Бредноватое

В душе звенит благая взвесь,
клубись, не замирай,
я тут недавно вышел весь
по жёрдочке за край.
Не плачь, считай в уме до ста
и не считай ворон.
А там за краем красота,
почти со всех сторон...
__________________

А бог пошлёт, потом пошлёт ещё,
и счастлив ты, коль богом оснащён,
и сыр, и сайра в собственном соку,
сиди на ветке сам себе суккуб,
мешок еды – награда за труды,
бежит лисец: тыгдым-тыгдым-тыгдым,
а ты торчишь вороной на суку,
не проронив ни мяу, ни ку-ку,
растёшь на четверть, а потом на треть,
сидишь, покуда есть на чём сидеть,
молчишь, покуда есть ещё о чём,
сам на себя за что-то обречён.
__________________

Гот не выдаст. И швайн не съест.
Уроборос. Октоберфест.
Неизмененный, тоску залей
крепким пенным и пеной дней.

А дела наши шваль да швах.
Кто нам скажет: плесни ещё!
Мы бессменные на часах.
С неизменным через плечо.
__________________

Вновь прошлое в себе разворошив,
бессмертие себе наворожив,
мы будем жить во тьме своей души,
неумной, скучной, маленькой души.

А те, кто безразличной смертью сжат,
постигнув, что хреново ворожат,
не ворошат былое, не спешат,
плывут сквозь вечность стайкою баржат.
__________________

Быть может, быть может, быть может,
ты просто чуть-чуть непогожий,
немножко на всех не похожий…
Да на хрен ты, в общем, возник?

И, вновь получивший по роже,
ты веруешь жизни до дрожи,
и жизнь беззастенчиво ложит,
с приборами или без них.
__________________

особь считаем за остров
(на одиночество в праве).
жизнь переломится остро,
остями душу дырявя.

воздух выходит со свистом,
хлипкие души заюзав.
только на дне каменистом
плёнки засохших медузок.
__________________

скрипи, перо, крутись, веретено, терпенье, через край переливайся,
бухие бро, мы вышли из кино и движемся куда-то в ритме вальса,
танцуй, Пьеро в открытое окно, фанерой над Парижем налетайся,
всё так старо, что даже не смешно,
и кажешься себе одним из сно
в
заюзанного до исподних мук девайса.