Само излучало неописуемый свет и
Энергии немерянный всплеск и волны потенций,
Но не как раскалённый металл иль разъярённое пламя,
А как зимнею ночью луна, когда небо затянуто дымкой,
Или как тихий цветок, покрытый росой на заре,
Как скромный светляк, как белая отмель речная
В лунную ночь, как крылья бабочки кроткой,
Когда на них падает луч; как в синих сумерках снег.
На одежду намёка даже не было, тело было
Нагим, совершенным и вечноюным, если судить
По нашим меркам земным, ибо там невозможны
Ни юность, ни старость, ни рожденье, ни смерть,
И хода времени нет; там всё неизменно и вечно,
Но не статично и движется посредством трансформы,
Не распадаясь, не деформируясь, не растекаясь,
А просто чудесно одна форма образует другую
И вместе они существуют незыблемо и сверхпрекрасно,
Новые формы творя – и так бесконечно.
Это всё мне поведал сапфирный даймоний крылатый,
Но об этом рассказ впереди. А пока я скажу о том,
Что я видел вокруг и куда проникал непостижимый и новый мой взор.