Пируют, ликуют. Пусть

Пируют, ликуют и переводят дух. 
Ждут, когда мы не вынесем
достоверной лжи.
Пируют, ликуют,
ждут крови: упиться, глумиться,
втоптать,
уничтожить.
Сломать. Двоих разом,
напоказ всему миру,
напоказ всей грязи — себе подобным.

Похожи на свиту,
похожи на пошлую стаю,
дешёвую,
скалящуюся исподтишка,
трусливую,
скулящую общим лающим смехом.

Грязные, жалкие,
как голодные тощие волки —
рёбрами на весь белый свет,
с оскалом гиены
самой низшей масти..

     не благороднее слизи,
     поедающей плесень;
     не страшнее гнилой поганки;
     не сильнее нас двоих

Кровавый закат пожирает солнце,
так же,
как змея давится своим же хвостом.
Нас ждёт война.
Снова вздымаются копья
из злых языков.

Это не страшно.
Хочется в бой,
словно в последний раз.
Это не страшно,
если пасть вместе с тобой.

 — не спеши,

и твой голос звучит,
как яростный гимн конца света,
как стихия, прекрасная в своей
жестокости,
как мания божественного величия,
венчающая чело грядущего дня:

 — мы не всех ещё поставили на место.


Они не сильнее, лишь потому,
что их много.
Им не выстоять против тебя
пробудившегося ото сна,
Короля под горой — вестника своей
власти, данной свыше;
помазанника величия,
коронованного собственной десницей...

мой Король,
чей гнев темнее самой грозной ночи,
созданной карать грешников.

мой Король,
о ком хотели метать жребий псы,
глодающие кости друг друга.

мой Царь,
о ком уже слагают легенды.

Им ли на тебя покушаться?
Им ли сносить головы,
повесившись на собственном языке?
Им ли идти против нас тропою смертной тени.

Пируют. Ликуют.
Пусть.

 — это их последний день.