Сашка Бык

 Нет, это уже слишком – думала я, разглядывая смотревшего на меня исподлобья мужика. Мужик был молодой, но какой-то весь потрепанный, хотя  довольно смазливый. Этакий красавец на сельский лад. Я еще не пришла в себя от знакомства с Юркой, фарцовщиком в прошлом и игроманом в настоящем, его образ  каленым железом был выжжен в моей робкой душе, а теперь этот кекс – еще хлеще. Дружба дружбой, а своя кожа ближе к телу, так что надо бежать отсюда и не оглядываться, но Машкино лицо сияло счастьем и мои благие намерения горели в его лучах синим пламенем.
Мы подружились в благовоспитанные восьмидесятые, продолжали дружить  в сумасшедшие девяностые, общественная трансформация сказывалась, и не всегда положительно, колбасило всех, нас в том числе, мы были подобны броуновским частицам в своём хаотичном движении и только молодость и бестолковость спасала от депрессии и отчаяния, но не спасала от глупостей. Очередная на мой взгляд Машкина глупость стояла передо мной во всей своей красе и не внушала оптимизма: явно приезжий и возможно судимый, личность темная и наверняка опасная.
В нашем дружеском тандеме именно я была мисс трусость и благоразумие, а она самоуверенность и отчаянность, девиз Скарлет О Хара «я подумаю об этом завтра» был возведен моей подругой в энную степень, то есть она просто об этом самом не думала, ни сегодня, ни на следующий день, особенно если была влюблена, а это было и на лицо и на лице – красивом, радостном и довольном.
         Мужика звали Сашка,  родом из Молдавии, откуда и прибыл в столицу, сопровождая в качестве охраны груз яблок в магазин, где продавщицей в овощном отделе трудилась Машка, так что встреча перестроечных Ромео и Джульетты была неизбежной, как Фатум. Все мы тогда работали где попало и как придется, не взирая на дипломы и прочую ерунду, перед нами стояла задача минимум выжить и максимум не сойти с ума – было страшно и весело одновременно.
Сашка чем-то неуловимо был похож на быка, весь такой крепко сбитый, мощный, явно способный на агрессию. Касандра – не мое второе имя, но как оказалось я не ошиблась ни в чем – три судимости и кличка Бык, вот такие пироги с котятами, причем освободился новый Машкин кавалер совсем недавно, да и сидел отнюдь не за экономические преступления. В те годы криминал расцвел махровым цветом и братки, как их тогда называли, были неотъемлемой частью интерьера и экстерьера действительности,  никого особенно не удивляли и не пугали, все зависело от ситуации, в которой вы с ними встретились. Мою отчаянную и любвеобильную подругу такие мелочи, как бандитизм, из биографии предмета обожания смутить не могли – наоборот, только добавляли романтизма. Я же была просто покорена её пофигизмом, как бы странно это ни звучало – мы зачастую тянемся к тому, что не имеем сами, пытаясь получить это из вне.
            Что удивительно, мы с Сашкой даже подружились, он оказался товарищем хозяйственным и домовитым, правда на первых порах вел себя дико по отношению к Машкиным соседям : одному во время совместного распития воткнул вилку в руку, другому вывихнул плечо. Я так понимаю – самоутверждался так, как привык на зоне, но, к счастью, узнавала об этом только по рассказам других людей. Поставив окружающих его особей мужского пола  на место он поуспокоился и стал принимать человеческий вид.        – Мей, Янка, Мей, ты посмотри какие я вилки-ложки купил,  ничего у них не было,  не поверишь, жили как цыгане, – его глаза светились гордостью когда он раскладывал по чешскому Машкину дивану свою нержавейку, потом наступал черед рюмок, бокалов. Меня всегда удивляла эта его смесь детской наивности и  цинизма, куда уж без него – цинизма – с такой-то биографией. Хотя из общего у нас было только Машка и склонность к домоводству. Мы с ним прекрасно ладили, я не ощущала от него никакой опасности, не то что от предыдущей любови моей подруги – Юрки, не к ночи будь помянут, сволочь прыщавая. Я часто бывала у них в гостях и в основном с ночевкой, гуляла и на свадьбе. Сашка выглядел остепенившимся, Маша счастливой, он бросил пить и устроился на работу. Они казались вполне гармоничной парой, мне казалось он хорошо влияет на мою подругу, она стала прежней — спокойной и домашней, какой и была, когда мы с ней познакомились. Я даже думала – может такой твердой руки ей и не хватало раньше.
Он часто говорил что уважает меня – меня съедало любопытство – за что? Но я так и не спросила, может боялась, что он не сумеет сформулировать или мне не понравится его ответ – мыслителем Сашка не был, как не был и законченной сволочью и беспредельщиком, имел свои правила и понятия. Женатый и даже вроде остепенившийся,  он все равно продолжал быть частью своего мира, в который попал по малолетке, как сам говорил – еще малосольным. Мечтал пристроить меня за нормального пацана, но на все свои кандидатуры получал твердый отказ, на том его сватовство и закончилось – дураком он тоже не был.
Порой вспоминаю те времена – БТРы у Главпочтамта, демонстрации в защиту Белого Дома, талоны: на сахар, водку и сигареты, первые кооперативы и тысячные, миллионные зарплаты, которые всегда задерживали и на которые было ничего не купить – они обесценивались быстрее, чем получались, кришнаиты и белое братство, нищие и новые русские. Господи, спасибо, что мы были тогда молодые!
               
                Тут толпы нищих, множество сирот
                И проходимцев орды топчут землю,
                А сериальный бред подобно зелью,
                За каплей капля отравляет мозг.

                На трон восходит золотой телец,
                Нехватка денег  – худший из пороков,
                И в пурпур обрядившись лжепророки
                Из слез и горя вознесли венец!
       
  Ломалось и крушилось все – плохое и хорошее – времена советской наивности и беззаботности развеялись как дым, но никто из молодых не хотел возвращаться в прошлое, старшее поколение чувствовало себя обманутыми и потерянными. Мы же ждали перемен.
Семейная идилия моей подруги долго не продлилась – Сашка опять запил, не работал, он привык к Машкиной преданности и считал это само-собой разумеющимся, не помогло и появление ребенка, из детей плохие спасатели семей получаются, но они продолжали жить вместе. Я познакомилась, стала встречаться и собралась замуж за представителя враждебного Сашке лагеря, то есть за сотрудника милиции. На него было жалко смотреть, он искренне переживал этот факт и когда место работы моего будущего супруга из сержанта вневедомственной охраны чудесным образом трансформировалась в «сторожа», я поняла – он действительно ко мне хорошо относится и хочет продолжать общаться, не смотря ни на что. На свадьбу они ко мне с Машкой не пришли, хотя я их приглашала. Затемпературили, оно и понятно, там было слишком много «сторожей» с разными званиями, а потом они уехали в Молдавию и жили в селе несколько лет – теща категорически отказалась прописать такого завидного зятя. Я скучала, звонила, ждала их возвращения. Машка трудилась на огороде, а точнее впахивала на огромном приусадебном участке вокруг купленного ими дома, делала запасы на зиму, растила сына. Сашка пил и деградировал.
Они вернулись в Москву, мы встретились и я поняла, что все, скоро наступит конец их семейной жизни. Она больше его не любила, а только любовь могла удержать её рядом с мужчиной. Надо отдать ему должное – он сделал все, что бы это случилось. Они расстались, он уехал и долгое время звонил мне почему-то по ночам, так наверно было дешевле, и спрашивал, как у Машки с сыном дела. Я врала что не знаю – так хотела моя подруга. Мне было жалко Сашку, но я понимала – он сам выбросил, предварительно разорвав, свой счастливый билет и нет возврата в прошлое.
Машка вышла замуж, естественно по любви, мы с мужем были на её свадьбе, потом наши пути разошлись, мы общались все реже и реже – я не поладила с ее новым, вполне законопослушным супругом. Дружба семьями тоже не сложилась, хотя теперь все преграды отсутствовали. Мы стали благополучными и даже респектабельными, но мы больше не дружим. Мей!      

              Не знаю, может этот год, год быка, навеял воспоминания о моих  друзьях молодости - Сашке и Машке.

                Стихи автора рассказа Татьяны Шигиной